Ариадна закинуть деньги: Способы оплаты

Этот сайт использует файлы cookies и сервисы сбора технических данных посетителей (данные об IP-адресе и др.) для обеспечения работоспособности и улучшения качества обслуживания. Продолжая использовать наш сайт, вы автоматически соглашаетесь с использованием данных технологий.

Политика конфиденциальности

Search

We found the best offer for you

10 m

11

Принцесса 58

18 m

11

Индиго

9.5 m

7

HOOCH

11.8 m

11

Mira

11 m

11

Meridian

11 m

11

Lavezzi 40

12.5 m

10

Centurion

15 m

8

Ariadna

13.1 m

10

Princess 45

14 m

11

Princess 56

19 m

11

Сквадрон

23 m

6

Rodman 64

21 m

11

Sunseeker Predator 72

24 m

10

Lina

9 m

11

Дольче Вита

11.8 m

11

Moon Marine

11.8 m

11

Miami

12 m

11

Hammer

12 m

11

Nika

13 m

10

Majesty 44

14 m

11

Solly

10.6 m

11

Vegas

12.5 m

11

Lidia

10 m

11

Pelican

11 m

11

Azimut 80

24.14 m

10

Маями

11 m

9

Helen

11 m

11

Fenix

7.32 m

7

Глава 96. Небесный ангел, сошедший в ад., Огненный Феникс — фанфик по фэндому «Клуб Романтики: Я охочусь на тебя»

***

***

Мифологическая основа и сюжет трагедии «Ипполит» (Hippolytos) (428 до н. э.) – в кратком изложении М.Л. Гаспарова

В древних Афинах правил царь Тесей. Как у Геракла, у него было два отца — земной, царь Эгей, и небесный, бог Посейдон. Главный свой подвиг он совершил на острове Крите: убил в лабиринте чудовищного Минотавра и освободил Афины от дани ему. Помощницей ему была критская царевна Ариадна: она дала ему нить, следуя которой он вышел из лабиринта. Ариадну он обещал взять в жены, но ее потребовал для себя бог Дионис, и за это Тесея возненавидела богиня любви Афродита. Второй женой Тесея была воительница-амазонка; она погибла в бою, а Тесею оставила сына Ипполита. Сын амазонки, он не считался законным и воспитывался не в Афинах, а в соседнем городе Трезене. Амазонки не желали знать мужчин — Ипполит не желал знать женщин. Он называл себя служителем девственной богини-охотницы Артемиды, посвященным в подземные таинства, о которых рассказал людям певец Орфей: человек должен быть чист, и тогда за гробом он обретет блаженство. И за это его тоже возненавидела богиня любви Афродита.

Третьей женой Тесея была Федра, тоже с Крита, младшая сестра Ариадны. Тесей взял ее в жены, чтобы иметь законных детей-наследников. И здесь начинается месть Афродиты. Федра увидела своего пасынка Ипполита и влюбилась в него смертной любовью. Поначалу она одолевала свою страсть: Ипполита не было рядом, он был в Трезене. Но случилось так, что Тесей убил восставших на него родственников и должен был на год удалиться в изгнание; вместе с Федрой он переехал в тот же Трезен. Здесь любовь мачехи к пасынку вспыхнула вновь; Федра обезумела от нее, заболела, слегла, и никто не мог понять, что с царицей. Тесей уехал к оракулу; в его отсутствие и произошла трагедия.

Собственно, Еврипид написал об этом две трагедии. Первая не сохранилась. В ней Федра сама открывалась в любви Ипполиту, Ипполит в ужасе отвергал ее, и тогда Федра клеветала на Ипполита вернувшемуся Тесею: будто бы это пасынок влюбился в нее и хотел ее обесчестить. Ипполит погибал, но правда открывалась, и только тогда Федра решалась покончить с собой. Именно этот рассказ лучше всего запомнило потомство. Но афинянам он не понравился: слишком бесстыдной и злой оказывалась здесь Федра. Тогда Еврипид сочинил об Ипполите вторую трагедию — и она перед нами.

Начинается трагедия монологом Афродиты: боги карают гордецов, и она покарает гордеца Ипполита, гнушающегося любовью. Вот он, Ипполит, с песней в честь девственной Артемиды на устах: он радостен и не знает, что сегодня же на него обрушится кара. Афродита исчезает, Ипполит выходит с венком в руках и посвящает его Артемиде — «чистой от чистого». «Почему ты не чтишь и Афродиту?» — спрашивает его старый раб. «Чту, но издали: ночные боги мне не по сердцу», — отвечает Ипполит. Он уходит, а раб молится за него Афродите: «Прости его юношескую надменность: на то вы, боги, и мудры, чтобы прощать». Но Афродита не простит.

Входит хор трезенских женщин: до них дошел слух, что царица Федра больна и бредит. Отчего? Гнев богов, злая ревность, дурная весть? Навстречу им выносят Федру, мечущуюся на ложе, с нею старая кормилица. Федра бредит: «В горы бы на охоту! на цветочный Артемидин луг! на прибрежное конское ристалище» — все это Ипполитовы места. Кормилица уговаривает: «Очнись, откройся, пожалей если не себя, то детей: если умрешь — не они будут царствовать, а Ипполит». Федра вздрагивает: «Не называй этого имени!» Слово за слово: «причина болезни — любовь»; «причина любви — Ипполит»; «спасение одно — смерть». Кормилица выступает против: «Любовь — всесветный закон; противиться любви — бесплодная гордыня; а от всякой болезни есть лекарство». Федра понимает это слово буквально: может быть, кормилица знает какое-нибудь целительное зелье? Кормилица уходит; хор поет: «О, да минет меня Эрот!»

Из-за сцены — шум: Федра слышит голоса кормилицы и Ипполита. Нет, речь была не о зелье, речь была о любви Ипполита: кормилица все ему открыла — и напрасно. Вот они выходят на сцену, он в негодовании, она молит об одном: «Только ни слова никому, ты ведь поклялся!» — «Язык мой клялся, душа моя ни при чем», — отвечает Ипполит. Он произносит жестокое обличение женщин: «О если бы можно было без женщин продолжать свой род! Муж тратится на свадьбу, муж принимает свойственников, глупая жена тяжка, умная жена опасна, — я сдержу клятву молчания, но я проклинаю вас!» Он уходит; Федра в отчаянии клеймит кормилицу: «Проклятие тебе! смертью я хотела спастись от бесчестья; теперь вижу, что и смертью от него не спастись. Осталось одно, последнее средство», — и она уходит, не называя его. Это средство — возвести на Ипполита вину перед отцом. Хор поет: «Ужасен этот мир! бежать бы из него, бежать бы!»

Из-за сцены — плач: Федра в петле, Федра скончалась! На сцене — тревога: является Тесей, он в ужасе от неожиданного бедствия. Дворец распахивается, над телом Федры начинается общий плач, Но отчего она покончила с собой? В руке у нее — писчие дощечки;

Тесей читает их, и ужас его — еще больше. Оказывается, это Ипполит, преступный пасынок, посягнул на ее ложе, и она, не в силах снести бесчестья, наложила на себя руки. «Отче Посейдон! — восклицает Тесей. — Ты когда-то обещал мне исполнить три моих желания, — вот последнее из них: накажи Ипполита, пусть не переживет он этого дня!»

Появляется Ипполит; он тоже поражен видом мертвой Федры, но еще больше — упреками, которые обрушивает на него отец. «О, почему нам не дано распознавать ложь по звуку! — кричит Тесей. — Сыновья — лживее отцов, а внуки — сыновей; скоро на земле не хватит места преступникам.» Ложь — твоя святость, ложь — твоя чистота, и вот — твоя обличительница. Прочь с глаз моих — ступай в изгнание!» — «Боги и люди знают — я всегда был чист; вот тебе моя клятва, а об иных оправданиях я молчу, — отвечает Ипполит. — Ни похоть меня не толкала к Федре-мачехе, ни тщеславие — к Федре-царице. Вижу я: неправая из дела вышла чистой, а чистого и правда не спасла. Казни меня, если хочешь». — «Нет, смерть была бы тебе милостью — ступай в изгнание!» — «Прости, Артемида, прости, Трезен, простите, Афины! не было у вас человека чище сердцем, чем я». Ипполит уходит; хор поет: «Судьба переменчива, жизнь страшна; не дай мне бог знать жестокие мировые законы!»

Проклятие сбывается: приходит вестник. Ипполит на колеснице выехал из Трезена тропой меж скал и берегом моря. «Не хочу я жить преступником, — взывал он богам, — а хочу лишь, чтобы отец мой узнал, что он не прав, а я прав, живой или мертвый». Тут море взревело, вскинулся вал выше горизонта, из вала встало чудище, как морской бык; кони шарахнулись и понесли, колесницу ударило о скалы, юношу поволокло по камням. Умирающего несут обратно во дворец. «Я отец ему, и я обесчещен им, — говорит Тесей, — пусть же он не ждет от меня ни сочувствия, ни радости».

И тут над сценой является Артемида, богиня Ипполита. «Он прав, ты не прав, — говорит она. — Не права была и Федра, но ею двигала злая Афродита. Плачь, царь; я делю с тобою твою скорбь». На носилках вносят Ипполита, он стонет и молит добить его; за чьи грехи он расплачивается? Артемида наклоняется над ним с высоты:

«Это гнев Афродиты, это она погубила Федру, а Федра Ипполита, а Ипполит оставляет безутешным Тесея: три жертвы, одна несчастнее другой. О, как жаль, что боги не платятся за судьбу людей! Будет горе и Афродите — у нее тоже есть любимец охотник Адонис, и он падет от моей, Артемидиной, стрелы. А тебе, Ипполит, будет в Трезене вечная память, и каждая девушка перед замужеством будет приносить тебе в жертву прядь волос. Ипполит умирает, простив отца; хор заканчивает трагедию словами: «Будут литься потоками слезы о нем — / Если мужа великого рок ниспроверг — / Его смерть незабвенна навеки!»

«Медея»

(Фрагменты. Пер. И.Анненского)

Действующие лица:

Кормилица

Ясон, царь фессалийский

Дядька

Эгей, царь афинский

Медея, жена Ясона

Вестник

Хор коринфских женщин

Сыновья Медеи и Ясона

Креонт, царь Коринфа

Действие происходит в Коринфе, перед домом Медеи. Обычная декорация

трагедии. Правый проход изображает улицу, ведущую к дворцам Креонта и Ясона, левый ведет в гавань и за границу.

2. <Пролог>

Кормилица

О, для чего крылатую ладью

Лазурные, сшибался, утесы

В Колхиду пропускали, ель зачем

Та падала на Пелий, что вельможам,

Их веслами вооружив, дала

В высокий Иолк в злаченых завитках

Руно царю Фессалии доставить?

К его стенам тогда бы и моя

Владычица не приплыла, Медея,

Ясона полюбив безумно, – там

Убить отца она не научала б

Рожденных им и нежных Пелиад,

И не пришлось бы ей теперь в Коринфе

Убежища искать с детьми и мужем.

Пусть гражданам успела угодить

Она в изгнании, и мужу оставалась

Покорною женой… (а разве есть

На свете что милей семьи, где с мужем

Живет жена согласно?), но удел

Медеи стал иной. Ее не любят,

И нежные глубоко страждут узы.

Детей Ясон и с матерью в обмен

На новое отдать решился ложе,

Он на царевне женится – увы!

Оскорблена Медея, и своих

Остановить она не хочет воплей.

Она кричит о клятвах и руки

Попранную зовет обратно верность,

Богов зовет в свидетели она

Ясоновой расплаты. И на ложе,

От пищи отказавшись, ночь и день

Отдавши мукам тело, сердцу таять

В слезах дает царица с той поры,

Как злая весть обиды поселилась

В ее душе. Не поднимая глаз

Лица, к земле склоненного, Медея,

Как волн утес, не слушает друзей,

В себя прийти не хочет. Лишь порою,

Откинув шею белую, она

Опомнится как будто, со слезами

Мешая имя отчее и дома

Родного, и земли воспоминанье,

И все, чему безумно предпочла

Она ее унизившего мужа.

Несчастие открыло цену ей

Утраченной отчизны. Дети даже

Ей стали ненавистны, и на них

Глядеть не может мать. Мне страшно, как бы

Шальная мысль какая не пришла

Ей в голову. Обид не переносит

Тяжелый ум, и такова Медея.

И острого мерещится удар

Невольно мне меча, разящий печень,

Там над открытым ложем, – и боюсь,

Чтобы, царя и молодого мужа

Железом поразивши, не пришлось

Ей новых мук отведать горше этих.

Да, грозен гнев Медеи: не легко

Ее врагу достанется победа.

Но мальчиков я вижу – бег они

Окончили привычный и домой

Идут теперь спокойно. А до муки

И дела нет им материнской. Да,

Страдания детей не занимают.

3. < Эписодий первый, явление IV>

Медея (к хору)

О дочери Коринфа, если к вам

И вышла я, так потому, что ваших

Упреков не хочу. Иль мало есть

Прослывших гордецами оттого лишь,

Что дом милей им площади иль видеть

Они горят иные страны? Шум

Будь людям ненавистен, и сейчас

Порочными сочтут их иль рукою

Махнувшими на все. Как будто суд

Глазам людей принадлежит, и смеем

Мы осудить, не распознав души,

Коль человек ничем нас не обидел.

Уступчивым, конечно, должен быть

Меж вас чужой всех больше, но и граждан

Заносчивых не любят, не дают

Они узнать себя и тем досадны…

Но на меня, подруги, и без вас

Нежданное обрушилось несчастье.

Раздавлена я им и умереть

Хотела бы – дыханье только мука:

Все, что имела я, слилось в одном,

И это был мой муж, – и я узнала,

Что этот муж – последний из людей.

(Пауза)

Да, между тех, кто дышит и кто мыслит,

Нас, женщин, нет несчастней. За мужей

Мы платим – и не дешево. А купишь,

Так он тебе хозяин, а не раб.

И первого второе горе больше.

А главное – берешь ведь наобум:

Порочен он иль честен, как узнаешь.

А между тем уйди – тебе ж позор,

И удалить супруга ты не смеешь.

И вот жене, вступая в новый мир,

Где чужды ей и нравы и законы,

Приходится гадать, с каким она

Постель созданьем делит. И завиден

Удел жены, коли супруг ярмо

Свое несет покорно. Смерть иначе.

Ведь муж, когда очаг ему постыл,

На стороне любовью сердце тешит,

У них друзья и сверстники, а нам

В глаза глядеть приходится постылым.

Но говорят, что за мужьями мы,

Как за стеной, а им, мол, копья нужны.

Какая ложь! Три раза под щитом

Охотней бы стояла я, чем раз

Один родить. – Та речь вообще о женах…

Но вы и я, одно ли мы? У вас

И город есть, и дом, и радость жизни;

Печальны вы – вас утешает друг,

А я одна на свете меж чужими

И изгнана и брошена. Росла

Меж варваров, вдали я: здесь ни дома,

Ни матери, ни брата – никого,

Хоть бы одна душа, куда причалить

Ладью на время бури. Но от вас

Немногого прошу я. Если средство

Иль путь какой найду я отомстить

За все несчастья мужу, – не мешайтесь

И, главное, молчите. Робки мы,

И вид один борьбы или железа

Жену страшит. Но если брачных уз

Коснулася обида, кровожадней

Не сыщете вы сердца на земле.

4.<Эписодий первый, явление V>

Те же и Креонт со свитой и скипетром. Он еще не стар. Вид и голос человека

рассеянного, живущего порывами и впечатлениями. Голосу не хватает уверенности. Он приходит со стороны своего дворца.

Креонт (к Медее)

Ты, мрачная, на мужа тяжкий гнев

Скопившая, Медея, говорю я

С тобой, и вот о чем: земли моей

Пределы ты покинешь, взяв обоих

Детей с собой, не медля… а приказ

Исполнишь ты

(стукнув скипетром о землю)

при мне, и двери дома

Своей я не увижу прежде, чем

Не выброшу тебя отсюда, слышишь?

Медея

Ай! Ай! Несчастная, я гибну. Недруг наш

Весь выпустил канат, и мне на берег

От злой волны уже спасенья нет…

Но тяжкая оставила мне силы

Спросить тебя: за что ты гонишь нас?

Креонт

О, тайны нет тут никакой: боюсь я,

Чтоб дочери неисцелимых зол

Не сделала ты, женщина, моей.

Во-первых, ты хитра, и чар не мало

Твой ум постиг, к тому же ты теперь

Без мужа остаешься и тоскуешь…

Я слышал даже, будто ты грозишь

И мне, и жениху с невестой чем-то.

Так вот, пока мы целы, и хочу

Я меры взять. Пусть лучше ненавистен

Медее я, чем каяться потом

В мягкосердечии.

Медея

Увы! Увы! Увы!

О, не впервые, царь, и сколько раз

Вредила мне уж эта слава: зол

Она – источник давний.

Если смыслом

Кто одарен, софистов из детей

Готовить он не будет. Он не даст

Их укорять согражданам за праздность…

И что еще? И ненависть толпы

Они своим искусством не насытят.

Ведь если ты невежд чему-нибудь,

Хоть мудрому, но новому, обучишь,

Готовься между них не мудрецом

Прослыть, а тунеядцем. Пусть молвою

Ты умников, которых город чтит,

Поставлен хоть на палец выше будешь –

Ты человек опасный. Эту участь

Я тоже испытала. Чересчур

Умна Медея – этим ненавистна

Она одним, другие же, как ты,

Опасною ее считают дерзость.

(Пауза)

Подумаешь: покинутой жене

Пугать царей?! Да и за что бы даже

Тебе я зла хотела? Выдал дочь

Ты, за кого желал: я ненавижу,

Но не тебя, а мужа. Рассуждал

Ты здраво, дочь сосватав, и твоей

Удаче не завидую. Женитесь

И наслаждайтесь жизнью, лишь меня

Оставьте жить по-прежнему в Коринфе:

Молчанием я свой позор покрою.

Креонт

Да, сладко ты поешь, но злая цель

И в песнях нам мерещится: чем дольше

Я слушаю, тем меньше убежден…

Ведь от людей порыва остеречься

Куда же легче нам, чем от таких,

Как ты, жена, лукаво-осторожных.

Ну, уходи! Все высказала ты,

Но твоего искусства не хватает,

Чтобы сберечь нам лишнего врага.

Медея (с жестами мольбы, от которых Креонт уклоняется)

О, я молю у ног твоих – ты нас

Не высылай, хоть ради новобрачных!

Креонт

Ты тратишься без толку на слова.

Медея

О, пощади… К мольбам моим склонися!

Креонт

Своя семья Медеи ближе нам.

Медея

О, край родной! Ты ярко ожил в сердце…

Креонт

Милее нет и нам – после семьи.

Медея

Какое зло вы сеете, Эроты!

Креонт

Ну, не всегда – зависит от судьбы.

Медея

Виновному не дай укрыться, боже.

Креонт (в нетерпении)

Не будет ли, однако? От себя

И болтовни освободи нас лучше…

Медея

Освободить?.. Кого и от чего?

Ты вызволи нас, царь, из этой муки…

Креонт (несколько повышая тон)

Ты, верно, ждешь расправы наших слуг?..

Медея

О нет, о нет, тебя я умоляю…

Креонт (не слушая ее)

Угрозы мало, кажется, тебе?

Медея (цепляясь за его плащ)

Я не о том молю тебя, властитель.

Креонт

Пусти меня… Чего ж тебе еще?..

Медея

Дай день один мне сроку: не решила,

Куда идти еще я, а детей

Кто ж без меня устроит? Выше этих

Забот Ясон.

(Видя, что Креонт поддается)

О, сжалься, царь, и ты

Детей ласкал. Тебе знакомо чувство,

Которое в нас будит слабый. Мне

Изгнание не страшно… Если плачу,

То лишь над их несчастием, Креонт.

Креонт (мягче)

Я не рожден тираном. Сколько раз

Меня уже губила эта жалость.

Вот и теперь я знаю, что не прав,

Все ж будь по-твоему.

(Строго)

Предупреждаю только,

Что если здесь тебя с детьми и завтра

В полях моих увидит солнце, смерть

Оно твою осветит. Непреложно

Да будет это слово… До утра…

(Уходит со свитою назад тем же путем)

5. <Эписодий первый, явление VI>

Медея (тихо)

О да! Темно на небе…

Но на этом

Не кончилось! Не думайте: еще

И молодым счастливцам будет искус,

И свату их довольно горя… Разве

Ты думала, что сладкий этот яд

Он даром пил, – все взвешено заране…

Он с этих губ ни слова, он руки

Единого движенья без расчета

Не получил бы, верьте…

О, слепец!..

В руках держать решенье – и оставить

На целый день…

Довольно за глаза,

Чтобы отца, и дочь, и мужа с нею

Мы в трупы обратили… ненавистных…

Немало есть и способов…

Какой

Я выберу, сама еще не знаю:

Чертог поджечь невестин или медь

Им острую должна вогнать я в печень…

(Пауза)

До ложа их добравшись?..

Тут одна

Смущает вероятность. По дороге

До спальни их или за делом я

Захвачена могу быть и злодеям

Достаться на глумленье…

Нет, уж лучше

Не изменять пути прямому нам,

И, благо он испытан, – яд на сцену…

Так, решено…

(Пауза)

Ну, я убила их… А дальше что ж?

Где город тот и друг, который двери

Нам распахнет и, приютив, за нас

Поручится?

Такого нет… Терпенье ж

Еще хоть ненадолго.

Если стен

Передо мной откроется защита,

На тайную стезю убийства молча

Ступлю тотчас.

Но если нам одно

Несчастье беспомощное на долю

Останется, я меч беру открыто

И дерзостно иду их убивать,

Хотя бы смерть самой в глаза глядела.

(Со сдержанной страстью)

Владычицей, которую я чту

Особенно, пособницей моею,

Родной очаг хранящею, клянусь

Гекатою, что скорбию Медеи

Себе никто души не усладит!..

Им горек пир покажется, а свату

Его вино и слезы мук моих…

За дело же! Медея, все искусство

Ты призови на помощь, – каждый шаг

Обдумать ты должна до мелочей!..

Иди на самое ужасное! Ты, сердце,

Теперь покажешь силу. До чего,

О, до чего дошла ты! Неужели ж

Сизифову потомству, заключив

С Ясоном брак, позволишь надругаться

Над Гелиевой кровью?

Но кому

Я говорю все это? Мы природой

Так созданы – на доброе без рук,

Да злым зато искусством всех мудрее…

6.<Эписодий второй, явление VII>

Справа приходит Ясон, нарядный, самоуверенный и веселый, в пурпуре, с ним

небольшая свита. Ясон и Медея.

Ясон

После немой сцены, когда на его приветствия Медея не отвечает ни слова и

молча отодвигается от него при его попытке подойти к ней, несколько секунд он смотрит на Медею, которая, чтобы не видеть Ясона, закрыла лицо руками, потом:

Не в первый раз я вижу, сколько зол

Влачит упорство злобы.

Ты и город

Могла б иметь, и дом теперь, царей

Перенося смиренно волю. Если

В изгнание идешь ты, свой язык

Распущенный вини, жена.

(Пауза)

Конечно,

Мне все равно – ты можешь повторять,

Что низость тут виной моя; но меру

Возмездия за то, что ты семье

Властителя сулила, ты, Медея,

Должна считать за благо.

(Пауза. Медея открывает лицо и слушает Ясона)

Сколько мог,

Я гнев царей удерживал, оставить

Тебя просил я даже – ни к чему

Все это было… У безумья вожжи

Совсем ты распустила – злых речей

Поток не умолкал, и город наш

Тебе закрыт отныне.

(Стараясь говорить как можно нежнее)

Но в заботах,

Как верный друг, я устали не знаю.

Я хлопочу о вас, чтобы нужды

Не испытать жене моей и детям,

Без денег не остаться. Мало ль зол

Увидишь на чужбине…

Ненавистен

Тебе Ясон, но, право ж, не умеет

На вражеский себя настроить лад.

Медея

О низкий… о негодный… я не знаю,

Как выразить сильнее языком,

Что ты не муж, не воин, – хуже, злее

Нельзя уж быть, чем ты для нас, и к нам

Ты все-таки приходишь… Тут не смелость…

Отвага ли нужна, чтобы, друзьям

Так навредив, в глаза смотреть? Иначе

У нас зовут такой недуг – бесстыдство.

Но все ж тебе я рада… сердце я

Хоть облегчить могу теперь и болью

Тебя донять… О, слушай… Как начну?

Вот первое из первых… Я тебя

Спасла – и сколько эллинов с собою

На корабле везли тогда мы, все

Свидетели тому, –

спасла, когда ты

Был послан укротить быков, огонь

Метавших из ноздрей, и поле смерти

Засеять. Это я дракона, телом

Покрывшего в морщинистых извивах

Руно златое, умертвила, я,

Бессонного и зоркого, и солнца

Сияние глазам твоим вернула.

Сама ж, отца покинув, дом забыв,

В Фессалию с тобой ушла, – горячка

Была сильней рассудка. Пелий, царь,

Убит был тоже мною – нет ужасней

Той смерти, что нашел он – от детей!

И все тебя я выручала, – этим

От нас ты не побрезгал, а в награду

Мне изменил.

Детей моих отец,

Ты брак затеял новый. Пусть бы семя

Твое бесплодно было, жажду ложа

Я поняла бы нового…

А где ж?

Где клятвы те священные? Иль боги,

Которые внимали им, теперь

Уж не царят, иль их законы новы?

Ты сознаешь – нельзя не сознавать,

Что клятву ты нарушил…

Сколько раз

Руки искал ты этой и колени

Мне осквернял прикосновеньем! Все

Обмануты надежды.

Что же друга

В тебе вернет Медее, ждать чего ж

Могла бы от тебя она? Но сердце

Мне жжет еще уста – ясней позор

Твой обличить вопросами…

Итак,

Куда же нам идти прикажешь? Или

К отцу, домой? Тебе в угоду дом

Я предала. К несчастным Пелиадам?

У них отца убив, конечно, буду

Я принята радушно. О друзьях

Подумаю ли старых, – ненавистна

Я стала им, а те, кому вредить

Пришлося мне – не для себя – в угоду

Тебе ж, Ясон, – теперь мои враги.

О, горе мне! Так вот она, та слава,

Блаженство то меж эллинов, что мне

Тогда сулил ты лживо…

Да, гордиться

Могу я верным мужем, это так…

И славою счастливый младожен

Покроется не бледной, если, точно,

Извергнута из города, одна

И с беззащитными детьми, скитаясь,

И с нищими та, что спасла его,

Пойдет дивить людей своим несчастьем.

О Зевс, о бог, коль ты для злата мог

Поддельного открыть приметы людям,

Так отчего ж не выжег ты клейма

На подлеце, чтобы в глаза бросалось?..

Корифей

Неисцелим и страшен гнев встает,

Когда вражда людей сшибает близких.

Ясон

Кто не рожден оратором, тому

Теперь беда. Как шкипер осторожный,

Я опущу немножко паруса

Надутые, иначе, право, буря

Злоречия и эти вихри слов

Потопят нас, жена.

(Подвигаясь к ней, интимно и язвительно)

Свои услуги

Ты в гордую сложила башню… Нет,

Коль мой поход удачен, я Киприде

Обязан тем, Киприде меж богов

И меж людьми Киприде, – может быть,

Та мысль иным и не по вкусу будет.

Но оцени в ней тонкость: если кто

Одушевлял Медею на спасенье

Ясоново, то был

(потихоньку)

Эрот… Зачем

Рассматривать в деталях дело? Да,

Я признаю твои услуги. Что же

Из этого? Давно уплачен долг,

И с лихвою. Во-первых, ты в Элладе

И больше не меж варваров, закон

Узнала ты и правду вместо силы,

Которая царит у вас. Твое

Здесь эллины искусство оценили,

И ты имеешь славу, а живи

Ты там, на грани мира, о тебе бы

И не узнал никто.

(Мечтательно)

Для нас ничто

И золото в чертогах, и Орфея

Нежнее песни голос, по сравненью

С той славою, которая меня

Так дивно увенчала.

(Возвращаясь к прежней сдержанности)

О себе

Упомянул я, впрочем, лишь затем,

Что этот спор ты подняла. Отвечу

По поводу женитьбы. Поступил,

Во-первых, я умно, затем и скромно,

И, наконец, на пользу и тебе,

И нашим детям. Только ты дослушай.

Когда из Иолка цепью за собою

Сюда одни несчастия принес я,

Изгнаннику какой удел счастливей

Пригрезиться мог даже, чем союз

С царевною?.. И ты напрасно колешь

Нас тем, жена, что ненавистно ложе

Медеи мне, и новою сражен

Я страстию, или детей хочу

Иметь как можно больше… Я считаю,

Что их у нас довольно, и тебя

Мне упрекать тут не за что. Женился

Я, чтоб себя устроить, чтоб нужды

Не видеть нам – по опыту я знаю,

Что бедного чуждается и друг.

(Стараясь придать голосу задушевность)

Твоих же я хотел достойно рода

Поднять детей, на счастие себе,

Чрез братьев их, которые родятся.

Зачем тебе еще детей? А мне

Они нужны для пользы настоящих.

Ну, будто ж я не прав?

Сказала б «да»

И ты, когда б не ревность.

Все вы, жены,

Считаете, что если ложа вам

Не трогают, то все благополучно…

А чуть беда коснулась спальни, нет

Тут никому пощады; друг ваш лучший,

Полезнейший совет – вам ненавистны.

Нет, надо бы рождаться детям так,

Чтоб не было при этом женщин, – люди

Избавились бы тем от массы зол.

Корифей

Ты речь, Ясон, украсил, но сдается

Мне все-таки, меня не обессудь,

Что ты не прав, Медею покидая.

Медея

О, я во многом, верно, от людей

И многих отличаюсь. Наказанью

Я высшему подвергла бы того,

Кто говорить умеет, коль при этом

Он оскорбляет правду.

Языком

Искусным величаясь, человек

Такой всегда оденет зло прилично…

Под маской же на что он не дерзнет?

Но есть изъян и в мудрости, увы!..

Ты, например, и тонкою и хитрой

Раскинул сетью речь, а поразить

Нам ничего тебя не стоит. Честный

Уговорил бы близких и потом

Вступал бы в брак, а ты сперва женился…

Ясон (задетый)

Скажи тебе заранее, сейчас

Ты так бы и послушалась, – ты злобу

И до сих пор на сердце бережешь.

Медея (не спуская с него глаз, раздельно)

Другого ты боялся, чтоб женатым

На варварской царевне не остаться:

Вам, эллинам, под старость это тяжко.

Ясон (быстро и несколько смущенно)

Пожалуйста, не думай, что жена

При чем-нибудь в моем союзе новом;

Я говорил уже, что я тебя

Спасти хотел, родив единокровных

Твоим сынам царей, опору дома.

Медея

Нам счастия не надо, что ценой

Такой обиды куплено; богатства,

Терзающего сердце, не хочу.

Ясон (наставительно)

Моли богов, желания иные

Влагая в грудь Медее, умудрить

Ее, чтоб ей полезное – обидой

И счастие не грезилось несчастьем…

Медея

Глумись… тебе приюта не искать.

Изгнанница пред вами беззащитна.

Ясон

Твой выбор был – других и не вини.

Медея (с живостью)

Так это я женилась, изменяла?

Ясон

Безбожно ты кляла своих царей.

Медея

И твоему проклятьем дому буду.

(Пауза)

Ясон (сухо)

На этом мы и кончим. Если вам –

Тебе иль детям нашим – деньги нужны

Ввиду пути, прошу сказать теперь;

Отказа вам не будет. Я и знаки

Гостиные могу послать друзьям,

Помогут вам…

(На отрицательный жест Медеи)

Не хочешь брать? Напрасно.

Открой глаза, не гневайся, тебе ж –

О женщина, поверь – полезней будет.

Медея

Твоих друзей не надо нам, и денег

Я не возьму – не предлагай, – от мужа

Бесчестного подарок руки жжет.

7. <Эписодий третий, явление IX>

Медея

О, Зевс! О, правда Зевса! Солнца свет!

Победой мы украсимся, подруги,

Победою. Я знаю наконец,

Куда мне плыть. И гавань перед нами

Желанная открылась. Стоит нам

Туда канат закинуть, и Паллады

Нас примет славный город. А теперь

Решение узнай мое, не думай,

Что я шучу, пожалуйста. Сюда

Рабыня к нам потребует Ясона

От имени Медеи. Он найдет

Здесь ласковый прием и убедится,

Что я на все согласна и что мил

Нам приговор Креонта. Лишь о детях

Его молить я буду, чтобы их

Оставили в Коринфе. Не затем

Я этого хочу, чтоб меж врагами

Оставить их, – но мне убить царевну

Они помогут хитростью, чрез них

Я перешлю дары ей: пеплос дивный

И золотую диадему. Тот

Чарующий едва она наденет

Убор, погибнет в муках, – кто бы к ней

Потом ни прикоснулся – тоже ядом

Я напою дары свои, жена.

Об этом слов довольно…

Но, стеная,

Я передам теперь, какое зло

Глядит в глаза Медее после… Я

Должна убить детей.

И их не вырвет

У нас никто. Сама Ясонов с корнем

Я вырву дом. А там – пускай ярмо

Изгнания, клеймо детоубийцы,

Безбожия позор, – все, что хотите.

Я знаю, что врага не насмешу,

А дальше все погибни…

Точно, в жизни

Чего жалеть бы стала я? Отчизны?

Родительского крова? Ведь угла,

Угла, где схоронить мои несчастья,

Нет у меня на свете. О, зачем

Я верила обманам, покидая

Отцовский дом, и эллину себя

Уговорить позволила? А впрочем,

Мы с помощью богов свое возьмем

С предателя. И никогда рожденных

Медеею себе на радость он

Не обольет лучами глаз, невеста ж

Желанная других не принесет.

Ей суждены, порочной, только муки

От чар моих и в муках – злая смерть.

Ни слабою, ни жалкою, наверно,

В устах людей я не останусь; нас

Не назовут и терпеливой; нрава

Иного я: на злобу я двумя,

А на любовь двойною отвечаю.

Все в мире дети славы таковы.

8.<Эписодий четвертый, явление X>

Ясон

Я приглашен… и хоть враждебно ты

Настроена, но выслушать хотел бы

Желания, о женщина, твои.

Медея (начинает тихим, почти нежным голосом и по временам опуская глаза, но скрытая злоба скоро начинает давать себя знать, и голос Медеи сливается с принятым ею на себя смиренным тоном)

Прощения за то, что здесь ты слышал,

Я у тебя прошу, Ясон, — любовь

Жила меж нас так долго,

(с искусственно подавленным вздохом)

что горячность

Мою поймешь ты, верно. Я же, царь,

Додумалась до горького упрека

Самой себе.

Безбожница, чего ж

Беснуюсь я, и в самом деле злобой

На дружбу отвечая, на властей

И мужа поднимаясь? Если даже

Женился муж на дочери царя

И для детей моих готовит братьев,

Так я должна же помнить, что для нас

Он это делает…

Неужто гнев

Так дорог сердцу? Что с тобой, Медея?

Да разве все не к лучшему? Иль нет

Детей у нас, а есть отчизна, город?

Иль все мы не изгнанники, друзей

Лишенные?..

(Легкая пауза, у Медеи сорвался голос)

Все это обсудивши,

Я поняла, что было не умно

Сердиться и напрасно. Я тебя

Хвалю теперь… И точно, долг и скромность

Тобою управляли, о Ясон,

Когда ты брак задумал новый; жалко,

Самой тогда на ум мне не пришло

Войти в твой план советом…

и невесте

Прислуживать твоей, гордясь таким

Родством… увы!

Но что же делать? Все мы

Такие женщины – будь не в обиду вам.

(К хору)

Но ты, Ясон, не станешь слабым женам

Подобиться, не будешь отвечать

Ребячеством на женскую наивность…

Я рассуждала плохо, но мои

Решения переменились…

(Обращается к дому и зовет)

Гей!

Из дому – дети. Медея идет к ним навстречу: они сначала недоверчиво подходят к ней, но, видя ее ласковое движение, берут ее протянутую руку, хотя все еще не без некоторого колебания.

Медея (наклоняясь к детям)

О дети милые!

Вы обнимите крепче

Отца и вслед за мною повторяйте

С приветом и любовью, что беречь

На друга зла не будем…

Восстановлен

Мир, гнев – забыт.

Держитесь, дети, так,

Вот вам моя рука… О, горе, горе!

Над вами туча, дети… а за ней?

И долго ли вам жить еще, а мне

Глядеть на ваши руки, что во мне

Защиты ищут…

Жалкая душа!

Ты, кажется, готова плакать, дрожью

Объята ты.

(Пауза. Потом сквозь слезы)

Да, так давно с отцом

Была я в ссоре вашим, и теперь,

Когда мы помирились, слез горячих

На нежные ланиты реки льются.

Корифей

Да, свежая и у меня бежит

Вниз по лицу слеза. Довольно бедствий!

Ясон (ласково, но не подходя к Медее)

Мне нравятся, Медея, те слова,

Которые я слышу, – улетевших

Я не хочу и помнить. Гнев у жен

Всегда кипеть готов, когда мужьям

Приходится им изменять на ложе.

Да, хоть не сразу, все-таки пришла

Ты к доброму решению. И скромность

В Медее победила…

9. <Эписодий пятый, явление XII>

Медея

О дети, дети! Есть у вас и город

Теперь, и дом, – там поселитесь вы

Без матери несчастной… навсегда…

А я уйду в изгнание, в другую

Страну и счастья вашего ни видеть,

Ни разделять не буду, ваших жен

И свадеб ваших не увижу, вам

Не уберу и ложа, даже факел

Не матери рука поднимет. О,

О горькая, о гордая Медея!

Зачем же вас кормила я, душой

За вас болела, телом изнывала

И столько мук подъяла, чтобы вам

Отдать сиянье солнца?.. Я надеждой

Жила, что вы на старости меня

Поддержите, а мертвую своими

Оденете руками. И погибла

Та сладкая мечта.

Чужая вам,

Я буду дни влачить. И никогда уж,

Сменивши жизнь иною, вам меня,

Которая носила вас, не видеть…

Глазами этими.

(Привлекает к себе детей, которые веселы, еще полные воспоминаний о своей прогулке)

Вы на меня глядите и смеетесь

Последним вашим смехом?.. Ай… ай… ай…

Что ж это я задумала?

(Опускает руки)

Упало

И сердце у меня, когда их лиц

Я светлую улыбку вижу, жены.

Я не смогу, о нет… Ты сгибни, гнет

Ужасного решенья!.. Я с собою

Возьму детей… Безумно покупать

Ясоновы страдания своими

И по двойной цене… О, никогда…

Тот план забыт… Забыт… Конечно… Только

Что ж я себе готовлю? А враги?

Смеяться им я волю дам, и руки

Их выпустят… без казни?..

(Выпрямляясь; дети присмирели и смотрят испуганно)

Не найду

Решимости?

О стыд, о униженье!

Бояться слов, рожденных слабым сердцем…

Ступайте в дом, вы, дети, и кому

Присутствовать при этой жертве совесть

Его не позволяет, может тоже

Уйти… Моя рука уже не дрогнет…

(Дети хотят уйти, но Медея удерживает и привлекает их к себе каким-то судорожным движением)

Га…

Ты, сердце, это сделаешь?.. О нет,

Оставь детей, несчастная, в изгнанье

Они усладой будут.

Так клянусь же

Аидом я и всей поддонной силой,

Что не видать врагам моих детей,

Покинутых Медеей на глумленье.

Все сделано… Возврата больше нет…

На голове царевны диадема,

И в пеплосе отравленном моем

Она теперь, я знаю, умирает…

Мне ж новый путь открылся… Новый… Да…

Но только прежде…

(Порывисто обнимая детей и целуя их руки и лица.)

Вечеринка в Хэллоуин» — читать онлайн бесплатно, автор Агата Кристи

© 1969 Agatha Christie Limited. All rights reserved. AGATHA CHRISTIE, POIROT and the Agatha Christie Signature are registered trademarks of Agatha Christie Limited in the UK and elsewhere. All rights reserved

© Бушуев А. В., Бушуева Т.С., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

* * *

Посвящается П.Г. Вудхаусу, чьи книги и рассказы озаряли мою жизнь долгие годы. Со своей стороны скажу: мне также всякий раз было приятно слышать от него, что ему нравятся мои книги

Глава 1

Вместе со своей подругой Джудит Батлер, к которой она приехала погостить, миссис Ариадна Оливер отправилась помочь подготовить дом к детскому празднику, который должен был состояться в этот же вечер.

В данный момент дом являл собой пример хаотичной деятельности. Женщины энергично входили и выходили, передвигали стулья, столики и вазы для цветов, одну за другой вносили желтые тыквы, которые затем размещали в стратегически важных местах. Вечеринка по случаю Хэллоуина предназначалась для приглашенных гостей в возрасте от десяти до семнадцати лет.

Отделившись от основной группы, миссис Оливер прислонилась к свободному участку стены и критическим взглядом окинула внушительных размеров желтую тыкву, которую держала в руках.

– В последний раз я видела нечто подобное в прошлом году, когда была в Соединенных Штатах, – сказала она, смахнув с высокого лба седые пряди. – Их там были сотни, буквально по всему дому. До этого я ни разу не видела сразу столько тыкв. Кстати, – задумчиво добавила она, – я никогда не понимала разницу между тыквой и кабачком. Вот это, например, что такое?

– Извини, дорогая, – произнесла миссис Батлер, споткнувшись о ее ногу.

Миссис Оливер плотнее прижалась спиной к стене.

– Это я виновата, – призналась она. – Стою у всех на пути и всем мешаю… Впрочем, было довольно любопытно видеть сразу такое множество тыкв или кабачков, или что это на самом деле. Они были повсюду, в витринах магазинов, в окнах домов. Внутри их горели зажженные свечи или фонарики. Правда, это был не Хэллоуин, а День благодарения. Для меня тыквы всегда означали Хэллоуин и конец октября. Ведь День благодарения отмечают позднее. Если не ошибаюсь, в ноябре. Да-да, в третью неделю ноября. Во всяком случае, Хэллоуин точно празднуют тридцать первого октября. Сначала Хэллоуин, а затем… Что же идет после него? День поминовения всех усопших? Это когда в Париже идут на кладбище и возлагают цветы на могилы… Кстати, очень даже веселый праздник. Дети тоже идут вместе со взрослыми и радуются. Сначала все отправляются на цветочный рынок и покупают огромные букеты. Надо сказать, цветы нигде не выглядят столь прекрасно, как на парижских рынках.

Другие женщины время от времени натыкались на миссис Оливер, но не слушали ее, так как были слишком заняты своим делом. В основном это были матери и пара всезнающих старых дев. Польза была и от подростков: юноши шестнадцати-семнадцати лет забирались на приставные лестницы или вставали на стулья, чтобы как можно выше разместить украшения – тыквы, кабачки или ярко размалеванные стеклянные шары, призванные отпугивать нечистую силу. Девочки лет одиннадцати-пятнадцати сбивались в стайки и хихикали.

– А после Дня поминовения усопших и кладбищ, – продолжила миссис Оливер, присев на подлокотник дивана, – празднуют День всех святых. Да-да, кажется, так. Или я не права?

На ее вопрос никто не ответил.

– Я не называю эту вечеринку Хэллоуином, – сказала хозяйка дома, миссис Дрейк, красивая женщина средних лет, – хотя так оно и есть. Я называю это «праздником от одиннадцати и старше». Потому что он именно для них. В основном это дети, которые оканчивают нашу школу «Под вязами» и собираются продолжить свое образование в других школах.

– Но ведь это не совсем так, Ровена, – укоризненно произнесла мисс Уиттейкер, поправляя на переносице пенсне.

Мисс Уиттейкер, учительница местной школы, была сторонницей точности во всем.

– Мы недавно отказались от экзамена для одиннадцатилеток.

Миссис Оливер с виноватым видом встала с дивана.

– От меня вам никакой пользы. Я сижу и мелю всякий вздор о тыквах и кабачках. – «И даю отдых ногам», – мысленно добавила она, ощутив укол совести, однако не настолько сильный, чтобы сказать об этом вслух.

– Для меня найдется работа? – спросила гостья и тут же воскликнула: – Какие красивые яблоки!

Кто-то только что принес в комнату большую миску с яблоками. Миссис Оливер питала к яблокам слабость.

– Какие чудные красные яблочки! – повторила она.

– На самом деле они невкусные, – возразила Ровена Дрейк. – Зато на вид красивые и, главное, мягкие. Они для игры «Достань яблоко»[1]. Их нужно без рук достать из воды зубами. Отнесешь их в библиотеку Беатрис, хорошо? Во время этой игры повсюду расплескивают воду, но ковер в библиотеке старый, так что его не очень-то и жаль… О, спасибо, Джойс!

Джойс, коренастая девочка лет тринадцати, взяла миску с яблоками. Два из них упали на пол и, покатившись, остановились, словно по мановению волшебной палочки, у ног миссис Оливер.

– Вы ведь любите яблоки? – спросила Джойс. – Я читала, что любите, или слышала об этом по телику. Вы ведь та самая леди, что пишет книги про убийства, не так ли?

– Да, – ответила миссис Оливер.

– Наверное, нам следовало попросить вас придумать что-нибудь, связанное с убийствами… Например, устроить убийство прямо на вечеринке, чтобы все потом его разгадывали.

– Нет уж, благодарю, – ответила миссис Оливер. – Больше ни за что.

– Что вы хотели этим сказать – «больше ни за что»?

– Потому что однажды я уже устраивала нечто подобное, правда, без особого успеха, – призналась миссис Оливер[2].

– Но ведь вы сочинили уйму книг, – не унималась Джойс. – И наверняка заработали на этом кучу денег, не так ли?

– До известной степени, – ответила миссис Оливер, мысли которой моментально унеслись в налоговую инспекцию.

– И у вас еще есть сыщик, какой-то финн.

Писательница признала и этот факт.

– А почему финн? – серьезно спросил маленький, но невозмутимый мальчик, который, на взгляд миссис Оливер, лишь недавно пополнил возрастную категорию приглашенных.

– Я сама часто об этом думала, – призналась она.

В этот момент в комнату с огромным зеленым пластмассовым ведром в руках, тяжело дыша, вошла миссис Харгривз, жена церковного органиста.

– Подойдет для игры с яблоками? – спросила она. – Слишком уж яркое, на мой взгляд.

– Лучше взять оцинкованное, – ответила Мисс Ли, фармацевт. – Его труднее перевернуть. Где вы собираетесь это устраивать, миссис Дрейк?

– В библиотеке. Ковер там старый, а воды все равно выльется много.

– Верно. Возьмем их с собой. Ровена, вот еще одна корзина яблок.

– Давайте, я помогу, – предложила миссис Оливер, поднимая с пола оба яблока.

При этом она машинально вонзила зубы в одно из них и принялась им хрустеть. Миссис Дрейк решительно забрала у нее второе яблоко и вернула его в корзину.

Все разом заговорили.

– Да, но где тогда мы будем играть в «Хватайку»?

– Лучше всего тоже в библиотеке, это самая темная комната.

– Нет, давайте устроим ее в столовой.

– Придется сначала чем-то накрыть стол.

– Есть зеленая байка. Положим ее на стол, а поверх нее – резиновый коврик.

– А как же зеркала? Мы точно увидим в них суженых?

Незаметно сбросив с ног туфли и продолжая грызть яблоко, миссис Оливер вновь опустилась на диван и критическим взором обвела комнату и людей.

В ее писательском уме промелькнула мысль: если писать книгу об этих людях, то как лучше это сделать? В целом на вид все они такие милые, но там – кто их знает…

В некотором смысле, о них лучше вообще ничего не знать. Все они живут в Вудли-Коммон, с некоторыми у нее связаны смутные воспоминания – спасибо Джудит и ее рассказам. Например, мисс Джонсон – она имеет какое-то отношение к церкви. Кажется, сестра викария… Или нет, сестра церковного органиста. Ровена Дрейк, которая, похоже, заправляет в Вудли-Коммон всем и вся. Затем эта женщина с одышкой, которая притащила на редкость жуткое пластмассовое ведро: впрочем, миссис Оливер никогда не жаловала изделия из пластмассы. Затем дети, подростки обоего пола. Пока что их имена были для миссис Оливер пустым звуком. Какая-то Нэн, какая-то Беатрис, какая-то Кэти, какая-то Диана… Затем какая-то Джойс, хвастливая девчонка, задававшая вопросы. Что-то мне не нравится эта Джойс, подумала миссис Оливер. Была еще Энн, высокая и взрослая. Затем двое мальчишек постарше, которые явно экспериментировали с прическами, – увы, с весьма неутешительными результатами.

В комнату робко вошел маленький мальчик.

– Мама прислала зеркальца. Спрашивала, подойдут ли, – произнес он, чуть задыхаясь от волнения.

Миссис Дрейк забрала у него зеркала.

– Спасибо, Эдди, – поблагодарила она.

– Это самые обычные карманные зеркальца, – заявила девочка по имени Энн. – Мы действительно увидим в них своих суженых?

– Кто-то увидит, а кто-то нет, – ответила Джудит Батлер.

– А вы видели в зеркале своего суженого, когда ходили на вечеринки? Я имею в виду, на такие вечеринки?

– Конечно, не видела, – сказала Джойс.

– Может, и видела, – возразила старшая Беатрис. – Это называется экстрасенсорное восприятие, – добавила она с умным видом.

Было видно, что девочка горда своим знанием современной терминологии.

– А я читала одну из ваших книг, – сказала Энн, обращаясь к миссис Оливер. – «Смерть золотой рыбки». Очень хорошая книга, – любезно добавила она.

– А мне она не понравилась, – заявила Джойс. – Там мало крови. Обожаю, когда в книгах много крови.

– А по-моему, это довольно отвратительно, – ответила миссис Оливер.

– Зато увлекательно, – ответила Джойс.

– Не обязательно, – возразила писательница.

– А я однажды видела убийство, – сообщила Джойс.

– Не говори глупостей, Джойс, – сказала школьная учительница мисс Уиттейкер.

– Нет, видела, – стояла на своем та.

– В самом деле? – спросила Кэти и, глядя на Джойс, сделала большие глаза. – Ты действительно видела убийство?

– Ничего она не видела, – заявила миссис Джейк. – Не говори глупостей, Джойс.

– Неправда, видела, – запротестовала девочка. – Видела. Видела. Видела.

Семнадцатилетний юноша, стоявший на лестнице, с интересом посмотрел на нее сверху.

– Что за убийство? – спросил он.

– Я не верю, – произнесла Беатрис.

– Конечно нет, – сказала мать Кэти. – Она все выдумала.

– Я ничего не выдумывала. Я видела своими глазами.

– Почему же ты не заявила в полицию? – спросила Кэти.

– Потому что тогда я не знала, что это убийство. Я поняла это гораздо позже, спустя много времени. Месяца два назад кое-кто кое-что сказал, и внезапно до меня дошло: я ведь тогда видела убийство!

– Вы же видите, – сказала Энн, – она все выдумывает. Это чушь.

– Когда это случилось? – задала вопрос Беатрис.

– Много лет назад, – ответила Джойс. – Я тогда была совсем маленькой, – добавила она.

– И кто кого убил? – уточнила Беатрис.

– Так я вам и сказала, – ответила Джойс. – Вы все такие вредные.

В комнату вошла мисс Ли, уже с другим ведром. Разговор переключился на достоинства пластмассовых ведер как наиболее удобных для игры «Достань яблоко». Большинство присутствующих отправились в библиотеку, чтобы оценить все на месте. Тем, что помладше, не терпелось продемонстрировать предстоящие трудности и собственные умения в этом виде спорта. Волосы намокли, вода расплескалась по полу, и кого-то отправили за тряпками. В конце концов решили, что скромное оцинкованное ведро все же предпочтительнее броских чар пластикового ведра, которое слишком легко опрокидывается.

Поставив тарелку с яблоками, которую она принесла, чтобы пополнить запас, миссис Оливер угостилась еще одним.

– Я читала в газете, что вы любите яблоки, – раздался осуждающий голос не то Энн, не то Сьюзан – она была не вполне уверена, кто есть кто.

– Да, водится за мной такой грех, – согласилась миссис Оливер.

– Было бы смешнее, если б вы любили дыни, – заметил кто-то из мальчишек. – Они такие сочные. Вы только представьте, какой беспорядок тут был бы, – сказал он, с радостным вожделением разглядывая ковер.

Устыдившись публичного проявления собственной жадности, миссис Оливер вышла из комнаты в поисках некоего помещения, местоположение которого она обычно находила без особого труда. Поднявшись по лестнице, она свернула за угол и буквально налетела на парочку. Слившись в объятиях, юноша и девушка прислонились к той самой двери, что, по разумению писательницы, вела в помещение, которое ей не терпелось посетить. Влюбленные не обратили на нее внимания. Они вздыхали и обнимались. Миссис Оливер попыталась определить их возраст. Юноше было на вид лет пятнадцать, его подружке – вряд ли больше двенадцати, хотя ее формы свидетельствовали о том, что девица вполне созрела.

«Яблони» являли собой внушительных размеров дом. В нем наверняка имеется немало укромных уголков. Насколько же эгоистичны некоторые, подумала миссис Оливер. Никакой заботы о других людях. Ей показалась, что она уже это где-то слышала. Так говорили ей одна за другой няня, гувернантка, ее бабушка, две двоюродные бабушки, ее мать и еще несколько других женщин.

– Извините, – громко и четко произнесла миссис Оливер.

Юноша и его подружка еще крепче слились в поцелуе.

– Извините, – повторила миссис Оливер, – вы не будете против, если я пройду? Я хочу войти в эту дверь.

Парочка нехотя разъединилась и смерила ее недовольным взглядом. Миссис Оливер вошла внутрь, захлопнула дверь и закрылась на задвижку. Дверь прилегала к косяку неплотно, и снаружи до ее слуха донеслись слова.

– Ну что за люди! – пропел за дверью ломающийся тенорок. – Как будто не видят, что мешают другим.

– Люди вообще эгоисты, – пискнул девичий голосок. – Думают только о себе.

– Никакой заботы о других людях, – поддакнул ему мальчишеский.

Глава 2

Приготовления к детскому празднику обычно сопряжены с бóльшими хлопотами, нежели развлечения для взрослых. В последнем случае, чтобы вечеринка удалась, достаточно организовать хороший стол со спиртными напитками плюс немного лимонада. В финансовом отношении оно, может, и дороже, зато хлопот значительно меньше. В этом взгляды Ариадны Оливер и ее подруги Джудит Батлер сходились.

– А вечеринки для подростков? – спросила Джудит.

– Я мало что о них знаю, – призналась миссис Оливер.

– В некотором смысле они наименее хлопотные, – сказала Джудит. – То есть нас, взрослых, просто выставляют за дверь. Уверяют, что сами со всем справятся.

– И как, справляются?

– Не в нашем смысле слова, – ответила Джудит. – Что-то они забывают заказать заранее, чего-то заказывают слишком много. Сначала выгоняют нас, а потом упрекают, почему это мы что-то для них не приготовили. Они бьют стаканы и другую посуду, на вечеринке всегда оказывается нежеланный гость, или кто-то приводит с собой кого-то не того… Ну, вы знаете, как это бывает. А потом еще наркотики… как там они называют это дело? – «травка», или гашиш, или ЛСД… Мне всегда казалось, что это стоит немалых денег, но, похоже, что нет.

– Полагаю, оно того стоит, – предположила Ариадна Оливер.

– Гадость еще та, а у марихуаны ужасный запах.

– Как это все печально, – сказала миссис Оливер.

– Ничего, зато эта вечеринка пройдет гладко. Доверьтесь Ровене Дрейк. Она прекрасный организатор. Вы сами увидите.

– Честно говоря, меня не тянет ни на какие вечеринки, – со вздохом призналась миссис Оливер.

– Поднимитесь наверх и прилягте на часок-другой. Вот увидите, вам понравится, как только вы придете туда. Жаль, что Миранда слегла с температурой. Бедняжка, она так расстроилась, что не сможет прийти…

Вечеринка началась в половине восьмого. Ариадна Оливер была вынуждена признать, что ее подруга оказалась права. Гости явились строго вовремя. Праздник прошел великолепно, без накладок и недоразумений. Все было отлично продумано и прекрасно проведено. Лестницу украшали красные и голубые фонарики, повсюду – желтые тыквы. Мальчики и девочки приходили, держа в руках приготовленные к конкурсу карнавальные метлы. После приветствий Ровена Дрейк огласила программу праздника.

– В самом начале – конкурс на лучшую метлу, – объявила она. – Три приза: первый, второй и третий. Затем – разрезание пирога. Оно состоится в малой оранжерее. После этого – игра «Достань яблоко». Вон там, на стене, висит список пар для этой игры. После нее – танцы. Каждый раз, как только погаснет свет, вы меняетесь партнерами. Затем девочки отправятся в малый кабинет, где им дадут зеркала. И в заключение – ужин, игра в «Хватайку» и раздача призов.

Как это обычно бывает, начало прошло скучновато. Метлы удостоились дежурных похвал – это были крошечные подобия настоящих, и в целом ни одна не дотягивала до высоких стандартов красоты и качества, «что даже проще», как шепнула миссис Дрейк на ухо одной из своих подруг.

– Это весьма полезная вещь. Всегда найдется пара ребятишек, которым ни за что не получить никаких других призов, так что их можно хотя бы утешить призом за лучшую метлу.

– Но ведь это нечестно, Ровена.

– Неправда. Просто я забочусь о том, чтобы никто не был обижен и не ушел с пустыми руками. В том-то и дело, что каждый хочет что-то выиграть.

– А что это за игра с мукóй? – поинтересовалась Ариадна Оливер.

– Ах да, конечно, вас ведь не было, когда мы играли в нее. Берете стакан, наполняете его мукой, плотно утрамбовываете ее, переворачиваете на поднос и на верх кучки кладете шестипенсовик. Затем каждый осторожно отрезает ломтик, стараясь не свалить при этом монетку. Кто первым роняет шестипенсовик, тот выбывает из игры. И так далее по одному. Тот, кто остается последним, получает его как заслуженный приз. А пока пойдемте посмотрим.

И они пошли. Из библиотеки доносился радостный визг участников состязания по тасканию яблок из ведра. Оттуда все возвращались с мокрыми волосами и в мокрой одежде.

Одним из самых популярных состязаний, во всяком случае, среди девочек, было прибытие хэллоуинской ведьмы, роль которой исполняла миссис Гудбоди, местная уборщица. Она не только обладала идеальным крючковатым носом и подбородком, чьи кончики почти касались друг друга, но и говорила воркующим голосом, которому она, декламируя рифмованные колдовские заклинания, умела придать зловещие нотки.

– Ну, а теперь ты, Беатрис… Ведь ты Беатрис? Какое интересное имя. Ты хочешь знать, каким будет твой суженый? Давай, моя дорогая, садись. Да, да, здесь, под этим светом. Садись и держи свое зеркальце. Как только погаснет свет, ты увидишь его. Ты увидишь, как он смотрит на тебя из-за плеча. Держи зеркальце ровно. Абракадабра, зеркальце, скажи, лицо моего суженого покажи! Беатрис, ты найдешь жениха, которого ждешь!

Неожиданно с лестницы стремянки, установленной позади ширмы, темноту комнаты прорезал мощный луч света. Упав в нужную точку, он отразился в зеркальце, зажатом в трепещущей руке Беатрис.

– Ой! – вскричала девочка. – Я вижу его! Я вижу его в моем зеркальце!

Луч погас, в комнате зажегся свет, и с потолка слетела открытка с приклеенным к ней цветным фото. Беатрис начала радостно приплясывать.

– Это был он! Это был он! Я видела! – закричала она. – У него красивая рыжая бородка.

Она бросилась к миссис Оливер, которая оказалась ближе всех.

– Смотрите, смотрите! Правда, ведь он симпатичный? Он похож на Эдди Пресуэйта, поп-певца. Вы согласны?

По мнению миссис Оливер, он и впрямь походил на одного из тех, чьи лица она, к своему неудовольствию, была вынуждена ежедневно видеть в утренней газете. Бородка, подумала писательница, была запоздалой мыслью гения.

– Откуда все эти штуки? – полюбопытствовала она.

– О, их для Ровены делает Ники. Ему помогает его друг Десмонд. Он любит экспериментировать с фотографией. Он и еще парочка его приятелей загримировались – парики, бакенбарды, бороды и прочее. Затем на него направляют свет и все такое, и девчонки дружно визжат от восторга.

– Я убеждена, в наши дни девушки ужасно глупые, – изрекла Ариадна Оливер.

– А по-моему, они были такими всегда, – возразила Ровена Дрейк.

Миссис Оливер задумалась.

– Пожалуй, вы правы, – согласилась она.

– А теперь ужин! – объявила миссис Дрейк.

Ужин удался – пирожные с глазурью, закуски, креветки, сыр и конфеты с орехами. Все, кто был «старше одиннадцати», наелись до отвала.

– А теперь, – объявила Ровена, – последний пункт вечера. Играем в «Хватайку». Идите вон туда, через кладовую. Да, правильно. Но сначала посмотрим призы.

Призы были продемонстрированы. Внезапно раздался вопль, похожий на вой банши[3]. Дети бросились через холл обратно в столовую.

Со стола убрали остатки еды и накрыли его зеленой байкой. Затем в комнату внесли большое блюдо с горящим в спирту изюмом. Все закричали, бросились вперед и принялись хватать изюмины. Отовсюду слышались крики: «Ой, я обжегся! Как здорово!» Мало-помалу огонь в блюде погас. В комнате зажегся свет. Праздник закончился.

– Все прошло замечательно! – произнесла Ровена.

– Как же иначе, ведь мы так старались.

– Просто прелесть, – тихо проговорила Джудит. – Просто прелесть. А теперь, – грустно добавила она, – давайте немного приберем здесь. Некрасиво оставлять столько работы уборщицам, которые придут завтра утром.

Глава 3

В лондонской квартире зазвонил телефон. Хозяин квартиры, Эркюль Пуаро, пошевелился в кресле. Какая, однако, досада! Еще не ответив на звонок, он уже знал, в чем дело. Его приятель Солли, вместе с которым он собирался скоротать вечер в бесконечных спорах о том, кто же на самом деле преступник, совершивший убийство в городских банях на Кэннинг-роуд, сейчас сообщит ему, что не сможет прийти. Пуаро, уже собравший ряд свидетельств в пользу своей слегка безумной теории, был глубоко расстроен.

Вряд ли Солли примет его версию. Зато, когда, в свою очередь, гость выдвинет свои фантастические предположения, он, Эркюль Пуаро, с легкостью сокрушит их при помощи здравого смысла, логики, порядка и метода. Да, жаль, конечно, если Солли не придет этим вечером. С другой стороны, когда они встретились с ним днем, его друг ужасно кашлял, жестоко страдая от острой простуды.

– Солли сильно простыл, – произнес вслух Эркюль Пуаро, – и несмотря на все лекарства, которые есть в моем распоряжении, он, конечно же, меня заразит. Так что будет лучше, если он не придет. Tout de même[4], – со вздохом добавил он, – это будет означать, что впереди у меня тоскливый вечер.

Впрочем, теперь бóльшая часть его вечеров была тоскливой, подумал Эркюль Пуаро. Его блестящий ум (а в этом он нисколько не сомневался) требовал стимуляции из внешних источников. Увы, сыщик никогда не обладал философским складом ума. В иные дни Пуаро почти сожалел о том, что в молодости вместо изучения теологии пошел служить в полицию. Поступи иначе, теперь он с жаром спорил бы с коллегами о том, сколько ангелов могут плясать на кончике иглы.

В комнату вошел его слуга Джордж.

– Это был мистер Соломон Леви, сэр.

– Ах да, – ответил Пуаро.

– Он весьма сожалеет, что не сможет встретиться с вами сегодня вечером. Он лежит в постели по причине сильного гриппа.

– Это не грипп, – возразил сыщик, – а всего лишь сильная простуда. Всем вечно кажется, что у них грипп. Звучит более весомо. Вам начинают сочувствовать. А вот при простуде, к сожалению, на сочувствие со стороны друзей рассчитывать не приходится.

– Оно даже к лучшему, сэр, что он не придет сегодня, – произнес Джордж. – Простуда – штука заразная. Не хотелось бы, чтобы и вы слегли, подхватив ее у него.

– Да, я бы умер со скуки, – согласился с ним Пуаро.

Телефон зазвонил снова.

– А это еще у кого простуда? – проворчал хозяин дома. – Я никого больше не приглашал.

Джордж шагнул к телефонному аппарату.

– Я возьму трубку, – сказал Пуаро. – Не сомневаюсь, что это ничего не значащий, неинтересный звонок. Но в любом случае… – он пожал плечами, – это хотя бы поможет скоротать время. Кто знает?

– Хорошо сэр, – ответил Джордж и вышел из комнаты.

Пуаро протянул руку и взял телефонную трубку. Телефон умолк.

– Говорит Эркюль Пуаро, – слегка напыщенно произнес сыщик, чтобы произвести впечатление на того, кто находился на другом конце линии.

– Прекрасно, – с готовностью отозвался незнакомый голос; женский голос, слегка ослабленный тем, что его хозяйка задыхалась. – Я была уверена, что вас нет дома, что вы куда-то ушли.

– Почему вы так решили? – удивился Пуаро.

– Потому что не могу избавиться от ощущения, что в наши дни все происходит лишь затем, чтобы расстроить меня. Спешишь увидеться с кем-то, но приходится ждать. Мне же нужно было срочно связаться с вами, абсолютно срочно.

– И кто вы такая? – спросил Эркюль Пуаро.

Голос, этот самый женский голос, явно удивился его вопросу.

– Разве вы не знаете? – недоверчиво спросила невидимая собеседница.

– Отчего? Знаю, – сказал Эркюль Пуаро. – Вы моя знакомая, Ариадна.

– Я вся в расстроенных чувствах, – сообщила миссис Оливер.

– Да-да, я уже понял. Вы бежали? Похоже, вы сильно запыхались, я прав?

– Вообще-то я не бежала. Это все эмоции. Могу я прямо сейчас прийти и увидеться с вами?

Прежде чем ответить, Пуаро несколько секунд помолчал. Судя по голосу, его знакомая, миссис Оливер, пребывала в крайне возбужденном состоянии. Что бы ни было тому причиной, она наверняка станет долго изливать ему свои горести, страхи, предчувствия, или что там сейчас мучает ее. Стоит ей вторгнуться в его святая святых, как будет трудно выпроводить ее домой, не проявив определенной доли невежливости. Миссис Оливер приводили в возбуждение многие вещи, зачастую столь неожиданные, что, обсуждая их, приходилось проявлять крайнюю осмотрительность.

– Вы чем-то расстроены?

– Да. Разумеется, я расстроена. Я не знаю, что мне делать. Я не знаю… о, я ничего не знаю. С уверенностью могу сказать лишь одно: я непременно должна прийти к вам и рассказать о том, что случилось, потому что вы единственный, кто знает, что делать. Кто может подсказать, что мне делать. Так я могу прийти?

– Разумеется, разумеется. Буду счастлив вас видеть.

На другом конце линии бросили трубку. Пуаро вызвал Джорджа и, поразмыслив пару минут, распорядился принести ячменного отвара с лимоном и стакан бренди для себя.

– Миссис Оливер будет здесь через десять минут, – сообщил он.

Джордж вышел и вскоре вернулся, неся бренди для Пуаро. Тот принял стакан с довольным кивком, после чего слуга посвятил себя приготовлению освежающего напитка, столь приятного вкусу миссис Оливер. Пуаро осторожно сделал глоток бренди, мысленно готовя себя к неминуемой пытке.

– Она, конечно, с приветом, – пробормотал он себе под нос. – Зато у нее оригинальный ум. Может статься, я получу удовольствие от ее прихода и от того, что она мне расскажет. С другой стороны… – он на минуту задумался, – вдруг наш разговор отнимет у меня большую часть вечера и окажется на редкость глупым. Eh bien[5], иногда стоит рискнуть.

Раздался звонок, на этот раз дверной. Правда, это было не одно короткое нажатие кнопки. Звонили долго и настойчиво, как будто задались целью произвести как можно больше шума.

– Она явно возбуждена, – предположил Пуаро.

Он услышал, как Джордж открыл дверь, однако не успел объявить, кто пришел, ибо дверь гостиной распахнулась и в нее влетела Ариадна Оливер, а следом за ней – Джордж, вцепившись в нечто похожее на непромокаемый дождевик или зюйдвестку.

– О господи, что это на вас надето? – спросил Эркюль Пуаро. – Позвольте Джорджу забрать это у вас. С вас капает.

– Конечно, капает, – согласилась миссис Оливер. – На улице очень мокро. Раньше я никогда не задумывалась о воде. Она просто ужасна!

Пуаро с интересом посмотрел на нее.

– Не желаете ячменной воды с лимоном? – предложил хозяин дома. – Или я все-таки уговорю вас принять стаканчик eau de vie – воды жизни?

– Ненавижу воду! – отрезала миссис Оливер.

Пуаро удивился такому заявлению.

– Да, я ненавижу ее. Я никогда о ней раньше не думала. О том, на что она способна и все такое.

– Мой дорогой друг, – сказал Эркюль Пуаро, когда Джордж извлек гостью из складок ее непромокаемого наряда, – проходите и садитесь. Позвольте Джорджу наконец освободить вас от… как вы это называете?

– Я купила его в Корнуолле, – объяснила миссис Оливер. – Он непромокаемый. Настоящий непромокаемый костюм рыбака.

– Нисколько не сомневаюсь, что он весьма полезен для рыбаков, – согласился Пуаро. – Но вам он вряд ли подходит. Уж слишком тяжел. Однако… проходите, садитесь и рассказывайте.

– Не знаю даже, с чего начать, – призналась миссис Оливер, опускаясь в кресло. – Порой я отказываюсь верить, что это правда. Но это случилось. Это действительно случилось.

– Расскажите мне, – попросил Пуаро.

– Для этого я и пришла. Но теперь, когда я здесь, у вас, я не знаю, с чего следует начать.

– Может, с самого начала? – предложил Пуаро. – Или это слишком обыкновенный способ?

– Я не знаю, где тут начало. Действительно, не знаю. Знаете, это могло начаться много лет назад.

– Успокойтесь, – посоветовал ей Пуаро. – Соберите мысленно воедино все нити и расскажите мне. Что вас так расстроило?

– Вас бы это расстроило не меньше, чем меня, – ответила миссис Оливер. – По крайней мере, мне так кажется. – Она как будто засомневалась. – Впрочем, кто знает, что способно вас расстроить? Вы воспринимаете многие вещи с завидным спокойствием.

– Часто это самый лучший способ, – ответил сыщик.

– Ну, хорошо, – согласилась миссис Оливер. – Все началось на вечеринке.

– Ах да, – с явным облегчением произнес Пуаро, услышав от гостьи нечто обычное и разумное. – Вечеринка. Вы ходили на вечеринку, и там что-то случилось.

– Вы ведь знаете, что такое Хэллоуин? – спросила миссис Оливер.

– Да, я в курсе. Празднуется тридцать первого октября, – ответил он и, подмигнув, добавил: – Это когда ведьмы летают на метлах.

– Там были метлы, – сказала миссис Оливер. – За них давали призы.

– Призы?

– Да, тем, кто принес лучшие метлы.

Пуаро недоверчиво посмотрел на свою собеседницу. Не успел он испытать облегчение, услышав о вечеринке, как вновь усомнился в ясности рассудка гостьи. Поскольку же он доподлинно знал, что миссис Оливер не притрагивается к спиртному, он никак не мог прийти к выводам, которые наверняка сделал бы в любом ином случае.

– Это был детский праздник, – пояснила миссис Оливер. – А точнее, одиннадцать плюс.

– «Одиннадцать плюс»?

– Так это когда-то называли в школах. В одиннадцать лет школьников проверяют, насколько они умны. Если вы умны и успешно сдали экзамен «одиннадцать плюс», вы попадаете в грамматическую школу или еще куда-то в этом роде. Если же нет, – ваш путь лежит в так называемую среднюю современную школу. Дурацкое название, за которым ничего не стоит.

– Признаюсь честно, я не совсем понимаю, о чем вы говорите, – сказал Пуаро. Они отошли от темы вечеринок и вступили в царство образования.

Миссис Оливер глубоко вздохнула и заговорила снова:

– На самом деле все началось с яблок.

– Ах да, – ответил Пуаро. – Вы ведь питаете к ним слабость.

Он представил себе небольшой автомобиль на холме, из которого вылезает крупная женщина. Пакет в ее руках лопается, из него высыпаются яблоки и скатываются каскадом по склону.

– Да, – сказал он, побуждая ее рассказывать дальше. – Яблоки.

– Точнее, игра «Достань яблоко», – сказала миссис Оливер. – В нее обычно играют на Хэллоуин.

– Ах да, кажется, я слышал о ней.

– Видите ли, там много чего было. Игра «Достань яблоко», разрезание мучного «пирога» с шестипенсовиком на верхушке, фокус с зеркалами…

– Чтобы увидеть в них лицо суженого? – предположил Пуаро со знанием дела.

– Наконец-то вы начинаете понимать! – воскликнула миссис Оливер.

– Сплошной фольклор, – сказал сыщик, – и все это происходило на вашей вечеринке.

– Да, и имело огромный успех. Закончился праздник игрой в «Хватайку». Это когда на большом блюде зажигают политый спиртом изюм. Я полагаю… – голос миссис Оливер дрогнул, – я полагаю, вот тогда-то оно и случилось.

– Что именно?

– Убийство. После игры все разошлись по домам, – ответила миссис Оливер. – Именно тогда ее и хватились.

– Кого?

– Девочку. Девочку по имени Джойс. Все принялись звать ее и искать повсюду, спрашивать, не ушла ли она раньше с кем-нибудь. Ее мать сильно рассердилась. Она заявила, что Джойс, по всей видимости, устала, или плохо себя почувствовала, или что-то в этом роде, и ушла одна. Что с ее стороны некрасиво – уйти, не сказав никому ни слова. Короче, что обычно говорят матери в подобных случаях… Как бы то ни было, отыскать Джойс мы не смогли.

– Она действительно ушла одна?

– Никуда она не ушла… – ответила миссис Оливер; голос ее дрогнул. – В конце концов мы нашли ее… в библиотеке. Именно там… где кто-то это сделал. Игра «Достань яблоко». Там стояло ведро. Большое оцинкованное ведро. Пластмассовое ведро брать не стали. Наверное, возьми они пластмассовое ведро, ничего не случилось бы. Оно могло опрокинуться…

– Что, собственно, произошло? – резко спросил Пуаро.

– Именно там ее и нашли, – сказала миссис Оливер. – Кто-то…в общем, ее засунули головой в ведро с водой, где лежали яблоки. Сунули голову в ведро и держали до тех пор, пока она не захлебнулась. Ее утопили. Утопили. В оцинкованном ведре, почти полном воды. Она опустилась на колени и сунула голову в ведро, чтобы зубами достать яблоко. Ненавижу яблоки, – заявила миссис Оливер. – Никогда больше даже не посмотрю на них.

Пуаро посмотрел на нее. Затем протянул руку и налил в маленький стакан коньяку.

– Выпейте, – сказал он. – Это вам поможет.

Глава 4

Миссис Оливер поставила стакан и вытерла губы.

– Вы были правы, – произнесла она. – Это помогло. Я чуть не впала в истерику.

– Вы пережили сильное потрясение, я вижу. Когда это случилось?

– Вчера вечером… Неужели это было вчера вечером? Да, да, конечно.

– И вы обратились ко мне? – Это был не вопрос, а скорее просьба сообщить больше информации, ибо пока что у Пуаро ее было крайне мало. – Вы приехали ко мне… почему?

– Я подумала, что вы можете помочь, – ответила миссис Оливер. – Видите ли… все не так просто.

– Может, просто, а может, и нет, – сказал Пуаро. – Это как посмотреть. Вы должны рассказать мне больше. Полиция, я полагаю, уже в курсе? Не сомневаюсь, что вы вызвали врача. Что он сказал?

– Будет вскрытие, – ответила миссис Оливер.

– Естественно.

– Завтра или послезавтра.

– Эта девочка, Джойс… Сколько ей было лет?

– Точно не знаю. Думаю, двенадцать или тринадцать.

– Маленькая для своего возраста?

– Нет, нет, я бы сказала, вполне оформившаяся. Пожалуй, даже крупная, – ответила миссис Оливер.

– Вполне оформившаяся? Вы хотите сказать, сексуально привлекательная?

– Да, именно это я имела в виду. Но вряд ли это было преступление такого рода… В таком случае все было бы гораздо проще, не так ли?

– О преступлениях такого рода каждый день пишут в газетах, – возразил Пуаро. – Напали на девочку, школьница подверглась насилию… да, об этом каждый день пишут. Ваш случай имел место в частном доме, что придает ему особый характер, хотя, возможно, ничего особенного в этом нет. Тем не менее я склонен думать, что вы рассказали мне далеко не все.

– Да, пожалуй, не все, – призналась миссис Оливер. – Я умолчала про причину, вынудившую меня обратиться к вам.

– Вы знали эту Джойс, вы хорошо ее знали?

– Я не знала ее совсем. Давайте я лучше объясню вам, как я попала туда.

– Куда?

– В место под названием Вудли-Коммон.

– Вудли-Коммон, – задумчиво повторил Эркюль Пуаро. – Это там, где недавно… – Он не договорил.

– Это недалеко от Лондона. Милях в тридцати-сорока. Недалеко от Медчестера. Там есть несколько красивых старых домов, зато построено немало новых зданий. Жилых домов. Рядом хорошая школа. Люди ездят на работу в Лондон или в Медчестер. Совершенно ординарное место, где живут люди, так сказать, среднего достатка.

– Вудли-Коммон, – задумчиво повторил Пуаро.

– Я приехала погостить к приятельнице. Джудит Батлер. Она вдова. В этом году и она, и я были в круизе вокруг Греции, где и познакомились. У нее есть дочь по имени Миранда, которой лет двенадцать или тринадцать. Джудит пригласила меня к себе погостить. Она сказала, что ее приятельницы устраивают детский праздник, а именно, вечеринку по случаю Хэллоуина. По ее словам, это наверняка подскажет мне кое-какие интересные идеи.

– Надеюсь, она не предложила вам подстроить убийство или что-то в этом роде? – спросил Пуаро.

– Боже праведный, нет, – ответила миссис Оливер. – Думаете, мне снова стоит это сделать?

– Думаю, что не стоит.

– Но это случилось, и это ужасно, – вздохнула миссис Оливер. – Я хочу сказать, это ведь случилось не потому, что я там присутствовала?

– Вряд ли. По крайней мере… Кто-нибудь из присутствовавших на вечеринке знал, кто вы такая?

– Да, – сказала миссис Оливер. – Кто-то из детей обмолвился о моих книгах – мол, им нравятся убийства. То есть это… то, что привело… иными словами, это вынудило меня прийти к вам.

– Вы пока так и не сказали мне, что именно.

– Видите ли, это не сразу пришло мне в голову. Не сразу. То есть, я хочу сказать, дети порой совершают странные вещи. Я имею в виду, есть странные дети, – дети, которым… раньше было бы место в психиатрических лечебницах, но теперь их отсылают домой и велят нормально вести себя, но они потом вытворяют такое…

– Там были дети постарше, подростки?

– Двое мальчишек, или, как их теперь называют в полицейских сводках, «молодых людей». Лет шестнадцати-восемнадцати.

– Это вполне мог сделать один из них. Что думает по этому поводу полиция?

– Полицейские не говорят, что они об этом думают, – ответила миссис Оливер. – Но судя по их лицам, они склонны так думать.

– Скажите, Джойс была привлекательной девочкой?

– Я бы не сказала, – ответила миссис Оливер. – Вы имеете в виду, привлекательной для мальчиков?

– Нет, – сказала Пуаро. – Я имел в виду… в обычном значении этого слова.

– Я бы не назвала ее красивой, – сказала миссис Оливер. – Такие не слишком располагают к себе. Зазнайка, хвастунья. Это вообще довольно трудный возраст. Мои слова могут показаться несправедливыми, но…

– Когда совершено убийство, нет ничего дурного в том, чтобы поведать о жертве правду, – возразил Пуаро. – Более того, это просто необходимо. Личность жертвы нередко одна из главных причин убийства. Сколько людей находилось в доме на тот момент?

– Вы имеете в виду во время вечеринки и позже? Думаю, пять или шесть женщин, несколько матерей. Школьная учительница, жена доктора или, может, сестра, супружеская пара средних лет, два юноши пятнадцати-восемнадцати лет, девушка лет пятнадцати, двое или трое детей лет одиннадцати-двенадцати, что-то вроде этого. Всего, на мой взгляд, человек двадцать пять или тридцать.

– Посторонние там были?

– Мне показалось, они все знали друг друга. Кого-то лучше, кого-то хуже. Думаю, девочки все были из одной школы. Была еще парочка женщин, пришедших помочь с ужином и тому подобным. Когда вечеринка закончилась, большинство матерей вместе с детьми разошлись по домам. Я осталась с Джудит и двумя-тремя женщинами помочь Ровене Дрейк, хозяйке дома, немного прибраться, чтобы назавтра уборщицам было меньше хлопот. Повсюду была рассыпана мука, разбросаны колпаки из хлопушек и все такое прочее. Мы немного подмели все это, и последняя комната, куда мы пришли, была библиотека. И вот там… там мы нашли ее. И тогда я вспомнила, что она сказала.

– Кто и что сказала?

– Джойс.

– Что же она сказала? Мы приближаемся к чему-то важному, верно? Мы подходим к причине, по которой вы ко мне пришли?

– Да. Я подумала, что это ничего не значит… для врача или для полицейских, да и для всех остальных, но для вас это может что-то значить.

– Eh bien. Расскажите мне, – попросил Пуаро. – Это то, что Джойс сказала на вечеринке?

– Нет, раньше, еще днем. Когда мы украшали комнаты. После того как они заговорили о моих детективных историях с убийствами, Джойс сказала: «Я видела убийство». Ее мать или кто-то сказал: «Не говори глупостей, Джойс». Какая-то девочка постарше сказала: «Ты все выдумываешь». Джойс тогда возразила: «Я видела. Я видела это, говорю тебе. Я видела. Видела, как кто-то совершил убийство». Но ей никто не поверил. Над ней посмеялись, а она очень рассердилась.

– А вы ей поверили?

– Нет, конечно же.

– Понятно, – сказал Пуаро. – Понятно. – Он несколько секунд помолчал, постукивая пальцем по столу. – А она не сообщила каких-то подробностей… не называла имен?

– Нет. Она стала хвастаться дальше, однако разозлилась и даже стала кричать, так как почти все девочки смеялись над ней. А вот женщины – матери – и взрослые люди на нее рассердились. Но девочки и мальчики постарше хохотали над ней! А еще они подначивали ее: «Давай, рассказывай, Джойс! Когда это было? Почему ты нам никогда об этом не говорила?» Джойс отвечала: «Я все забыла, это было так давно».

– Ага! Она сказала, как давно?

– Много лет назад. Причем сказала как-то по-взрослому. «Почему же ты ничего не рассказала полиции?» – спросила одна из девочек. Энн, кажется. Или Беатрис. Такая высокомерная, почти взрослая девочка…

– Ага. И что Джойс ответила на это?

– Она сказала: «Потому что тогда я не знала, что это убийство».

– Весьма интересная ремарка, – сказал Пуаро, выпрямляясь в кресле.

– Похоже, к тому моменту она слегка запуталась, – сказала миссис Оливер. – Она пыталась объяснить – и злилась, что ее дразнят. Они всё спрашивали ее, почему она не заявила в полицию, а Джойс все время повторяла: «Потому что я не знала, что это было убийство. Я только потом неожиданно поняла, что же я видела».

– Но, похоже, ей никто не поверил – вы и сами ей не поверили; лишь когда увидели мертвую Джойс, вы внезапно поняли, что она вполне могла говорить правду, так ведь?

– Да, именно так. Я не знала, как мне поступить и что делать. Но затем я подумала о вас.

Пуаро хмуро наклонил голову и, немного помолчав, произнес:

– Я должен задать вам один очень важный вопрос, так что подумайте, прежде чем отвечать на него. Как вы думаете, эта девочка действительно видела убийство? Или, считаете вы, она поверила в то, что видела убийство?

– Я думаю, первое, – сказала миссис Оливер. – То есть тогда я так не думала. Я просто решила, что она смутно припоминает нечто такое, что когда-то видела, и слегка приукрасила, чтобы придать своим словам убедительности. Она очень разволновалась, повторяя: «Я видела это, говорю я вам. Я видела, как это случилось»… И поэтому я пришла к вам, – добавила писательница. – Ибо, как мне представляется, единственным разумным объяснением тому, что ее убили, может быть лишь тот факт, что убийство действительно имело место и она его видела.

– Это предполагает ряд обстоятельств. Не исключено, что убить Джойс мог кто-то из присутствовавших на вечеринке. Но тогда этот же человек должен был находиться в доме несколькими часами ранее и слышать ее слова.

– Вы же не считаете, что я это все выдумала? – спросила миссис Оливер. – Что у меня разыгралось воображение?

– Была убита девочка, – сказал Пуаро. – Убита кем-то, кому хватило силы засунуть ее головой в ведро с водой. Отвратительное убийство, причем убийство, которое было совершено, так сказать, молниеносно. Преступник не потерял ни секунды. Кто-то был напуган, и этот кто-то избавился от угрозы при первой же возможности.

– Джойс вряд ли знала, кто был тот убийца, которого она когда-то видела, – сказала миссис Оливер. – По крайней мере, она наверняка не стала бы ничего говорить, если б этот человек находился в комнате.

– Нет, – сказал Пуаро. – Думаю, в этом вы правы. Она видела убийцу, но не рассмотрела его лицо. Нам придется пойти дальше этого.

– Я не вполне понимаю, что вы хотите этим сказать.

– Возможно, что тот, кто был в доме днем за несколько часов до вечеринки и слышал слова Джойс про то, что она якобы видела убийство, знал, кто его совершил, и даже был близко знаком с этим человеком. Не исключено, этот кто-то подумал, что он единственный, кто знал о том, что совершила его жена, мать, дочь или сын. Или же это была женщина, которая знала, что совершил ее муж, или мать, или дочь, или сын. Кто-то, кто был уверен, что, кроме него, это больше никому не известно. И затем Джойс начала рассказывать…

– И тогда…

– Джойс пришлось умереть?

– Да. Что вы намерены делать?

– Я только что вспомнил, – сказал Эркюль Пуаро, – почему название Вудли-Коммон показалось мне знакомым.

Глава 5

Слегка запыхавшись, Эркюль Пуаро заглянул через низкую калитку, по другую сторону которой виднелся «Сосновый пригорок» – аккуратный, современного вида домик. Небольшой, но симпатичный, он вполне соответствовал своему названию, так как стоял на пригорке, на котором росли несколько чахлых сосен. Перед домом имелся небольшой палисадник, а по дорожке шагал крупный пожилой мужчина с оцинкованной лейкой в руках.

Волосы суперинтенданта Спенса стали совсем седыми, хотя раньше их лишь слегка серебрила седина на висках. Зато он сохранил прежнюю стать. Перестав поливать цветы, он посмотрел на застывшего у калитки гостя и сказал:

– Благослови Господь мою душу. Быть того не может… Не может, но все-таки так оно и есть. Да-да, Эркюль Пуаро собственной персоной!

– Ага! – воскликнул Пуаро. – Вы меня узнали! Это приятно.

– Ваши усы ни с чьими не спутаешь, – произнес Спенс, поставил лейку на землю и подошел к воротам. – Чертовы сорняки, – посетовал он. – Что привело вас сюда?

– То, что в свое время приводило меня в самые разные места, – ответил Эркюль Пуаро. – И то, что как-то раз много лет назад привело вас ко мне. Убийство[6].

– Я покончил с убийствами, – сказал Спенс. – За исключением убийства сорняков. Чем я как раз и занимаюсь. Применяю уничтожитель сорняков. Не так-то легко, как вы думаете. Что-то вечно бывает не так, особенно погода. Не должно быть ни слишком сыро, ни слишком сухо, и все такое прочее. Откуда вы узнали, где найти меня? – спросил он, открывая калитку и впуская Пуаро.

– Вы прислали мне на Рождество поздравительную открытку. На ней был указан ваш новый адрес.

– Ах да, верно. Я старомоден, вы же знаете. Люблю посылать к Рождеству открытки своим старым друзьям.

– Ценю вашу учтивость, – ответил Пуаро.

– Теперь я уже старик, – сказал Спенс.

– Мы с вами оба старики.

– У вас в волосах почти нет седины, – заметил хозяин дома.

– Борюсь с ней при помощи краски, – ответил Эркюль Пуаро. – Нет нужды появляться на людях с седыми волосами, если только вам этого не хочется.

– Не думаю, что мне подойдут волосы цвета вороного крыла.

– Согласен, – сказал Пуаро. – Седина придает вам импозантности.

– Я никогда не считал себя импозантным.

– В моих глазах вы – пример импозантности. Кстати, почему вы перебрались жить в Вудли-Коммон?

– Вообще-то я приехал сюда, чтобы поддержать сестру. Она потеряла мужа, у ее детей свои семьи, и они живут за границей. Один в Австралии, другой в Южной Африке. Вот я и переехал сюда. Пенсии сейчас скромные, но нам обоим хватает. Проходите и располагайтесь.

С этими словами он провел гостя на небольшую застекленную веранду, где стояли стулья и пара столов. Осеннее солнце приятно освещало это уютное место.

– Что вам принести? – спросил Спенс. – Правда, никаких изысков предложить не могу. Нет ни черносмородинового сиропа, ни шиповникового. Вообще ничего из ваших любимых напитков. Может, пива? Или попросить Элспет подать вам чаю? Могу предложить шенди[7], «кока-колу» или какао, если хотите. Моя сестра Элспет обожает какао.

– Вы очень любезны. Думаю, мне подойдет шенди. Имбирный эль и пиво? Я правильно говорю?

– Совершенно верно.

Спенс вошел в дом и вскоре вернулся с двумя массивными стеклянными кружками.

– Последую вашему примеру, – сообщил он, придвинул стул к столу и, поставив одну кружку перед собой, а вторую – перед Пуаро, сел. – Что вы только что сказали? – произнес суперинтендант, поднимая свою кружку. – Давайте не будем поднимать тост за преступление. Я давно отказался от этих дел. И если вы имеете в виду преступление, которое, как мне кажется, вы имеете в виду, ибо что еще это может быть, как не оно, потому что никаких других недавних преступлений я не могу припомнить. Скажу, мне не нравится это последнее здешнее убийство.

– Ничуть в этом не сомневаюсь. Иначе и быть не могло.

– Мы говорим о девочке, которую сунули головой в ведро с водой?

– Да, – ответил Пуаро. – Я говорю именно об этом.

– Я не знаю, почему вы пришли ко мне, – сказал Спенс. – Сейчас я никак не связан с полицией. Причем уже давно.

– Бывших полицейских не бывает, – возразил Пуаро. – Даже удалившись от дел, человек продолжает смотреть на вещи глазами полицейского. Я знаю, что говорю. В моей родной стране я тоже когда-то начинал, работая в полиции.

– Верно. Помню, вы мне рассказывали… Думаю, точка зрения любого человека необъективна. И я уже давно не поддерживал никаких связей с моей бывшей профессией.

– Однако до вас доходят слухи, – возразил Пуаро. – В полиции у вас остались друзья. Вы наверняка услышите о том, что они думают, кого подозревают или что знают.

Спенс вздохнул.

– Люди знают слишком много, – сказал он. – Это одна из современных бед. Совершено преступление, причем почерк убийцы известен, так что полицейские в целом знают, кто его мог совершить. Они ничего не сообщают журналистам. Они проводят расследование и потому знают. Но продвинутся ли они дальше этого – это уже другой вопрос. Все не так-то просто.

– Вы имеете в виду жен, подружек и всех прочих?

– Отчасти да. В конце концов, возможно, преступника ловят. Иногда проходит год или два. Я бы сказал, Пуаро, что в наши дни все больше девушек выходят замуж за всяких подонков, чем это было в мое время.

Эркюль Пуаро задумчиво подергал кончики усов.

– Пожалуй, вы правы, – сказал он. – Сдается мне, что девушек всегда тянуло к плохим парням, но раньше за барышнями зорко следили.

– Верно. За ними присматривали. Матери. Тетушки и старшие сестры. Их младшие браться и сестры были в курсе их проделок. Отцы без всякого стеснения давали горе-ухажерам под зад коленкой. Правда, иногда девушки убегали из дома. Сегодня необходимости в этом нет. Мать не знает, с кем встречается дочь, отцу не говорят, с кем она гуляет, братьям известно, с кем гуляет их сестра, но они думают: «Пусть себе, если ей нравится». Если родители не дают согласия на брак, парочка добивается разрешения у судьи. А когда молодой человек, о котором известно, что он – последнее дерьмо, начинает доказывать всем, в том числе и своей жене, что так оно и есть, это лишь подливает масла в огонь!.. Но любовь есть любовь. Девушка отказывается верить, что ее Генри – тот еще мерзавец, да еще с преступными наклонностями. Она готова лгать, лишь бы его выгородить, готова ради него выдавать черное за белое и все такое прочее. Да, это нелегко. Нелегко для нас, я имею в виду. Нет смысла говорить, что раньше все было лучше. Впрочем, возможно, нам это просто казалось. Как бы то ни было, Пуаро, как вы впутались в дело? Это ведь не ваша часть страны. Я всегда считал, что вы обитаете в Лондоне. По крайней мере, так было раньше, когда я знал вас.

– Я по-прежнему живу в Лондоне. А сюда приехал по просьбе моей знакомой, миссис Оливер. Вы помните миссис Оливер?

Спенс поднял голову, закрыл глаза и как будто задумался.

– Миссис Оливер?.. Вряд ли. Не могу вспомнить.

– Она пишет книги. Детективные рассказы. Напрягите память, и вы вспомните, что познакомились с ней в то время, когда убедили меня взяться за расследование убийства миссис Макгинти. Вы же не забыли миссис Макгинти?

– Боже, конечно нет. Но как давно это было!.. Тогда вы оказали мне хорошую услугу. Очень хорошую услугу. Я обратился к вам за помощью, и вы мне не отказали.

– Я был польщен, счел для себя за честь, когда вы обратились ко мне, – ответил Пуаро. – Должен сказать, что пару раз я впадал в отчаяние. Человек, которого нам пришлось спасать… насколько я помню, спасать его шею от веревки, ведь это было довольно давно, – для него тогда было крайне трудно что-то сделать. Стандартный пример того, как не делать ничего полезного для себя.

– Он женился на той девушке, верно? На той зануде. А не на яркой искусственной блондинке. Удивительно, как это они сошлись. Вы больше о них ничего не слышали?

– Нет, – ответил Пуаро. – Полагаю, что у них все хорошо.

– Не понимаю, что она в нем нашла.

– Трудно сказать, – произнес маленький бельгиец. – Но это одно из величайших утешений в природе, когда непривлекательный мужчина понимает, что какой-то женщине он нравится. Можно только говорить потом – или надеяться, – что они поженились и потом жили счастливо.

– Не думаю, что они жили счастливо, если им пришлось жить вместе с ее матерью.

– Разумеется, – подтвердил Пуаро. – Или с отчимом.

– Видите, мы снова говорим о давно прошедших днях, – сказал Спенс. – Теперь все не так. Я всегда думал, что тот человек – не могу сейчас вспомнить его имя – должен был держать похоронное бюро. С такими-то лицом и манерами. Да-да, так и было… А у девушки, кажется, водились деньги. Да, он стал бы хорошим гробовщиком. Я как будто вижу его во всем черном, вижу, как он отдает распоряжения относительно похорон… Возможно, он даже получал бы радость от хорошего материала, вяза или тика, или что там используют для гробов? Зато ему никогда не стать страховым агентом или продавцом недвижимости… Ладно, хватит о прошлом. – С этими словами Спенс неожиданно сменил тему. – Миссис Оливер. Ариадна Оливер. Яблоки. Неужели это из-за них она связана с этим делом? Значит, бедняжку, ту девочку, на вечеринке сунули головой в ведро с водой, в котором плавали яблоки… Ведь это так было? И это заинтересовало миссис Оливер?

– Сомневаюсь, что это как-то связано с яблоками, – ответил Пуаро. – Но на вечеринке она присутствовала.

– Вы говорите, она жила здесь?

– Нет, она не здешняя. Приехала погостить к своей приятельнице, некоей миссис Батлер.

– Батлер? Да, я знаю ее. Живет недалеко от церкви. Вдова. Муж был пилотом гражданской авиации. У нее есть дочь. Довольно миловидная особа. Хорошие манеры. Миссис Батлер довольно привлекательная женщина, вы не находите?

– Я едва ли знаком с ней, но да, мне она показалась очень даже миловидной.

– Но при чем здесь вы, Пуаро? Вас же там не было, когда это произошло?

– Верно, не было. Миссис Оливер приехала ко мне в Лондон. Она была расстроена, ужасно расстроена. Просила, чтобы я что-то сделал.

По лицу суперинтенданта Спенса промелькнула слабая улыбка.

– Понятно. Та же самая старая история. Я, помнится, тоже пришел к вам потому, что хотел, чтобы вы что-то сделали.

– И благодаря мне был сделан шаг вперед, – сказал Пуаро. – Теперь я пришел к вам.

– Потому что хотите, чтобы я что-то сделал? Я же сказал вам, что теперь сделать ничего не смогу.

– Еще как сможете! Например, рассказать мне все о людях. О тех, которые здесь живут. О людях, которые пришли на эту вечеринку. Об отцах и матерях детей, которые присутствовали на вечеринке. О школе, учителях, адвокатах и врачах. На той вечеринке кто-то попросил девочку нагнуться над ведром и, возможно, смеясь, сказал: «Я покажу тебе самый лучший способ достать яблоко зубами. Я знаю, как это делается». Затем он или она – кто бы то ни был – надавил ей на затылок. Борьбы никто не заметил, шума тоже никто не услышал. Ничего.

– Скверное дело, – сказал Спенс. – Подумал так, как только услышал о нем… Что вы хотите знать? Я живу здесь всего год. Сестра – дольше, года два или три. Городок небольшой. Старожилов почти нет. Люди приезжают и уезжают. У главы семьи может быть работа или в Медчестере, или в Грейт-Каннинге, или где-то другом месте.

Дети ходят в местную школу. Затем муж меняет работу и они уезжают. Здесь нет постоянного населения. Кое-кто в Вудли-Коммон уже давно. Например, мисс Эмлин, школьная директриса. Или доктор Фергюсон. Но в целом постоянно кто-то уезжает, кто-то приезжает…

– Поскольку вы согласились со мной, – сказал Эркюль Пуаро, – что это дело темное, смею ли я надеяться, что вам известны подозрительные личности из числа местных?

– Да, – ответил Спенс. – Это первое, что приходит в голову, верно? В таких случаях первым делом начинают искать хулигана-подростка. Кому захочется задушить или утопить тринадцатилетнюю девочку? Никаких следов сексуального насилия обнаружено не было, а ведь это первое, что стали бы выяснять. Сегодня даже в маленьких городах и деревнях такое случается сплошь и рядом. Повторюсь, в наши дни такое происходит чаще, чем в пору моей молодости. У нас были свои помешанные, или как там их сейчас называют, но не так много, как теперь. Предполагаю, на свободе их сейчас даже больше, чем в лечебницах, где им самое место. Все лечебницы подобного рода переполнены. Поэтому врачи говорят: «Отпустите его или ее, верните к нормальной жизни. Пусть возвращаются домой и живут со своими родственниками». А затем такой вот типчик, больной он или нет, вновь испытывает желание, и тогда еще одна женщина становится жертвой и оказывается где-нибудь в гравийном карьере или же по глупости просит водителя подвезти ее и беспечно садится в машину. Дети не возвращаются домой из школы, потому что садятся в машину к незнакомому человеку, который предложил подвезти их домой, хотя их всегда предупреждали об опасностях… Да, сегодня такое происходит на каждом шагу.

– Что-то не слишком похоже на почерк нашего убийцы.

– Это первое, что приходит в голову, – ответил Спенс. – Кто-то из числа тех, кто был на вечеринке, скажем так, ощутил позыв к убийству. Возможно, оно у него не первое, но не исключено, что он просто захотел это сделать. Могу предположить, что в прошлом уже имел место подобный случай. Однако, насколько мне известно, пока о чем-то подобном не сообщалось. По крайней мере, официально. На вечеринке были двое, кто попадает в соответствующую возрастную категорию. Николас Рэнсом, симпатичный юноша семнадцати-восемнадцати лет; то есть по возрасту подходит. Если не ошибаюсь, он откуда-то с Восточного побережья. На вид самый обыкновенный. То есть вполне нормальный, но кто знает?.. Есть Десмонд, отпущенный из психиатрической лечебницы, но я бы не сказал, что там что-то серьезное. Это наверняка некто присутствовавший на вечеринке, хотя я не исключаю, что это мог быть кто-то посторонний. Дом в таких случаях обычно не запирают. Открыта или боковая дверь, или боковое окно. Кто-то из наших чокнутых мог прийти, посмотреть в окно, что происходит, и попытаться прошмыгнуть внутрь… Риск немалый. Согласится ли ребенок, пришедший на вечеринку, играть в игру с яблоками с человеком, кого она не знает? В любом случае, Пуаро, вы так и не объяснили, что вынудило вас заняться этим делом. Вы упомянули мисс Оливер. Это какая-то ее безумная идея?

– Не совсем безумная, – поправил его Пуаро. – Но вы правы, писатели склонны к безумным идеям. Таким, что подчас выходят за грань возможного. Однако на сей раз это были просто слова, услышанные от девочки.

– Той, которую звали Джойс?

– Да.

Спенс подался вперед и пристально посмотрел на Пуаро.

– Я вам скажу, – ответил тот.

И спокойно и четко поведал хозяину дома то, что сообщила ему миссис Оливер.

– Понятно, – произнес суперинтендант и потеребил усы. – Значит, девочка так и сказала? Что видела убийство?.. Она сказала, как и когда это было?

– Нет, – ответил Пуаро.

– А что предшествовало этому?

– Думаю, какая-то фраза про убийства в книгах миссис Оливер. Кто-то что-то сказал ей. По-видимому, кто-то из детей – мол, что в ее историях недостаточно крови или трупов. Затем заговорила Джойс – и заявила, что видела убийство.

– Она похвасталась? У вас такое впечатление?

– Нет, это впечатление миссис Оливер. Да, девочка похвасталась.

– Крайне сомнительно.

– Да, это мог быть чистой воды вымысел, – согласился Пуаро.

– Дети нередко делают такие экстравагантные заявления, когда хотят привлечь к себе внимание или произвести впечатление на окружающих. С другой стороны, это могло быть правдой. Вы ведь именно так думаете?

– Не знаю, – признался Пуаро. – Ребенок хвастается, что видел убийство. И через несколько часов этот ребенок мертв. Согласитесь, есть основания поверить в то – сколь безумной ни покажется эта идея, – что мы имеем дело с причиной и следствием. Если это так, то кто-то явно не терял времени.

– Определенно, – согласился Спенс. – Сколько людей было там в тот момент, когда девочка рассказала про то, что видела убийство? Их точное число известно?

– Из того, что сообщила миссис Оливер, явствует, что там было человек четырнадцать-пятнадцать, может быть, больше. Пятеро или шестеро детей и пятеро или шестеро взрослых, под чьим присмотром проходила вечеринка. Но точную информацию я рассчитываю получить от вас.

– Ну, это будет сделать довольно легко, – ответил Спенс. – Не скажу вам точную цифру прямо сейчас, но ее несложно выяснить у местных жителей. Что касается самой вечеринки, то я уже знаю о ней довольно много. Например, женщин там было больше, чем мужчин. Отцы не слишком жалуют своим присутствием детские праздники. Хотя иногда заглядывают – главным образом, чтобы по окончании отвести детей домой. Там был доктор Фергюсон, а также местный викарий. Остальные – женщины: матери, тетушки, социальные работники, две учительницы здешней школы. Я могу дать вам список. И четырнадцать детей. Самым младшим – десять лет; далее те, кто постарше.

– Полагаю, вы скажете, кого в этом списке можно подозревать? – спросил Пуаро.

– Если верно то, что вам кажется, это будет не так-то просто сделать.

– Вы хотите сказать, что нет смысла искать человека с сексуальными отклонениями? Вместо этого нужно найти того, кто совершил преступление и кому это сошло с рук. Того, кто не ожидал, что будет пойман, и кто внезапно пережил неприятное открытие.

– Тем не менее, благослови меня Господь, если я догадаюсь, кто это мог быть, – ответил Спенс. – Наверное, зря я сказал, что тут у нас отыщутся потенциальные убийцы. И разумеется, ничего из ряда вон выходящего по части самих убийств.

– Потенциальные убийцы могут быть где угодно, – сказал Пуаро. – Или, скажем так, нетипичные убийцы, но тем не менее убийцы. Потому что нетипичные убийцы обычно не вызывают подозрений. Против них не слишком много улик. Для такого убийцы было бы великим потрясением узнать, что у его или ее преступления имелся свидетель.

– Но почему Джойс в свое время ничего никому не сказала? Вот что я хотел бы знать. Может, ее подкупили, чтобы она хранила молчание, как вы думаете? Уж слишком это рискованно.

– Нет, – ответил Пуаро. – Из того, что рассказала мне миссис Оливер, следует, что девочка тогда не поняла, что видела убийство.

– О, это крайне сомнительно! – воскликнул Спенс.

– Отнюдь, – возразил Пуаро. – Рассказывал ребенок тринадцати лет. Она вспомнила что-то такое, что видела в прошлом. Мы точно не знаем, когда. Возможно, года три или четыре назад. Она увидела что-то, но не поняла, что это такое. Это может быть что угодно, mon cher[8]. Например, странная автомобильная авария. Скажем, водитель на всей скорости сбил человека и тот получил увечья или даже погиб. Тогда ребенок не мог понять, что это было сделано умышленно. Но что-то, сказанное кем-то, или что-то, что она увидела или услышала год или два спустя, могло пробудить у нее воспоминания. Она могла подумать: «А», «Б» или «Икс» мог сделать это умышленно». Возможно, это было убийство, а не несчастный случай… Имеется немало других вероятностей. Кое-какие предположила мой друг миссис Оливер. Ей ничего не стоит выдвинуть целую дюжину различных версий, как правило, почти нереальных, хотя в большинстве своем они также имеют право на существование. Например, кому-то в чай подмешали таблетки. Или кого-то столкнули со скалы. Ну, вы меня поняли. Жаль, здесь у вас нет скал, потому что в целом очень даже неплохая версия. Так что, да, вероятностей огромное множество… Возможно, что, прочтя некую историю убийства, девочка вспомнила то давнее происшествие. Тогда она не поняла, что это было, но рассказ заставил ее задуматься: «Это могло быть то-то и то-то. Интересно, он или она сделал это нарочно или случайно?» Да, вероятностей тут множество.

– И вы приехали сюда для того, чтобы в них разобраться?

– Думаю, это в интересах общества, не так ли? – вопросом на вопрос ответил Пуаро.

– Значит, мы с вами будем действовать в интересах общества, вы и я?

– По меньшей мере, вы можете снабдить меня информацией, – сказал Пуаро. – Вы же знаете местных жителей.

– Я сделаю все, что в моих силах, – сказал Спенс. – Привлеку к этому Элспет. Уж если кто знает всю подноготную, так только она.

Глава 6

Удовлетворенный достигнутым, Пуаро покинул дом своего друга.

Нужную ему информацию он получит – в этом сыщик не сомневался. Ему удалось закинуть Спенсу наживку. А суперинтендант, взявши след, ни за что не ослабит хватку. Его репутация отставного офицера полиции высокого ранга наверняка позволила ему обзавестись друзьями в местных управлениях стражей порядка.

И вот теперь – Пуаро посмотрел на часы – ровно через десять минут ему предстоит встреча с миссис Оливер, у дома под названием «Яблони». Это надо же, какое удивительное совпадение! Похоже, подумал он, здесь и в самом деле никуда не деться от яблок. Ведь что может сравниться с сочным английским яблоком?.. Правда, здесь они перемешались с метлами, ведьмами, старинным фольклором и убитым ребенком.

Следуя указаниям миссис Оливер, Пуаро точно в назначенное время оказался перед красным кирпичным домом в георгианском стиле. Дом окружала аккуратная живая изгородь, за которой виднелся ухоженный сад.

Сыщик протянул руку, поднял задвижку и прошел через калитку чугунного литья с табличкой «Яблони». Дорожка вела к входной двери. Подобно швейцарским часам, где из дверцы над циферблатом автоматически появляются фигурки, входная дверь открылась и на крыльце возникла миссис Оливер.

– Вы на редкость пунктуальны, – проговорила она, чуть запыхавшись. – Я наблюдала за вами в окно.

Пуаро повернулся и аккуратно закрыл за собой калитку. Едва ли не каждый раз, когда он встречался с миссис Оливер, будь то случайно или по предварительной договоренности, почти мгновенно возникала тема яблок. Писательница или ела яблоко, или уже съела его – иначе откуда взяться кусочку яблочной сердцевины, прилипшему к ее широкой груди? – или же держала в руках пакет с яблоками. Сегодня же ничего подобного не было и в помине.

Весьма правильно, одобрительно подумал Пуаро. Согласитесь, было бы верхом дурновкусия грызть яблоко там, где произошло не просто убийство, но разыгралась настоящая трагедия. Ибо что это, как не трагедия, подумал Пуаро, – смерть ребенка, которому было всего тринадцать лет… Сыщику было неприятно даже думать об этом, а поскольку ему было неприятно, Пуаро решил, что именно об этом он и будет думать, – до того момента, пока из тьмы не забрезжит свет и он со всей ясностью поймет, что же здесь произошло.

– Кстати, почему бы вам не погостить в доме Джудит Батлер? – сказала мисс Оливер. – Вместо того чтобы селиться в гостинице пятого класса…

– Будет лучше, если я стану вести мои наблюдения, выдерживая некую дистанцию, – ответил Пуаро. – Думаю, мне не стоит слишком близко с кем-то сходиться.

– И каким образом вы надеетесь уклониться от общения? – удивилась мисс Оливер. – Вам же нужно всех увидеть и со всеми поговорить, разве не так?

– Безусловно, – подтвердил маленький бельгиец.

– С кем вы уже повстречались?

– С моим другом, суперинтендантом Спенсом.

– Как он там? – поинтересовалась мисс Оливер.

– Изрядно постарел с тех пор, – ответил Пуаро.

– Естественно, – сказала писательница. – Как можно ожидать иного? Стал хуже слышать или видеть? Располнел или похудел?

Пуаро задумался.

– Пожалуй, потерял в весе. Носит очки для чтения газет. Не похоже, что он тугоух, – во всяком случае, я этого не заметил.

– Что он думает обо всем этом?

– Вы слишком торопитесь, – ответил сыщик.

– А что вы с ним намерены предпринять?

– Я составил собственную программу, – ответил Пуаро. – Сначала я повидался и поговорил с моим старым другом. Попросил его снабдить меня информацией, которую трудно заполучить иным образом.

– Вы хотите сказать, что здешние полицейские – его дружки и он сумеет получить от них кое-что интересное?

– Я бы не стал употреблять именно таких слов, но, да, это примерно то, на что я рассчитываю.

– А потом?

– Я приду к вам, мадам. Нужно осмотреть место, где это случилось.

Миссис Оливер обернулась на дом.

– Не слишком похоже на место, где произошло убийство, верно? – спросила она.

Какой же у нее безошибочный инстинкт, подумал Пуаро.

– Вы правы, – сказал он. – Дом как дом. Ничего такого не подумаешь. Сначала я осмотрю помещение, где это произошло, после чего мы с вами сходим к матери убитой девочки. Интересно, что она скажет. Сегодня днем мой друг Спенс договорится с местным полицейским о нашей с ним встрече в удобный для него час. Я бы также хотел побеседовать с врачом. И по возможности, со школьной директрисой. В шесть часов я пью чай и ем сосиски с моим другом Спенсом и его сестрой в их доме. Мы будем обсуждать это дело.

– Что еще вы хотели бы от него услышать?

– Хочу познакомиться с его сестрой. Она живет здесь дольше, чем он. Спенс приехал к ней после того, как скончался ее муж. Думаю, сестра неплохо знает местных жителей.

– Знаете, как вы сейчас говорите? – спросила миссис Оливер. – Как компьютер. Вы как будто программируете себя… кажется, так это называется? Я хочу сказать, вы вводите в себя каждый день новую информацию, а затем смотрите, что получится на выходе.

– В этой мысли что-то есть, – с интересом заметил Пуаро. – Да, да, я исполняю роль компьютера. Кто-то вводит информацию…

– А если вы станете выдавать неправильные ответы? – не дала ему договорить миссис Оливер.

– Это невозможно, – возразил Эркюль Пуаро. – Компьютеры на такое не способны.

– Так считается, – сказала миссис Оливер. – Но вы удивитесь тому, что порой бывает. Взять, к примеру, мой последний счет за электричество. Есть такая пословица: «Человеку свойственно ошибаться». Уверяю вас, человеческая ошибка не идет ни в какое сравнение с ошибкой компьютера… Пойдемте в дом знакомиться с миссис Дрейк.

А она хороша, эта миссис Дрейк, подумал Пуаро. Высокая красивая женщина лет сорока с небольшим. Золотистые волосы кое-где тронула седина. Ослепительно-голубые глаза. Она вся, до кончиков ногтей, излучала компетентность. Любая вечеринка, устроенная ею, была обречена на успех. В гостиной Пуаро и миссис Оливер ждал поднос с двумя чашками кофе и двумя глазированными пирожными.

Сыщик отметил про себя, что в доме царил идеальный порядок. Помещения были прекрасно обставлены. На полу превосходного качества ковры. Все вычищено и отполировано до блеска. Глаз не сразу замечал, что здесь не водилось ничего яркого и броского. Цвет штор и покрывал был приятен, но сдержан. Такой дом в любой момент можно легко сдать за хорошие деньги богатому жильцу, и при этом не пришлось бы убирать ценные вещи или как-то менять меблировку.

Миссис Дрейк поздоровалась с гостями и постаралась скрыть то, чего Пуаро не мог не заметить, а именно, с трудом сдерживаемую досаду по поводу того, в каком двусмысленном положении оказалась она как хозяйка праздничного мероприятия, во время которого имело место столь непраздничное происшествие, как убийство. Будучи личностью уважаемой в Вудли-Коммон, она, как заподозрил Пуаро, чувствовала себя скверно от того, что оказалась не на высоте положения.

То, что случилось, не должно было случиться. У кого-то другого в каком-то другом доме – да. Но на детском празднике, который она устроила, который организовала, ничего такого не должно было произойти. Так или иначе, но она должна была этого не допустить. Пуаро также заподозрил, что миссис Дрейк беспрестанно пытается отыскать причину этого жуткого происшествия. Причем даже не столько то, почему произошло само убийство, сколько то, кто из ее помощников сделал что-то не так, чего-то недосмотрел, не сумел вовремя осознать, что нечто такое возможно.

– Месье Пуаро, – сказала миссис Дрейк прекрасно поставленным голосом; такой, по мнению Пуаро, идеально звучал бы в лекционной аудитории или в деревенском клубе. – Я рада, что вы приехали сюда. Миссис Оливер рассказывала мне, какую неоценимую помощь вы сможете оказать нам всем в этой ужасной ситуации.

– Можете быть спокойны, мадам, я сделаю все, что в моих силах, но, как вы, надеюсь, понимаете из собственного жизненного опыта, расследование будет весьма нелегким.

– Нелегким? – переспросила миссис Дрейк. – Разумеется, оно будет нелегким. Просто невероятно, абсолютно невероятно, что такое произошло. Я надеюсь, – добавила она, – полиция что-то знает? Насколько мне известно, инспектор Рэглен имеет в наших местах хорошую репутацию. Не знаю, будут ли задействованы сотрудники Скотленд-Ярда. Мне почему-то кажется, что смерть ребенка они сочли событием лишь местного значения… Нет нужды говорить вам, месье Пуаро, – ведь вы читаете газеты с тем же интересом, что и я, – что в сельской местности трагические случаи с детьми происходят постоянно. Причем в последнее время все чаще и чаще. Похоже, психическая неустойчивость растет, хотя должна сказать, матери и семьи плохо присматривают за детьми, не то что раньше. Дети темными вечерами одни возвращаются из школы домой, или, наоборот, идут в школу в серых утренних сумерках… И, сколько их ни предупреждай взрослые, по глупости соглашаются, когда им предлагают прокатиться в шикарной машине. Они верят тому, что им говорят чужие люди. Не знаю даже, можно ли с этим что-то поделать.

– Но, мадам, то, что случилось здесь, это ведь нечто иное.

– Да, я знаю… знаю. Потому и говорю, что это невероятно. Я просто отказываюсь в это верить, – сказала миссис Дрейк. – Все было продумано. Были сделаны все приготовления. Все шло гладко, в соответствии с планом. И вдруг – такое! Лично я считаю, что тут не обошлось без внешнего фактора. Кто-то посторонний вошел в дом – в той суматохе это было несложно сделать, – кто-то с психическими отклонениями, вроде тех, кого выпускают из психиатрических лечебниц на том основании, что там якобы не хватает мест; в наши дни палаты освобождают для новых пациентов… Любой, кто оказался возле дома, мог заглянуть в окно и увидеть, что там проходит детский праздник, и такой бедняга – если, конечно, такие люди заслуживают жалости, хотя, скажу честно, лично мне это дается с большим трудом, – мог заманить девочку в укромный уголок и убить ее. Это не укладывается в голове, но такое случилось.

– Может, вы покажете мне, где это было…

– Разумеется. Еще кофе?

– Нет. Благодарю вас.

Миссис Дрейк встала.

– Похоже, полиция склонна думать, что это случилось в то время, когда дети играли в «Хватайку». Все тогда были в столовой.

Она прошла через холл и, распахнув дверь, указала на большой обеденный стол и тяжелые бархатные шторы. Сделано это было с таким видом, как будто миссис Дрейк оказывала великую честь путешествующей в шарабане компании, принимая их у себя в доме.

– Здесь тогда было темно, горел лишь зажженный на блюде спирт. А теперь…

Она провела гостей через холл и открыла дверь в небольшую комнату. Здесь стояли кресла, стены украшали литографии со сценами охоты и высились книжные полки.

– Это библиотека, – пояснила хозяйка и поежилась. – Ведро стояло вот здесь. На пластиковом коврике, разумеется…

Миссис Оливер не стала входить следом за Пуаро и миссис Дрейк, а осталась стоять в холле.

– Не могу заставить себя войти, – призналась она сыщику. – Сразу начинаю об этом думать.

– Тут сейчас ничего не видно, – пояснила миссис Дрейк. – То есть я просто показываю вам, где… как вы и просили.

– Я полагаю, – сказал Пуаро, – здесь была вода. Много воды.

– Конечно, была. В ведре, – сказала миссис Дрейк, посмотрев на Пуаро так, словно у него не всё в порядке с головой.

– И на коврике. Я хочу сказать, что если ребенка окунули головой в воду, то вода должна была расплескаться.

– О да. Даже пока играли в «Достань яблоко», воду в ведро доливали пару раз.

– А тот, кто это сделал? Он ведь должен был сам намокнуть.

– Да, да, пожалуй.

– Но на это не обратили внимания?

– Нет, не обратили. Инспектор уже расспрашивал меня об этом. Видите ли, к концу вечера почти все были слегка растрепаны, забрызганы водой или перемазаны в муке. Так что зацепиться практически не за что. Никаких улик. По крайней мере, так считает полиция.

– Понятно, – произнес Пуаро. – Выходит, что единственной уликой был сам мертвый ребенок… Надеюсь, вы расскажете мне о ней все, что знаете.

– О Джойс? – Миссис Дрейк слегка растерялась, как будто образ Джойс, который она отгоняла от себя, снова вернулся в ее сознание, чего она никак не ожидала.

– Жертва всегда важна, – заявил Пуаро. – Видите ли, она часто является причиной преступления.

– Да-да, я понимаю, что вы имеете в виду, – сказала миссис Дрейк, которая явно ничего не понимала. – Вернемся обратно в гостиную?

– И там вы расскажете мне про Джойс, – предложил Пуаро.

Они снова устроились в гостиной. На лице хозяйки дома читалась растерянность.

– Не знаю даже, месье Пуаро, что вы желаете от меня услышать, – призналась она. – Наверняка всю интересующую вас информацию можно получить в полиции или от матери девочки. Бедная женщина, ей, конечно же, мучительно выслушивать разные вопросы, но…

– Мнение матери мертвого ребенка меня не интересует, – сказал Пуаро. – Мне нужно ясное, непредвзятое мнение того, кто хорошо разбирается в человеческой натуре. Вы, мадам, активная участница многих общественных мероприятий, в том числе благотворительных. Я уверен, кроме вас, никто не смог бы более точно и емко охарактеризовать тех, кого вы знаете.

– Видите ли, это не так-то просто. Дело в том, что дети этого возраста, двенадцати-тринадцати лет – а ей, если я не ошибаюсь, было тринадцать, – в определенном возрасте очень схожи друг с другом.

– О нет, я не согласен, – возразил Пуаро. – Существует огромная разница в характерах, в склонностях… Вам она нравилась?

Вопрос, похоже, смутил миссис Дрейк.

– Ну, конечно, я… она мне нравилась. Я хочу сказать, мне нравятся все дети. Как и большинству людей.

– Позволю себе с вами не согласиться, – возразил Пуаро. – Некоторые дети лично мне крайне несимпатичны.

– Я согласна, сейчас их воспитывают плохо. Всё оставляют школе, и в результате в их жизни царит вседозволенность. Они сами выбирают свой круг друзей… и… ну вы поняли, месье Пуаро.

– Так каким же ребенком она была, приятным или же не очень? – не унимался сыщик.

Миссис Дрейк смерила его осуждающим взглядом.

– Вы должны понимать, месье Пуаро, что бедная девочка мертва.

– Жива она или мертва, не это важно. Возможно, будь она приятным ребенком, никто не стал бы убивать ее, но если она была ребенком неприятным, то кто-то решил ее убить – и убил…

– Мне кажется… наверняка это не вопрос симпатии или неприязни, верно?

– Отчего же? Как я понял, она утверждала, что в свое время стала свидетельницей убийства.

– Ах, вот оно что, – презрительно отмахнулась миссис Дрейк.

– Вы ведь не приняли всерьез это утверждение?

– Конечно нет. Как можно говорить такие глупости?

– А с чего она вдруг это сказала?

– Осмелюсь предположить, что дети возбудились от присутствия миссис Оливер. Вы – знаменитость, вам следует помнить об этом, дорогая, – произнесла миссис Дрейк, обращаясь к гостье.

Почему-то слово «дорогая», прозвучало из ее уст без особого энтузиазма.

– Вряд ли эта тема возникла бы сама по себе, но дети пришли в восторг от встречи со знаменитой писательницей…

– И поэтому Джойс сказала, что видела убийство, – задумчиво произнес Пуаро.

– Да, она сказала что-то в этом роде. Я особенно не прислушивалась.

– Однако вы помните, что она это сказала?

– О да, она это сказала. Но я ей не поверила, – ответила миссис Дрейк. – Ее сестра сразу же одернула ее, велев не болтать чепухи.

– И ей это не понравилось?

– Да, не понравилось. Она все время повторяла, что это правда.

– Более того, она хвасталась.

– Да, если вы так считаете.

– Думаю, это могло быть правдой, – сказал Пуаро.

– Чушь! Я ни минуты ей не верила! – заявила миссис Дрейк. – Джойс была любительница говорить всякие глупости.

– Она была глупой?

– Скорее, любила порисоваться, – ответила миссис Дрейк. – Ей всегда хотелось во всем превосходить других девочек.

– Не очень приятный характер, – резюмировал Пуаро.

– Пожалуй, – согласилась его собеседница. – Джойс была из тех, кого постоянно приходится одергивать.

– А что сказали по этому поводу другие дети, которые присутствовали на вечеринке? На них это произвело впечатление?

– Они посмеялись над ней, – ответила миссис Дрейк. – Что разозлило ее еще больше.

– Я рад, что получил от вас подтверждение этому, – сказал Пуаро. Он встал и вежливо кивнул. – До свидания, мадам. Благодарю вас за то, что позволили мне осмотреть место, где произошло столь неприятное событие. Надеюсь, это не вызвало у вас тягостных воспоминаний.

– Разумеется, – ответила миссис Дрейк. – Крайне неприятно вспоминать подобные вещи. Я так надеялась, что наш скромный праздник пройдет хорошо. Он и шел идеально, и все были довольны, пока не случился этот ужас. Единственное, что можно сделать, – это попытаться о нем забыть. Как, однако, не к месту Джойс сболтнула эту глупость про убийство…

– У вас в Вудли-Коммон раньше бывали убийства?

– Нет, насколько я помню, – решительно ответила миссис Дрейк.

– В наш век, когда преступность цветет пышным цветом, – сказал Пуаро, – это кажется несколько необычным, как вы считаете?

– Кажется, был случай, когда водитель сбил своего друга, – что-то в этом роде, – и еще одну девушку нашли зарытой в гравийном карьере примерно в пятнадцати милях отсюда, но это было много лет назад. Оба преступления были отвратительны и неинтересны. Полагаю, причина обоих случаев – алкоголь.

– Более того, весьма сомнительно, что свидетелем этих преступлений могла стать двенадцатилетняя или тринадцатилетняя девочка.

– Крайне маловероятно, я бы сказала. Смею заверить вас, месье Пуаро, Джойс сделала это заявление исключительно с той целью, чтобы произвести впечатление на подружек и привлечь к себе внимание знаменитой писательницы.

С этими словами она довольно холодно посмотрела на миссис Оливер.

– Наверное, мне не следовало приходить на эту вечеринку, – вздохнула та.

– Ну что вы, моя дорогая. Я вовсе не это имела в виду.

* * *

Выйдя вместе с миссис Оливер из дома, Пуаро вздохнул.

– Крайне неподходящее место для убийства, – сказал он, пока они шли по дорожке к калитке. – Ни соответствующей атмосферы, ни гнетущего ощущения трагедии, ни характеров, достойных преступления, – хотя при этом я никак не могу избавиться от чувства, что время от времени кто-нибудь с удовольствием убил бы миссис Дрейк.

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Временами она жутко раздражает. Такая самодовольная, такая холодно-любезная…

– Кто ее муж?

– Она вдова. Ее муж умер пару лет назад. Он переболел полиомиелитом и долгие годы был инвалидом. Если не ошибаюсь, он был банкиром. Обожал спорт и спортивные игры и очень переживал, что болезнь вынудила его все это бросить.

– Понятно, – отозвался Пуаро и вновь заговорил о Джойс. – Скажите мне вот что. Кто-нибудь, кто слышал заявление девочки, отнесся к ее словам серьезно?

– Не знаю. Думаю, вряд ли.

– Например, другие дети?

– Признаться, я думала об этом. Нет, вряд ли они ей поверили. Решили, что она снова все выдумывает.

– И вы тоже так думаете?

– Я так думала раньше, – ответила миссис Оливер. – Конечно, – добавила она, – миссис Дрейк хотелось бы, чтобы никакого убийства не было, но вряд ли она станет отрицать, что оно все-таки было, верно?

– Да, для нее это крайне мучительно.

– До известной степени, да – ответила миссис Оливер. – Но мне почему-то кажется, что теперь ей даже нравится говорить об этом. Думаю, она устала носить все это в себе.

– Вам нравится миссис Дрейк? – неожиданно спросил Пуаро. – Как вы думаете, она хорошая женщина?

– Вечно вы задаете крайне трудные вопросы… Вопросы с подвохом, – ответила миссис Оливер. – Такое впечатление, что вас интересует только одно: приятны люди или нет. Ровена Дрейк – властная особа, любит верховодить людьми. В известной степени управляет всем этим местом. Причем делает это весьма искусно. Так что все зависит от того, нравятся вам властные женщины или нет. Например, я не слишком…

– А мать Джойс, к которой мы сейчас идем в гости?

– Она милая женщина. Правда, недалекого ума, как мне кажется. Мне ее жаль. Ведь это ужасно, когда у вас убивают дочь! К тому же все думают, что это было преступление сексуального характера, что только усугубляет ее страдания.

– Но ведь, насколько я понимаю, следов сексуального насилия обнаружено не было? – уточнил Пуаро.

– Верно, но людям нравится думать, что такие вещи случаются. Это придает пикантности. Вы же знаете, каковы люди.

– Да, нам кажется, что мы знаем людей… но иногда мы о них совершенно ничего не знаем.

– Вы не против, если к миссис Рейнольдс вас отведет моя подруга Джудит Батлер? Она ее хорошая знакомая в отличие от меня.

– Мы поступим так, как запланировали.

– Компьютерная программа продолжает действовать, – недовольно пробормотала миссис Оливер.

Глава 7

Миссис Рейнольдс оказалась полной противоположностью миссис Дрейк – в ней не было ни капли самоуверенности. Впрочем, ей было неоткуда взяться.

Одета она была, как и положено, во все черное. В руке – мокрый платок, что говорило о ее готовности расплакаться в любой момент.

– Это весьма любезно с вашей стороны, – сказала миссис Рейнольдс, обращаясь к миссис Оливер, – привести с собой вашего друга, который, возможно, поможет нам.

Она протянула Пуаро мокрую руку и недоверчиво посмотрела на него.

– И если он сумеет как-то помочь, я буду ему весьма благодарна, хотя, честно говоря, не понимаю, что можно сделать. Ничто уже не вернет ее, мою бедняжку… Ужасно даже думать об этом. И как только кто-то посмел лишить жизни ребенка! Если б она хотя бы закричала… Но этот негодяй сразу сунул ее голову в воду и удерживал там… Мне невыносима даже мысль о том, как это случилось!

– Безусловно, мадам, я не хочу усугублять ваши страдания. Прошу вас, не думайте об этом. Я лишь задам вам несколько вопросов, которые могут помочь, – помочь найти убийцу вашей дочери. Насколько я понимаю, вы даже не представляете, кто это мог быть, верно?

– Как я могу такое себе представлять? Я не могу подумать ни на кого из тех, кто живет здесь постоянно. Это такое милое место… И люди, что здесь живут, – хорошие. Думаю, это был кто-то чужой, какой-то негодяй, который забрался в дом через окно. Может, он до этого принимал наркотики или что-то в этом роде. Увидел в окнах свет, понял, что в доме вечеринка, и тайком пробрался незваным гостем…

– Вы уверены, что преступник был мужчиной?

– Думаю, что да, – удивленно произнесла миссис Рейнольдс. – Конечно, это мужчина. Разве женщина могла сотворить такое?

– Почему бы нет, если она была достаточно сильной…

– Пожалуй, я понимаю, о чем вы. Вы хотите сказать, что женщины в наши дни занимаются спортом и все такое прочее. Но, я уверена, женщины на такое не способны. Джойс была ребенком… ей было всего тринадцать!

– Не хочу расстраивать вас, оставаясь слишком долго в вашем доме, мадам, или задавать вам нелегкие вопросы. Полиция наверняка уже с вами разговаривала. Не хочу своими расспросами причинять вам новые страдания. Но меня интересует фраза, сказанная вашей дочерью на вечеринке. Вас, если я правильно помню, там не было?

– Нет, меня там не было. В последнее время я не слишком хорошо себя чувствовала, а детские праздники утомляют. Я отвезла их туда на машине, а позднее вернулась, чтобы забрать домой. На празднике были все трое. Энн – старшая, ей шестнадцать, Леопольду скоро одиннадцать. А что такого сказала Джойс, о чем вы хотите узнать?

– Миссис Оливер, которая присутствовала там, передаст вам точно, что сказала тогда ваша дочь. Насколько мне известно, она сказала, что однажды видела убийство.

– Кто? Джойс? Не верю. Она не могла сказать ничего подобного! Какое такое убийство она могла видеть?

– Все так и думают, что это маловероятно, – сказал Пуаро. – Просто я решил, вдруг вы будете иного мнения… Она разговаривала с вами о чем-то подобном?

– О том, что видела убийство? Кто, Джойс?

– Видите ли, – сказал сыщик, – дети этого возраста используют слово «убийство» в крайне широком смысле. Например, кого-то сбила машина или же дети подрались и кто-то столкнул кого-то с моста в речку… Что-то такое, что случилось непреднамеренно, но имело трагические последствия.

– Нет, здесь у нас подобных вещей не случалось, так что Джойс не могла ничего такого видеть, и она точно ничего мне не рассказывала. Должно быть, она пошутила.

– Она говорила очень даже уверенно, – возразила миссис Оливер. – Упрямо повторяла раз за разом, что это правда, что она действительно видела убийство.

– Ей кто-то поверил? – спросила миссис Рейнольдс.

– Не знаю, – ответил Пуаро.

– Вряд ли, – сказала миссис Оливер. – Или же просто не хотели потворствовать ей, говоря, что поверили.

– Все были склонны посмеяться над ней – мол, она все придумала, – сказал сыщик менее добросердечно, нежели миссис Оливер.

– Что не делает им чести, – заявила миссис Рейнольдс. – Можно подумать, Джойс только и делала, что врала на такие темы… – Ее лицо раскраснелось от возмущения.

– Понимаю. Это кажется невероятным, – произнес Пуаро. – Куда более вероятно то, что она ошиблась. Что видела нечто такое, что могла принять за убийство. Например, несчастный случай.

– Будь оно так, Джойс наверняка рассказала бы мне об этом – сказала миссис Рейнольдс, все еще пылая возмущением.

– Пожалуй, вы правы, – сказал Пуаро. – Раньше она ни о чем таком не говорила? Может, вы забыли? Особенно если речь шла о чем-то не слишком важном.

– Раньше? Когда именно? – уточнила его собеседница.

– Мы не знаем, – ответил сыщик. – Это одна из трудностей. Подобное могло быть три недели назад, а могло быть и три года. Она сказала, что тогда была «еще маленькой». Какой возраст тринадцатилетние считают детством? Скажите, раньше здесь не было никаких сенсационных происшествий?

– Вряд ли. То есть, я хочу сказать, о таких случаях обычно слышат все. Или читают в газетах. Я о тех случаях, когда нападают на женщину или на девушку с ее молодым человеком или тому подобное. Но ничего из ряда вон выходящего я не припомню, ничего такого, что вызвало бы у Джойс интерес.

– Но если девочка уверенно заявила, что видела убийство, как вы думаете, она говорила правду?

– Она не стала бы ничего говорить, не будь она уверена, ведь так? – спросила миссис Рейнольдс. – По-видимому, что она что-то перепутала.

– Что ж, вполне возможно… Скажите, а я могу поговорить с другими вашими детьми, которые тоже были на той вечеринке? – спросил Пуаро.

– Да, конечно, хотя я не знаю, что вы ожидаете от них услышать. Энн сейчас наверху – готовится к экзамену. Леопольд – в саду, собирает модель самолета.

Леопольд оказался коренастым мальчиком с пухлыми щеками. Он с головой ушел в сборку модели и не сразу вник в заданные ему вопросы.

– Ты ведь был там, Леопольд, верно? Ты слышал, что сказала твоя сестра? Что именно она сказала?

– Вы имеете в виду убийство? – Судя по голосу мальчишки, ему это было неинтересно.

– Да, именно это я и имею в виду, – подтвердил Пуаро. – Твоя сестра сказала, что однажды видела убийство. Она действительно видела что-то подобное?

– Конечно же нет, – отозвался Леопольд. – Какое еще убийство она могла видеть? Это в ее духе.

– Как это понимать – в ее духе?

– Чтобы покрасоваться, – ответил мальчик, обматывая проволокой какой-то элемент модели и от усердия сопя носом. – Джойс была такой глупой девчонкой, – добавил он. – Она могла сказать все, что угодно, лишь бы на нее обратили внимание.

– Значит, ты считаешь, что она все выдумала?

Леопольд перевел взгляд с Пуаро на миссис Оливер.

– По-моему, она хотела произвести впечатление на вас

Блог Надежды Поповой — LiveJournal

Яндекс.Деньги/ЮMoney410 011 065 977 427

PayPal Nadezhda Popova ([email protected])

Карта Visa (Сбербанк) 4276 4000 4177 0406

Если внезапно (зачем-то) захочется «приобрести книгу в электронке легально» — это можно сделать на Автортудее. Книги скачиваются бесплатно, но можно закинуть наградку, технически это мало чем отличается от покупки. Аудиоверсии есть в конгрегатской группе и доступны для свободного скачивания.

[Обо мне]
О разном — отдельными пунктами, дабы сразу расставить точки над «ё»:
1. Я люблю, ценю и уважаю СССР, в котором родилась и выросла.
2. Я не испытываю симпатий к анархистам, антипрививочникам/гомеопатам/веганам/зоошизе (UPD: для особо непонятливых), КОБовцам, расистам всех формаций, социал-дарвинистам, любителям хрустеть хранцусской булкой, сексистам, родноверам, равно как и к гражданам с ПГМ (не путать с христианами). В зависимости от поведения могу просто проигнорить, а могу и забанить. Ergo — комментируете на свой страх и риск.
3. Я христианка. Внеконфессионал, но филокатолик. Правильность своего христианства оставляю за собой право не обсуждать, религиозных споров не веду.
4. Я против антитабачных законов, люблю фастфуд, колу и боевики.
5. Здесь только я знаю, что на самом деле я думаю. Без доказательства способностей к чтению мыслей мнение посторонних о моих мотивах и мнениях не принимаются.
6. Мою позицию по пиратско-антипиратской теме можно узнать, просмотрев посты по тегу «копиратство».
7. Я — гуманитарий. И за употребление этого слова в качестве синонима к слову «идиот» я баню.
8. За шутки на тему насилия и спичи в духе «самадуравиновата» в обсуждении соответствующих тем следует немедленный бан.
8.1. Да, я бешеная фемка. Ваще дикая, просто кошмар.

[Правила блога]
Правила общения, которые были подробно описаны тут раньше, после нескольких эксцессов меняются на одно, простое и понятное. Это МОЙ журнал, и у меня тут авторитаризм. И да, я люблю когда со мной соглашаются. А что, кто-то не любит?
Когда-то здесь было написано «баном пользуюсь редко». Когда-то давно. Когда я была белой, доброй и пушистой и все еще верила в человечество. Это намек, да. А вот это и это — без намеков.

[Френдполитика]Раньше френдполитики не было: бложег был маленький и малопосещаемый, но теперь, видимо, появилась необходимость и в ней.

Для начала: я не френжу ответно по умолчанию. Также не настаиваю на взаимности, когда френжу вас: я читаю только те блоги, которые мне интересны, и отфренживаю те, что мне не нравятся. Я не участвую во флэшмобах «а давайте дружно все перефрендимся».
 А вообще — я ужасно милое и доброе существо. Честно-честно.
Добро пожаловать.
                                       

Авокадо Серафим – Ариадна Отзывы

На какой-то краткий миг мне показалось, что они собираются сдернуть тряпку и показать Шивон МакСвини.

Наступила неделя 60-х, так что подумайте о The Beatles, Thunderbirds и тревожных желейных салатах.

В течение недели 60-х все было связано с эстетикой, и основной задачей гончаров было создать что-то настолько пугающе яркое, насколько это возможно, используя глазурь из шкуры леопарда.Что касается того, что они делали, они должны были изготовить пару сосудов — это вазы, кувшины, кувшины или, если вы Эй-Джей, пару бонгов для приправ

Я имею в виду, что страх перед широкомасштабным употреблением наркотиков в 60-х ходил так, что сатанинская паника в 80-х могла продолжаться, в конце концов.

Никто не был так взволнован Неделей 60-х, как Том, который, судя по звукам, неудивительно, что живет в своей собственной маленькой временной капсуле 60-х и, вероятно, был единственным гончаром, которому не нужно было гуглить «вазы 60-х» и просто выбирать что-то из Google Картинок. чтобы воссоздать — вы все были вызваны! Его вазы представляли собой пару взаимосвязанных частей, одна из которых имела форму песочных часов, а другая была похожа на морского слизняка, проглотившего теннисный мяч

Мне очень понравилась эта идея, и я думал, что мы увидим гораздо больше, просто чтобы убедиться, что все их части выглядят как пара.Анна играла довольно быстро и свободно со своей парой, списывая все на то, что она не помнила 60-е, но зато помнила 80-е, которые были по сути вторыми 60-ми. Что касается ее украшений, то одно было украшено множеством павлиньих авокадо, а другое напоминало неизбежную тепловую смерть вселенной

Мне кажется, она прекрасно уловила 60-е, тем, что смотришь на них и удивляешься «Почему?». Кит действительно беспокоился о том, будут ли они выглядеть как пара или нет, но с одинаковым нанесением глазури можно безошибочно понять, что они, по крайней мере, сделаны одним и тем же человеком, и мне нравится, что она выбрала два очень разных сосуды.И в создании кувшина она, по крайней мере, смогла потенциально искупить свои способности тянуть за ручку после этого особенно многозначительного испытания с броском.

И после недели, в течение которой она думала, что рискует быть устраненной, Дженни достала большие пушки и попыталась бросить особенно хитрый сосуд в форме пончика — который вы, возможно, помните по прошлому году, когда Рич пытался убедить нас, что ковбои регулярно использовали глиняные фляги в форме пончиков, потому что в малоизвестном музее в Техасе есть 1 (один) экземпляр.И хотя бросание пончиков в прошлом году доставило гончарам немного сложностей, Дженни, любительница бросать пончики, справилась с этим с легкостью

это настоящее колдовство, как легко она это сделала, я в ошеломленном благоговении, особенно то, что она оставалась такой стойкой с Китом, который рыскал вокруг глиняной посуды, похожий на мистера Твиди из Куриного побега, выискивающего какие-либо признаки птичьего восстания

Что касается другой половины ее величественного пончика, то это была ваза в форме диска

Люсинда тоже стремилась к круговой жизни, превратив пару ожерелий M&S в вазы

Прю Лейт в мгновение ока повесила бы их себе на шею.

Больше всего проблем у Люсинды было из-за того, что все их сосуды должны были быть 40 см в высоту, но, к счастью, для нее на стенде

, но ей удалось собрать их вместе, хотя, может быть, и не совсем удалось добавить все детали, которые она хотела, когда она с завистью наблюдала за резными фигурками Кристины в сушильной комнате

и кто мог винить ее, потому что Кристина сделала это с кропотливой точностью

Я плакала, просто глядя на это, потому что это невероятно впечатляет, и потому что это вызвало у меня воспоминания о провале какого-либо теста по геометрии в 9-м классе по математике — очевидно, «заплатить кому-то другому за это» — неправильный ответ, когда задается вопрос. сколько плиток вам понадобится, чтобы выложить плиткой ванную комнату, план этажа которой выглядит так, как будто он был разработан Эшером.

И, наконец, у нас есть Ник, который совсем не был в духе 60-х, и через несколько минут после того, как он открыл рот, чтобы описать свой дизайн Киту, началась нежная обработка Tuba of Doom. Он черпал вдохновение в моде своей матери с парой ваз с контрастными геометрическими веточками

есть что-то очень ацтекское в их форме, особенно тот, что справа, выглядит как маска, которая наложит 600-летнее проклятие на семью того, кто ее носит.

Кажется, ему немного не хватило времени, и он определенно нервничал больше всех, так как нервно оглядывал глиняную посуду, чтобы увидеть, где скрывается вечно таящаяся угроза Кита

Не волнуйся, Ник, если тебе нужно что-нибудь, чтобы успокоить нервы, у Дженни есть бутылка чего-то на рабочем месте

И пока Ник немного понервничал, Анна закончила с большим запасом времени и могла бы поболтать с Роуз в сушильной комнате

ЭСКАНДАЛО!

Для Throwdown Challenge на этой неделе у нас был Throwdown First, поскольку их конечный продукт должен был быть уволен — и это определенно было сделано для того, чтобы они выглядели как можно лучше, а не потому, что приглашенный судья Орла Кили не смогла прийти в первый день съемок. потому что она была слишком занята раскладыванием сумок по высоте на пианино

и если вы не знаете кто такая Орла, не волнуйтесь, Ник тоже не знает

Я действительно думаю, что было немного подло внезапно сказать гончарам *после* того, как они сделали свои узоры, что их будет судить Орла Кили, чей бренд состоит из цветочных узоров и веселых принтов — это могло бы заставить Ника придерживаться краткое немного больше.Итак, представляю вам путешествие Ника по этому испытанию в 3 скриншотах

Единственное, что понравилось Нику, так это то, что его выкройка была, по крайней мере, с полным охватом и очень хорошо сделана, и если бы не спецификация для 60-х годов, возможно, она попала бы в топ-3

, что действительно означало, что он получил более высокий балл, чем Том, чей результат был слишком редким

, что было той же критикой, что и Кристин, поскольку она отказалась рисовать фон, потому что они не давали ей достаточно времени

Я полностью поддерживаю Кристин в ее мятеже одной женщины против правил Throwdown Challenge.Орле, по крайней мере, понравилась уникальность рисунка Кристины.

К сожалению, на последнем месте была работа Люсинды, которая, как мне показалось, была действительно хороша и имела оттенок того очень специфического стиля шведского народного искусства, который был очень распространенным влиянием в декоре 60-х годов

, но она совершила смертный грех, сказав: «Я люблю узоры, так что это прямо моя улица!» когда начался вызов, и действительно, ей не нужно было говорить нам, мы все могли видеть, во что она была одета

это не совсем ослепительный лобстер-брошь из носка, но я возьму!

У гончаров было всего 90 минут, чтобы нарисовать свой узор и покрыть его глазурью, что было бы достаточно сложно, но, поскольку они еще и обжигали их, их нужно было окунуть в зловещий чан с прозрачной глазурью, которая получила особенно кинематографическое введение

, и для того, чтобы убедиться, что глазурь приклеилась должным образом, их глазурь с рисунком должна была быть высушена заранее, что означало, что Дженни, обгоревшая из-за проблем с прилипанием глазури во время Недели Раку, лихорадочно выдувала свою глазурь насухо

, и это того стоило, потому что ее работа вышла очень хорошо законченной, и я думаю, можно с уверенностью сказать, что на нее вполне мог повлиять наряд Люсинды

, но Дженни уступила место победителя AJ, которая только что стала машиной для моделирования 60-х годов

кричит продюсерам, которые явно инвестировали в подъемный кран и в этом эпизоде ​​получили от этого свои деньги.Но вернемся к AJ и их кастрюле, которая, честно говоря, выглядела так, будто была изготовлена ​​на станке

Клариса Клифф закончилась, да здравствует Эй-Джей.

А в середине колоды красиво сидела Анна и ее горшок с цветами

, она получает оттенок за то, что ее аппликация глазури не читается как 60-е, но, по крайней мере, она была цветочной и, следовательно, лучше, чем горящее адское пламя.

1. Aj’s Patteration Domination
2. Дженни Хорошо взорванный горшок с Дженни
3. Mutny в Pottery Lilies
4. Anna’s Hotely Lilies
5. жжение Ника Ник-жнят Универсал 60-х годов
6. Tom’s Rebse Garden
7. Lucinda Безнудимые наказанные

Поскольку Боги Печей играли хорошо в течение последних нескольких недель, это был только вопрос времени, когда они заберут свои гончарные жертвоприношения, и, как возвестила Туба Судьбы, именно Ник был вызван к Алтарю Печи Верховной Жрицей Гладстона. , Роуз, стать свидетелем гибели своего корабля

Да, вполне.

Хотя база не была полностью потеряна

, так что его части, по крайней мере, технически все еще были вазой, а не очень непрактичным элементом сантехники

сборка у них, если не считать «раздутой задницы», действительно неплохая — острота ручек слева и вот эти шишечки справа радуют глаз, жаль только, что остекление не t чувствует себя вполне продуманным и активно борется с дизайном. С чем у Тома были аналогичные проблемы, когда он выбрал очень наглядный зигзаг, который он кропотливо начертил на малярной ленте

Мне действительно нравится глазурь, я просто не уверен, что она подходит для этих конкретных предметов, и, как сказал Кит, было бы лучше сделать его более свободным, чтобы подчеркнуть выпуклость, а также позволить его глазури смешиваться и плавиться вместе. чуть лучше.

Ник, возможно, попал в самую ужасную аварию в печи, но Анна искушала катастрофу своим кувшином, который выглядел так, будто мог распасться, если слишком пристально на него посмотреть

, и все, что оставалось сделать, это замазать его к чертовой матери и молиться о том, чтобы это удержало все вместе, что, конечно же, Анна сделала самым грязным из возможных способов

, и я волновался за нее, потому что, хотя ваза Ника была на ползада короче, изделия Анны выглядели так до того, как их обожгли

и ее реакция, когда она вошла в глиняную посуду после второго обжига, не вселили в меня уверенности в том, чем это закончится для ее

и ее части, очевидно, будут самыми спорными из всех, но вы знаете, по крайней мере, они могут начать разговор

здесь есть что взять, не в последнюю очередь тот факт, что ее кувшин похож на адского лебедя, чей последний скорбный гудок возвестит конец нашей вселенной, какой мы ее знаем, — но тем более это подвиг сборки , это просто похоже на жидкую глину.Ее ваза не обладает такой же элегантностью и, безусловно, кажется более слабой из двух частей, но я могу быть немного предвзятой, потому что мне не нравится, как она смотрит на меня всеми своими глазами, как какой-то авокадо. серафим.

Люсинда обнаружила, что ей больше всего не хватает времени, поскольку она поставила перед собой гигантскую задачу с количеством глазури, которую ей нужно было сделать — глазурь леопарда, полученная путем наложения коричневой и белой глазури, была трудоемким процессом, как в лучшие времена, и Произведения Люсинды выглядели особенно огромными

но она справилась и поставив перед собой такую ​​амбициозную задачу, безусловно, окупилась в конце концов

Я думаю, что они божественны, есть что-то очень мексиканское в их выборе цвета и их толстых ушках, которые, к счастью, на этой неделе ей не пришлось продевать вересковой веткой.Но мне больше всего в них понравилась медно-золотая оправа

, который кажется мне очень хорошо продуманным образцом дизайна 60-х годов, но, к сожалению, привлек внимание к очень маленькой губе, которую она подарила своему кувшину

— это губа белого человека, и Кит, ну, немного надулся по поводу всего этого

это тот самый человек, который частенько плачет над хорошо присмотренной чашкой — внутри тебя два керамических волка, кого бросить?.И говоря о слезах Кита, он ушел, как только бросил взгляд на вещи Дженни

они феноменальны, и, вполне возможно, два из моих любимых произведений, которые были сделаны на выставке – ее выбор цвета, размещение глазури, украшения на передней части, все абсолютно идеально

и ничто не сделало меня более счастливым в этом эпизоде, чем когда Дженни впервые увидела их и как безумно в них влюбилась

, но у нее была жесткая конкуренция со стороны ваз

сферичность, которой им удалось добиться на обеих вазах, действительно впечатляет, и мне нравится игривость желтой, которая выглядит отчетливо вверх дном и, таким образом, обречена на жизнь, когда гости постоянно спрашивают, почему у вас есть ваша ваза вверх дном.

И последнее, но не менее важное: у нас есть Кристина и ее две вазы

Я думаю, что из всех предметов, даже если я считаю, что Дженни была абсолютным подвигом мастерства, Кристины — те, которые я больше всего хотел бы иметь, возможно, потому, что они выглядят наиболее функциональными (Как именно можно использовать пончик? ваза?), но в работе Кристин есть и замечательная легкость, я думаю, в руках многих других гончаров эти две вазы выглядели бы переработанными и немного напоминали пол римской дискотеки, но Кристина просто творит волшебство с глазурью.

1. Дженни Doughnuty Feat
2. Кристина из искусственных ваз
3. Christine Condiment Bongs
4. Pseudo-мексиканские сосуды Люсинды
5. Anna’s All Swan и Avocado Seraph
6. Comment Contimate Zig-Zag
7. 60-х годов 600-х годов
1

Учитывая, что она удалось довести Кита до его самого плачущего состояния, это была неудивительная победа Дженни

очень даже разброс Гончаров недели, делает для очень захватывающей конкуренции.Но, к сожалению, с подъемом Дженни кто-то должен упасть, и пока Анна рисковала со своим аляповатым остеклением, Ника погубили боги печи, и теперь его очередь покинуть гончарное дело

Честно говоря, я легко выбрал Ника для финала, особенно после того, как он построил эту лодку на третьей неделе, и если вы хотите увидеть удивительные вещи, которые он делает, вы можете подписаться на его Instagram в NickRobattoCeramics.

Итак, 6 гончаров остаются на милость богов печи

И если вам понравился этот обзор недели 60-х годов Great Pottery Throwdown и вы хотите поддержать блог, вы можете оставить небольшое пожертвование через мой Ko-fi ЗДЕСЬ.

Нравится:

Нравится Загрузка…

Нить Ариадны — Сентябрь 2019

БРЮССЕЛЬ, БЕЛЬГИЯ
29 сентября ^th – 5 октября ^th
Дебаты в Европейском парламенте: «Единый рынок благотворительности – помощь в раскрытии потенциала общественного блага по всей Европе»: , это мероприятие направлено на то, чтобы представить депутатам Европарламента и ключевым заинтересованным сторонам дебаты о потенциале благотворительности на благо общества.Мероприятие начнется с тематических исследований, которые иллюстрируют разнообразие и взаимодополняющую роль благотворительности, а также то, как она выступает в качестве инструмента, с помощью которого граждане могут взаимодействовать и вносить свой вклад в общественное благо в Европе. Будут произнесены основные доклады по этой теме с разных точек зрения, после чего выступят комментаторы. Мероприятие совместно организовано DAFNE, EFC, Renew Europe и Европейским парламентом. Мероприятие состоится 1 ^st октября в Брюсселе, Бельгия.

6 октября ^th – 12 ^th
ПРИЗНАКИ ПЕРЕМЕН: Последняя выставка, которая пройдет в Доме благотворительности, приурочена к 10 ^th годовщине основания Сети грантодателей коренных народов Юго-Восточной Европы (SIGN).Выставка освещает некоторые из величайших достижений сети, и участники мероприятия, посвященного открытию 8 ^th October, примут участие в обсуждении этих вех, встретятся с людьми, стоящими за сетью, и узнают больше о том, чем она занимается. SIGN состоит из фондов и благотворительных организаций из Боснии и Герцеговины, Косово, Черногории, Северной Македонии и Сербии, которые объединились для расширения и улучшения развития благотворительности, гражданского общества и межсекторального партнерства в Юго-Восточной Европе. Открытие состоится 8 октября в Брюсселе, Бельгия.

 

ЖЕНЕВА, ШВЕЙЦАРИЯ
29 сентября ^th – 5 октября ^th
Проверка документов: Est á Страна, которая на протяжении десятилетий гордится своими природными ресурсами: одной из лучших систем здравоохранения во всем регионе. Сегодня, когда система общественного здравоохранения рушится, фармацевт, хирург-травматолог, общественный деятель и двое больных раком сталкиваются с теми же вопросами, что и миллионы других венесуэльцев, борющихся за выживание в стране, погруженной в хаос: протестовать или соглашаться, эмигрировать или выстоять, потерять всякую надежду или держаться за веру? После показа документального фильма (на испанском языке с английскими субтитрами) состоится панельная дискуссия с участием: Тамары Тарачук Бронер, исполняющей обязанности заместителя директора американского отделения Хьюман Райтс Вотч; Кристина Ойос, глава отдела Латинской Америки и Карибского бассейна Женевского центра демократического контроля над вооруженными силами; и Марк Хафти, профессор исследований в области развития, Институт последипломного образования, Женева. Мероприятие состоится 2 ^и октября в Женеве, Швейцария.

29 сентября ^-е – 5 октября ^-е
Свободные СМИ, дезинформация и демократия: Нет демократии без свободных СМИ. Но в контексте смешения средств массовой информации и государственного влияния журналистика во всем мире испытывает растущее давление. Как журналисты могут продолжать «говорить правду власти»? Как массовые движения могут реагировать на нелиберальных политических лидеров? На этом мероприятии участники дискуссии обсудят политику общественного мнения с нескольких точек зрения.Свати Чатурведи, журналист из Дели, расскажет о своей работе и выводах, сделанных в ее книге «Я тролль: внутри тайного мира цифровой армии БДП» (2016). Бенджамин Ардити, чья научная работа сосредоточена на различных аспектах постлиберальной политики, обсудит, как такие движения, как «Захвати Уолл-Стрит», испанские возмущенные, мексиканское движение #YoSoy132 и другие формы вирусной политики сформировали общественное мнение в Америке. и в Европе. Они обсудят с аудиторией, как поддерживать и продвигать открытые демократические дебаты. Мероприятие состоится 2 ^и октября в Женеве, Швейцария.

 

ЛОНДОН, СОЕДИНЕННОЕ КОРОЛЕВСТВО
13 октября ^th – 19 ^th
Устойчивые и этичные инвестиции: Разумное использование ваших активов для оказания положительного воздействия на окружающую среду: Инвесторы социального воздействия все чаще хотят использовать все доступные им ресурсы. внести свой вклад в решение экологических и социальных проблем, включая свое время, благотворительность, инвестиции и влияние.Какую роль играют ответственные инвестиции и как ее можно измерить? Могут ли эти инвестиции принести финансовую и экологическую отдачу? Как благотворительные организации и инвесторы управляют этой сложной инвестиционной средой? Какие действительно важные вопросы следует учитывать, когда вы согласовываете свои инвестиции и благотворительность? Участники углубят свое понимание ряда способов оказания воздействия при достижении финансовой отдачи. Мероприятие Th состоится 17 90 204 90 205 октября в Лондоне, Великобритания.

6 октября ^th – 12 ^th
NPC Ignites: NPC Ignites помогает благотворительным организациям идти в ногу с изменениями и предвидеть новые тенденции и инновации, чтобы их организации всегда максимизировали свое социальное влияние. Ежегодная конференция объединяет самые яркие умы благотворительного сектора, чтобы вдохновить на новые способы работы. И это дает участникам возможность пообщаться с коллегами и новыми друзьями в отрасли. Это мероприятие состоится 10 октября в Лондоне, Великобритания.

13 октября ^th – 19 ^th
Первопроходцы: женщины впереди: Вы молоды и амбициозны. У вас есть видение. Но как вам добиться роли своей мечты, если никто на вершине вашей отрасли не похож на вас? Несмотря на проблемы, цветные женщины все чаще пробиваются к вершине и создают новую «нормальность» для молодого поколения. Чтобы отпраздновать свой успех и рассказать, как они к нему пришли, Intelligence Squared и gal-dem объединили усилия, чтобы объединить пионеров из мира медиа, политики и культуры.В состав жюри войдут Дайан Эбботт, теневой министр внутренних дел и первая чернокожая женщина-депутат Великобритании; Мишал Хусейн, ведущий основной программы «Сегодня» на BBC Radio 4; Коринн Бейли Рэй, отмеченная наградами певица и автор песен, и Йоми Адегоке, соавтор книги Slay in Your Lane: The Black Girl Bible. Беседу будет вести журналист и политический активист Эш Саркар. Мероприятие состоится 15 ^ч октября в Лондоне, Великобритания.

Все, что вы хотели знать о «Начале»

Еще до того, как он вышел в кинотеатрах в пятницу, «Начало» Кристофера Нолана было одним из самых обсуждаемых фильмов года и одним из самых спорных.Но прежде чем вы сможете составить мнение, вам нужно знать, что происходит, а с этим, похоже, возникают проблемы даже у нескольких опытных критиков.

Как и прорывной фильм Нолана «Помни», «Начало» представляет собой тщательно продуманный, намеренно дезориентирующий лабиринт взаимосвязанных временных рамок, только здесь ставки повышаются. Вместо того, чтобы заставлять нас выяснять, что произошло, «Начало» представляет события, которых, возможно, вообще не было. Действие фильма происходит в мире снов и снов во сне, и это повествовательный эквивалент набора русских матрешек.Каждый раз, когда вы думаете, что достигли центра, Нолан разрывает пленку и показывает нам другой мир, скрывающийся внутри.

Структурируя «Начало» как фильм об ограблении подсознания, следуя за командой похитителей снов во главе с Леонардо ДиКаприо, которые проникают в разум наследника бизнеса Киллиана Мерфи, Нолан дает нам прочную нить, за которую мы цепляемся, когда мы прыгаем между концентрическими слоями. мечты. Но если вы хотите по-настоящему понять механику мира «Начала», а не просто отправиться в путешествие, вам нужно посмотреть фильм несколько раз и потратить серьезное время на распутывание его тайн.

Или вы можете позволить нам сделать всю работу за вас. В духе наших объяснителей для «Memento», «Mulholland Drive», «Battlestar Galactica» и «Southland Tales» мы придумали то, что, по нашему мнению, является окончательным резюме закручивающегося сюжета фильма, а также список ответов на вопросы, на которые фильм не дает прямого ответа. (Если вы хотите перейти к вопросам и ответам, щелкните здесь.) В какой-то степени это означает перенастройку структуры фильма, поскольку Нолан распределяет информацию небольшими порциями, втискивая случайные строки экспозиции в каждую сцену, как будто он пытается подключить черновик.Там, где время открытия не имеет решающего значения для продвижения сюжета вперед, мы объединили эти разъяснительные забавы в более питательные блюда.

Во многих случаях это означает раскрытие информации задолго до того, как фильм начнет объяснять, что она означает, поэтому, если вы не видели фильм и не хотите, чтобы он был испорчен, вам лучше прекратить читать прямо сейчас.

Серьезно. Опасность, Уилл Робинсон. Вот спойлеры.

Все еще здесь? Затем ныряйте.Если есть вопросы, на которые мы оставили без ответа, опубликуйте их в ветке писем, и мы сделаем все возможное, чтобы ответить, обновив раздел вопросов и ответов, указав любые вопиющие упущения. А теперь закройте глаза, лягте и позвольте себе помечтать.

* * *

Экран заполнен грохотом волн. Дом Кобб (Леонардо ДиКаприо) просыпается лицом вниз в прибое. Он видит двух детей, играющих в пене, но не успевает их окликнуть, как чувствует, как к его спине прижимается автомат. Его проводят на японскую виллу в окружении вооруженных людей, затем в комнату с изящно обшитыми панелями стенами, освещенную рядами крошечных фонариков, свисающих с потолка.В рабочей одежде и с трехдневной щетиной Кобб похож на сбежавшего заключенного, и он жадно копается в тарелке с едой, сжимая ложку в кулаке.

В дальнем конце стола стоит пожилой японец, невероятно старый, с морщинистым лицом. Это Сайто (Кен Ватанабэ), японский бизнесмен, который вскоре наймет Кобба и его команду похитителей снов, хотя он и скрыт под слоями латекса. Он спрашивает, пришел ли Кобб убить его. Кобб напоминает ему кого-то, говорит он, «человека, которого я встретил в полузабытом сне.»

Кобб, теперь опрятно одетый в вечерний костюм, и гораздо более молодой Сайто в той же комнате. Кобб и его коллега Артур (великолепный Джозеф Гордон-Левитт) рассказывают Сайто о достоинствах подсознательной безопасности. Без этого Кобб говорит Сайто, что его конкуренты по бизнесу могут нанять людей, называемых экстракторами, чтобы проникнуть в его разум, пока он спит, и украсть самые тщательно охраняемые торговые секреты прямо из его снов. «Самый стойкий паразит — это идея», — говорит Кобб Сайто.«Как только он укоренится в мозгу, его почти невозможно искоренить».

Единственный способ для Сайто защитить себя, говорит Кобб, — это нанять его — лучшего экстрактора на свете и единственного, кто знает столько способов удержать людей, сколько существует способов проникнуть внутрь. однако, чтобы выполнять свою работу, Сайто должен делиться каждой частью информации, которую он хочет защитить. «Если у вас есть сейф, полный секретов, мне нужно знать, что в этом сейфе», — говорит Кобб.

Пока Сайто размышляет, Кобб и Артур выходят на улицу.По земле пробегает необъяснимый гул.

Обшарпанная двухкомнатная квартира, которая выглядит как Юго-Восточная Азия. Мужчины бунтуют на улицах, бросая коктейли Молотова, которые взрываются сгустками пламени. Кобб, Артур и Сайто спят в разных частях комнаты, подключенные к небольшому металлическому ящику рядом капельниц. За ними наблюдает четвертый мужчина, сильно вспотевший. Это Нэш (Лукас Хаас). Не привыкайте видеть его рядом.

Вернувшись на виллу, Кобб бочком подходит к Мэл (Марион Котийяр).Со временем мы узнаем, что она — воплощение его покойной жены, коллеги-экстрактора. Но пока она просто элегантно одетая роковая женщина, с которой у него явно есть история. Она смотрит через край палубы, на скалу и прибой внизу, и спрашивает: «Если я прыгну, выживу ли я?»

Вернувшись внутрь, Кобб и Мэл обмениваются несколькими словами. «Дети скучают по мне?» она спрашивает. Но Кобб — это все дело. Он привязывает веревку к ножке стула Мэла и спускается по веревке в окно, но как только он делает первый шаг в пустое пространство, тут же падает, и уже пустое кресло скользит по полу.Очевидно, она не хочет играть роль балласта.

Кобб спускается на уровень ниже, прорубает окно и пробирается в затемненную виллу, надев на свой пистолет глушитель. Он сбрасывает двух охранников, каждый с одного выстрела, ловя их падающие тела, чтобы они не упали на пол. Вернувшись в комнату, где мы впервые встретились с Сайто, он отодвигает панель и открывает спрятанный сейф. Он выскальзывает конверт.

К сожалению, Сайто ловит его на этом, и он не один. Входит Мэл, пистолет приставлен к виску Артура.Сайто раскрывает то, что знал все это время: они все спят, а это сон. Если это так, говорит Кобб, то угроза Мэла — пустая, поскольку выстрел в Артура просто разбудит его. Это правда, признает Мэл, но только если она его убьет. Вы не можете умереть во сне, но вы можете чувствовать боль, объясняет она, потому что «боль в уме». Она демонстрирует это, стреляя Артуру в ногу.

Потасовка. Кобб хватает пистолет и стреляет Артуру в голову, убивая его. В квартире Артур просыпается и идет проверить Сайто.Тем временем мир виллы начинает рушиться; это была мечта Артура, и без его поддержки все рушится. Когда стены начинают прогибаться, Кобб разрывает конверт и поспешно просматривает документ внутри, замечая, что большие блоки текста затемнены. Наверху Сайто открывает глаза и хватает пистолет, спрятанный под подушкой, нацеливая на Артура прежде, чем тот успевает дотянуться до него. Быстро соображая, Нэш откидывает стул Кобба назад, так что его спящее тело падает в ожидающую ванну, наполненную водой.На вилле из стен хлещут струи, стремительно нарастающий поток, который быстро захлестывает Кобба. Он просыпается.

В квартире, которая, как оказалось, принадлежит Сайто, люди Кобба держат его под дулом пистолета, в то время как неистовствующая толпа снаружи приближается. Они пытаются получить силой то, что им не удалось получить обманом, но когда Сайто падает на пол, он понимает, что что-то не так. Текстура ковра не такая, какой он ее помнит, что подсказывает ему, что он все еще во сне, а вилла была сном во сне.Сайто предполагает, что этот сон принадлежит ему, и поэтому он все контролирует, но когда следующий взрыв сотрясает квартиру, мы поднимаемся на другой уровень, где голову спящего Нэша сотрясает движение сверхскоростного пассажирского экспресса. Это его мечта.

Пора просыпаться. Молодой человек надевает Нэшу наушники и нажимает кнопку воспроизведения. Песня Эдит Пиаф «Je ne referte rien» наполняет воздух, отзываясь эхом в мире грез, где Кобб и компания. понять, что пора идти. Они открывают глаза в купе поезда, оставляя Сайто спать.Кобб объявляет, что выходит на следующей остановке. «Я не люблю поезда, — говорит он.

Благоустроенный гостиничный номер. Кобб крутит маленький металлический волчок, наблюдая, как он постепенно замедляется и останавливается. Это его тотем, способ отличить сон от реальности — трюк, которому он научился у Мэла. Во сне волчок никогда не перестает вращаться, поэтому он знает, что на данный момент он свободен дома. Он звонит своим детям, которые спрашивают: «Папа, когда ты приедешь домой?» У него нет ответа. Он беглец, не может вернуться в США.С., или увидеть своих детей лицом к лицу.

Команда из трех человек должна встретиться, но Нэш опаздывает. Не бери в голову. Кобб и Артур направляются на крышу отеля, где находят сюрприз: еще более потный и нервный Нэш летит в вертолете вместе с Сайто. Cobol Engineering, компания, которая наняла их для извлечения информации из разума Сайто, явно не терпит неудач; Нэш опасался за свою жизнь и пытался продать своих партнеров. Люди Сайто уводят борющегося Нэша на свидание с компанией Cobol Engineering.

После ухода Нэша Сайто делает Коббу предложение. Вместо того, чтобы извлекать информацию из разума соперника, он хочет, чтобы Кобб оставил что-то после себя: идею, настолько тщательно замаскированную, что цель никогда не поймет, откуда она взялась. Одним словом начало. В частности, ему нужен Роберт Фишер-младший (Киллиан Мерфи), сын его крупнейшего конкурента в бизнесе Мориса Фишера (Пит Постлетуэйт), чтобы разрушить империю своего отца, как только больной старик умрет. (Сайто на словах утверждает, что его мотивы антимонопольные, поскольку без изменения курса FischerCo.скоро будет контролировать все поставки энергии в мире. Но в основном он просто хочет помешать сопернику, чтобы остаться в бизнесе.) Взамен Сайто очистит имя Кобба одним телефонным звонком, который так любят делать влиятельные люди в кино.

Кобб колеблется, но Сайто настаивает на своем: «Ты хочешь совершить прыжок веры или стать стариком, полным сожалений, ожидающим смерти в одиночестве?» Кобб не может отказаться от перспективы увидеть своих детей. Однако сначала им нужен новый архитектор, который заменит Нэша.Архитекторы проектируют миры грез, мечтатели видят их во сне, а субъект (т. е. цель) заполняет остальное своим подсознанием. Если архитектор строит крепость или банковское хранилище, подсознание субъекта автоматически наполнит ее самыми ценными для него тайнами, а это значит, что сновидец точно знает, где ее найти.

Кобб когда-то был архитектором, но он больше не может ни творить, ни даже мечтать. Мэл следует за ним, куда бы он ни пошел, сея хаос во сне и его обитателях, и, поскольку она знает то, что знает он, он не может сам создавать сны или даже знать, как они строятся.Остальные члены команды Кобба знают план лабиринта, что дает им преимущество в проекциях субъекта: безмолвные гуманоидные фигуры, которые действуют как подсознательные антитела. Чем более странным или угрожающим становится сон, тем быстрее они осознают присутствие постороннего существа и тем яростнее их реакция.

Пора собираться Мстителям. Во-первых, архитектор. Кобб направляется в Париж в поисках направления к своему отцу и наставнику Майлзу (Майкл Кейн). Майлз не одобряет использование своего учения сыном, но соглашается с мнением Кобба о том, что «после того, что произошло», внелегальная сфера была для него единственным местом, где он мог заниматься своим делом.

Майлз знакомит Кобба со своей звездной ученицей Ариадной (Эллен Пейдж). На крыше Кобб подвергает ее испытанию: за две минуты спроектировать лабиринт, на решение которого у него уходит одна минута. Ее первые две попытки терпят неудачу, но третья, состоящая из концентрических кругов, делает свое дело. Затем они в кафе на улице Парижа. Кобб излагает детали построения сна и рассказывает ей простой способ определить, во сне она или нет. Поскольку сны всегда начинаются с medias res, если вы помните, как оказались там, где находитесь, значит, вы находитесь в реальном мире.Может ли она вспомнить, как они попали в кафе? Конечно, я имею в виду, подождите минутку — мы сейчас во сне? Да, и чтобы доказать это, Кобб взорвал кучу вещей. Фруктовые прилавки взрываются, булыжники рассыпаются в пыль, окна кафе бьются вдребезги и бьются по ним стеклами. Они просыпаются в мастерской команды мечты, заброшенном складе, заваленном остатками печатного станка.

Снова во сне, только на этот раз Ариадны, а не Кобба. Детали выглядят одинаково, но она контролирует архитектуру.Она делает попытку, складывая улицы Парижа пополам, так что верхушки зданий соприкасаются у них над головами. Хорошая вещь, говорит Кобб, но будьте осторожны: такое показное маневрирование наверняка привлечет внимание проекций и заставит их напасть на нее.

Ариадна создает пару огромных зеркальных дверей, обращенных друг к другу так, что они бесконечно отражают друг друга, а затем разбивает их своим разумом. Они идут вдоль Сены, и Кобб узнает знакомый пейзаж. Он видит себя и Мэла, прижимающихся друг к другу на берегу реки.Он предупреждает Ариадну: никогда не копируйте реальные места или настоящие воспоминания, чтобы не потерять из виду границу между реальностью и мечтой. Но уже слишком поздно. Проекции подсознания Кобба набрасываются на нее, и Мэл с ножом прорезает толпу и наносит ей удар в сердце. Они просыпаются.

Кобб отправляется в Кению, чтобы забрать следующего члена команды, но есть еще один урок, который нужно усвоить. В своем сне Артур использует лестницу Пенроуза, чтобы показать Ариадне, как скрыть границы мечтаний, которые она строит.С правой точки зрения (и, что более важно, с широкоугольным объективом, сжимающим глубину резкости) четырехсторонняя лестница кажется бесконечно поднимающейся или спускающейся, но выглядит по-другому, и вы можете видеть, что они резко обрываются. Он называет это «парадоксальной архитектурой».

В Момбасе Кобб встречает Имса (Том Харди), который подделывает документы в реальном мире и свою личность во сне. Имс имеет свои собственные мысли о начале. Это не невозможно, говорит он, «просто чертовски сложно». Хитрость заключается в том, чтобы свести идею, которую вы хотите внедрить, к ее простейшему, самому интуитивному ядру.Таким образом, идея может укорениться и развиваться естественным образом, так что к тому времени, когда она превратится в действие, ее иностранное происхождение будет невозможно различить. Подсознание реагирует на эмоции, а не на разум, поэтому вам нужно избавиться от любого намека на политику или расчет. В случае Фишера это означает перевод желания разрушить бизнес-империю своего отца в более примитивные, эдипальные термины. Положительные эмоции побеждают отрицательные эмоции, самоопределение выше разрушения.

Имс указывает на одного из головорезов Cobol Engineering, наблюдающего за происходящим из бара.Кобб выпрыгивает из окна, и люди Кобола преследуют его по лабиринтам городских улиц. — Ты сейчас не спишь, да? — насмехается один, ударяя Кобба кулаком в челюсть. Кобб протискивается в узкую щель между зданиями, почти слишком маленькую, чтобы пройти боком, и находит Сайто, ожидающего на заднем сиденье машины с открытой дверью. Они уезжают, чтобы забрать последнего члена команды.

Юсуф (Дилип Рао) — химик, ответственный за разработку соединений, позволяющих соединять разумы, а также седативных средств, которые заставляют мечтателей спать.Кобб говорит ему, что им нужно пройти три уровня вглубь, чтобы идея укоренилась: мечта внутри мечты внутри мечты. Невозможно, говорит Юсуф, и все же интригует. Сайто объявляет, что тоже придет. Команда состоит из шести человек.

Прежде чем они уходят, Юсуф отдергивает занавеску и показывает им воображаемый эквивалент опиумного притона. Более дюжины человек лежат на койках, от рук к потолку тянутся трубки. Они наркоманы: без машины они могут спать, но не мечтать.Вернее, говорит сморщенный помощник Юсуфа, «они приходят, чтобы их разбудить. Сон — это их реальность. Кто мы такие, чтобы говорить иначе?»

Кобб подключается, и мы входим в его сны. Мелькают образы: бешеная вибрация железнодорожных костров при приближении поезда; он и Мэл прижались головами к перилам. Он просыпается.

Вернувшись в мастерскую, они разбивают идею Фишера на три части, по одной на каждый уровень мечты. На первом уровне: «Я не пойду по стопам отца.На втором: «Я создам что-нибудь для себя». И на самом глубоком уровне: «Мой отец не хочет, чтобы я был им». Ариадна будет строить каждый уровень так, чтобы он соответствовал желаемой цели. «Я делаю нижний уровень — больница, так что Фишер приведет своего отца», — говорит она. Юсуф объясняет, что они будут слишком сильно накачаны успокоительными, чтобы проснуться естественным путем, поэтому им придется использовать «пинок», искусственно стимулируя ощущение падения, которое просыпается. Он ловко разработал успокоительное, чтобы оно не мешало работе внутреннего уха, позволяя внезапной капле проникнуть сквозь слои сна.Они будут использовать музыкальную реплику — снова Эдит Пиаф — для синхронизации отдельных ударов ногами на каждом уровне.

Чтобы получить доступ к подсознанию Фишера, Имсу нужно замаскироваться под знакомую фигуру, поэтому он ловко пробирается на встречу с Браунингом (Том Беренджер), правой рукой Мориса Фишера и крестным отцом Роберта Фишера. Браунинг открывает дверь в своем кабинете, чтобы увидеть больничную палату. Морис Фишер прикован к постели и бессвязно, едва в сознании. Его сын размышляет о трудностях их отношений.Браунинг указывает на фотографию у постели отца, на которой они вдвоем в более счастливые времена; молодой Фишер радостно дует в вертушку, а его отец с восхищением смотрит на него. Фишер возражает. Он поместил туда фотографию; он сомневается, что его отец вообще знает о его присутствии.

В мастерской Ариадне становится интересно узнать об «экспериментах», которые Кобб проводит, когда никого нет рядом. Она проскальзывает в сон Кобба и обнаруживает, что он тихо разговаривает с Мэлом, который напоминает ему о его обещании, что они всегда будут вместе.Мэл видит, как Ариадна наблюдает, и сразу становится враждебной. Кобб, сердитый и немного напуганный, толкает Ариадну в ожидающий лифт с воротами в виде аккордеона, через которые можно увидеть проходящие этажи. Он нажимает на кнопку двенадцатого этажа. Ворота выходят на пляж, как и в первой сцене, только на этот раз к двум детям присоединяется их мать Мэл. Ариадна понимает: это не сны. Это воспоминания. Кобб намеренно восстанавливает свои воспоминания о Мэл, чтобы сохранить ее жизнь в своем подсознании.Он специально не говорил этого не делать? Он сделал. Разве это не опасно? Это. Но он не может их отпустить. Он ведет ее вниз на несколько этажей, в свою квартиру, на память о том, как он в последний раз видел своих детей. Он наблюдает за ними через окно, играющими во дворе, их лица отвернуты от него. Он хочет окликнуть, но не может, потому что не звонил. Там стоит мужчина, сжимающий в руке билет на самолет. Он должен идти, сейчас же. Женский голос зовет детей с французским акцентом, и они убегают.

Ариадна в ужасе. Кобб подвергает всю команду опасностям, таящимся в его подсознании, не позволяя никому из них рискнуть. Она должна знать, с чем они столкнулись, поэтому бежит к лифту и закрывает ворота, прежде чем Кобб успевает добраться до нее. Она нажимает кнопку цокольного этажа. Спускаясь вниз, она видит другой уровень: ее волосы развеваются назад в спешке проходящего поезда. Потом она внизу, в гостиничном номере, усыпанном сломанной мебелью. Ее нога хрустит битым стеклом, посылая в воздух высокую ноту.Мал там, немедленно территориальный и угрожающий. Она поднимает зазубренные остатки бокала и приближается к Ариадне, ее жестокие намерения очевидны. Появляется Кобб и затаскивает Ариадну в лифт, вовремя закрывая ворота. Когда они поднимаются, Мэл дико кричит, а затем останавливает их ледяным взглядом.

Они просыпаются. Ариадна читает Коббу бунт. Архитекторы обычно не соглашаются на работу, но она настаивает на том, чтобы кто-то из них знал, что происходит в голове Кобба. Если это не она, хорошо, но тогда Кобб должен сказать Артуру.Это улажено. Она собирается.

Смерть Мориса Фишера, что дает прекрасную возможность получить доступ к разуму Фишера. Пришло время каперсов. Команда садится на Боинг 747, направляющийся из Сиднея в Лос-Анджелес. Сайто удачно купил авиакомпанию, так что они владеют каждым местом в салоне первого класса, за исключением того, в котором сидит Фишер. 10-часовой полет должен дать им много времени, тем более что количество времени увеличивается каждый раз, когда они падают. уровень в мире грез. Минуты становятся часами, дни становятся годами.

Кобб подсыпает успокоительное Фишеру в стакан с водой, и тот отключается. Они подключаются к машине мечты и уходят. Чтобы все было ясно, мы будем распутывать различные нити сна с этого момента, а не резать их туда и обратно, как это делает фильм. Итак:

Уровень 1: Городские улицы

Команда материализуется на улицах современного города. Проливной дождь; Юсуф, чей это сон, забыл опорожнить мочевой пузырь.Они крадут такси и подбирают Фишера, направляя на него пистолет, когда он возражает против дополнительных пассажиров. Кобб подбирает Ариадну на второй машине, но не успела она войти, как их чуть не раздавил локомотив, несущийся посреди улицы. Это точно не входило в планы Ариадны. Подсознание Кобба выходит из-под контроля

Разум Фишера пытается защитить себя, на этот раз с помощью оружия. Его обучали психической безопасности, поэтому его проекции милитаризированы. Упс.Завязывается перестрелка и автомобильная погоня. Они убегают, но Сайто ранен. Нет проблем, говорит Имс; мы просто убьем его и он проснется. Кобб останавливает его. Они слишком сильно накачаны снотворным, чтобы проснуться, объясняет он. Если они умрут в этом сне, их разум погрузится в подвешенное состояние, в «непостроенное пространство сновидений», из которого они, возможно, никогда не вернутся. Единственный способ выбраться — это закончить работу: пройти три уровня вглубь и вернуться на поверхность. Боль Сайто будет меньше, чем дальше они будут спускаться, но он будет продолжать приближаться к смерти, если они не смогут завершить свою миссию.

В рядах разлад, но план идет. Имс превращается в Браунинга и начинает кричать от ложной боли. Его бросают в камеру с Фишером в капюшоне, как будто он такой же заключенный. Фишер не понимает, почему они не просят денег. Он застрахован от похищения, так что никаких проблем. Браунинг говорит, что они просят код к сейфу его отца, который содержит альтернативную версию завещания старика, разделяющего бизнес на составные части.Фишер не может представить, чтобы его отец разрушил все, над чем он работал всю свою жизнь, и он не знает ни одного сейфа. Подумайте лучше, говорит Браунинг. Это должно быть что-то, что Фишер знает, даже если он не знает, что знает. Возможно, эмоционально резонансная последовательность чисел, что-то особенное для отца и сына? Фишер рисует пробел. Входят похитители в масках и достают оружие. Если вы не можете придумать комбинацию, просто назовите первые цифры, которые придут в голову. Фишер съеживается и подчиняется: 528491.

Вооруженное до зубов подсознание Фишера приближается. Время спускаться на уровень ниже. Команда забирается в кузов фургона и прицепляется к машине. Юсуф садится за руль; он останется на этом уровне и будет избегать выступов, ожидая подходящего момента, чтобы нанести удар. Вниз мы идем.

Уровень 2: Отель

Учитывая неожиданную надежность психической безопасности Фишера, Кобб выбирает рискованный гамбит. Он предупредит Фишера о том, что он во сне, и обратит против него собственную защиту.Он находит Фишера в баре отеля, вытесняющего миловидную блондинку, которая на прощание записывает свой номер телефона на салфетке, и указывает на внезапные проливы дождя и странные изменения гравитации, вызванные кренением фургона на один уровень выше. Подумай хорошенько, и ты вспомнишь, говорит он Фишеру: тебя похитили. Привезли Браунинга. Его пытали — или пытали? Ты это видел? Боже мой, Фишер понимает: это все проделки Браунинга. Они сейчас в его сне.

На самом деле, мы находимся во сне Артура, что логично, поскольку полированный интерьер отеля является подходящим аналогом его безупречно подобранного гардероба.Он и Ариадна направляются в комнату 491, прямо под комнатой 528, и он начинает подбрасывать заряды взрывчатки к потолку. Они обеспечат толчок, который Артур вызовет, когда услышит неукротимую трель Пиаф.

Кобб стреляет в двух ментальных охранников Фишера. Браунинг все еще преследует тебя, говорит он. Нам нужно найти его. Давайте посмотрим на номер телефона, который вам дала эта блондинка: 528-491. Это должно означать что-то во сне. Так как мы в отеле, давайте попробуем номера комнат.

Кобб и Фишер направляются в комнату 528 и ждут возвращения Браунинга.На этот раз это не замаскированный Имс, а мысленная проекция Браунинга Фишером, который воплощает в себе растущие подозрения Фишера в отношении него. Входит Браунинг, и его подавляют. «Мы должны сделать с ним то, что он пытался сделать с вами», — говорит Кобб Фишеру. Нам нужно войти в его сны. Они подключают Фишера к машине, нокаутируют его, а затем остальные члены команды следуют за ним — не в мечту Браунинга, а в мечту Имса.

Пока остальные спят, Артур сдерживает охрану Фишера. Когда Юсуф запускает помехи на первом уровне, фургон скатывается с насыпи, а вместе с ним катится и отель.Когда Артур сражается с вооруженным мужчиной, они перемещаются с пола на стену, на потолок и обратно на пол, приспосабливаясь, пока их мир вращается против часовой стрелки. Артур стреляет, и вооруженный человек падает замертво.

Есть еще одна проблема. На одном уровне выше фургон врезается в перила моста — сигнал к удару. Но остальные не вернулись снизу, а поскольку фургон находится в свободном падении, гравитация не заставит их упасть. Невесомый Артур собирает тела остальных и связывает их вместе резиновой трубкой.Он пускает их по коридору в лифт, использует один блок взрывчатки, чтобы перерезать поддерживающие тросы, прикрепляет другой к днищу машины и ждет своего сигнала.

Уровень 3: Ледовая станция Фишер

Бетонная крепость на заснеженном склоне горы. Самые тщательно охраняемые эмоции Фишера лежат внутри, но проникнуть внутрь будет сложно, а времени мало. Столкновение фургона вызывает лавину, которая сбрасывает Имса и Сайто с горы, но они выживают.Кобб думает быстро. Они пропустили запланированный удар, но когда фургон упадет на воду, будет еще один. Это означает секунды на первом уровне, несколько минут на уровне Артура и меньше часа здесь.

У них есть время, но не так много — недостаточно, чтобы пройти через лабиринт, даже с дорожной картой. Должен быть короткий путь, говорит Кобб. Есть, говорит Ариадна, но я не могу вам сказать, что это такое; если ты знаешь, Мэл знает. Нет времени беспокоиться об этом, говорит он. Она говорит Имсу: есть вентиляционный канал, который прорезает лабиринт и ведет прямо в центр.

Сквозь прицел винтовки Кобба они видят Фишера, прибывающего внутрь крепости, а затем Мал, падающую с потолка с пистолетом в руке. Палец Кобба на спусковом крючке, но он колеблется, а потом уже слишком поздно. Мэл убивает Фишера, а затем Кобб убивает ее. Вот и все, говорит Кобб. Его разум ушел, и мы закончили. Но у Ариадны есть мозговая волна: мы можем проследить за ним в подвешенном состоянии и вернуть его. В больнице есть дефибриллятор, поэтому все, что нужно сделать Имсу и Сайто, это оживить его за мгновение до удара, который на этом уровне является достаточно сильным взрывом, чтобы разрушить крепость.Сайто близок к смерти, но у него достаточно сил, чтобы сдержать охрану, пока Имс устанавливает заряды. Кобб и Ариадна снова погружаются, но не в сон, а в подвешенное состояние.

Уровень 4: Лимбо

Это «незастроенное» пространство оказалось довольно застроенным, хотя знавало и лучшие времена. Кобб и Ариадна прибывают на берег, окруженный рушащимися небоскребами. Кобб был здесь раньше с Мэлом. Вместе они построили мир из своих воспоминаний. Он и Ариадна проходят мимо многоквартирных домов и пригородных домов, расположенных бок о бок, взятых из разных этапов совместной жизни Мэла и Кобба.Особенно ветхий фасад, заляпанный грязью, с косо свисающими ставнями — это дом, в котором вырос Мэл. Именно здесь Кобб узнал, что начало возможно. После того, как он и Мэл провели 50 лет в подвешенном состоянии, он забеспокоился, что они никогда не вернутся к реальности — что Мал намеренно забыл, что такое существует. Поэтому он внушил ей идею, оставив бесконечно вращающийся тотем, чтобы она могла его найти. Они вместе покончили с собой, опустив головы на железнодорожные пути, но даже вернувшись в реальный мир, Мэл не могла отделаться от мысли, что ее мир нереален.Им пришлось убить себя еще раз, чтобы избежать последнего слоя сна.

Значит, она устроила ловушку. На их годовщину Кобб прибывает в свой обычный гостиничный номер и обнаруживает, что он разгромлен. Он выглядывает и видит Мэл, сидящую в окне напротив, свесив ноги в пустоту. Это единственный способ, говорит она ему, и облегчила ему задачу. Она подала письмо их адвокату, в котором говорится, что Кобб угрожал ей, поэтому ее самоубийство будет выглядеть как убийство. Его единственный выбор — сделать решительный шаг вместе с ней, чтобы их объединила смерть.Она падает, и Кобб кричит, но не следует за ней.

В подвешенном состоянии Кобб и Ариадна ищут последнее место, где жили Мэл и Кобб. Вот где она будет, рассуждает он, и клюнет на Фишера как на приманку. И действительно, Мэл спокойно сидит в их бывшей столовой.

Наверху Имс возвращает Фишера к жизни током, что выражается в разрядах электричества, потрескивающих в небе лимба. Осталось всего несколько минут. Кобб заключает сделку: он останется, если Мал скажет ему, где находится Фишер.Ариадна кричит о своем несогласии, но дело сделано. Фишер вышел на балкон, связанный и с кляпом во рту. Ариадна развязывает его.

В крепости Фишер вводит комбинацию 528941 в массивную дверь хранилища, которая открывается, открывая больничную палату его отца. Старик снова умирает. — Разочарован, — бормочет он. «Я знаю», — отвечает Фишер. «Ты был разочарован тем, что я не могу быть тобой». Его отец возражает, его глаза полны беспокойства, что у него не хватает сил, чтобы ответить. «Нет, — говорит он. «Я был разочарован, что ты пытался.Он умирает. Фишер вводит комбинацию в сейф у кровати отца, который открывается, чтобы обнаружить завещание, о котором ему рассказал Браунинг, и что-то еще на полке под ним. Фишер игнорирует завещание и вытаскивает вертушку, точно такую ​​же, как в фотография, которую он поместил рядом с отцом.Это простая, эмоциональная истина, лежащая в основе идеи: любовь отца к нему.

В подвешенном состоянии Ариадна сбрасывает Фишера с балкона и следует за ним, надеясь, что удар их тел о землю даст необходимый толчок.Кобб остается, но не ради Мэла. Он понял, что должен забыть о ней, а вместе с ней и о своей вине за ее смерть. В его памяти снова всплывают их дети, играющие с отвернутыми головами. Она предлагает ему увидеть их лица, но он закрывает глаза. Он хочет видеть их в реальном мире, а не здесь. Он и Мэл проводили время вместе и состарились в мире снов. Это время закончилось. Тем не менее, Мал остается, потому что он правильно догадывается, что Сайто к этому моменту уже умрет, и ему нужно вернуть свое сознание из подвешенного состояния, как он это сделал с Фишером.

На первом уровне фургон падает в воду. На втором Артур приводит в действие взрывчатку, и лифт взлетает вверх по шахте, сбрасывая невесомые тела на пол. На третьем Имс взрывает заряды, и крепость разлетается на куски. А на четвертом Ариадна и Фишер упали на землю. Все просыпаются на первом уровне сна, кроме Кобба и Сайто. Фишер выбирается из реки и садится рядом с Браунингом (снова Имс). Он, наконец, понял, говорит он.Его отец хочет, чтобы он был сам по себе.

Сюда мы вошли. Кобб приезжает на японскую виллу, его встречает морщинистый старик. — Ты пришел меня убить? он спросил. Нет, говорит Кобб. Я пришел напомнить вам о том, что вы когда-то знали: ваш мир нереален.

Снова в самолете, который приземляется в Лос-Анджелесе. Глаза Кобба распахиваются, и он оглядывается, чтобы увидеть остальных, только что проснувшихся: Фишера, Артура, Ариадну. Сайто выглядит сонным, но быстро хватает телефон.

В иммиграционной службе момент нервозности, когда агент просматривает паспорт Кобба, но он проходит. Он проходит мимо других, одного за другим, на пути к выходу и находит своего отца, ожидающего его.

Вернулся в последний раз в старую квартиру Кобба и Мэла. Дети, уже постарше, играют, как в его снах, их лица все еще не видны. Кобб достает из кармана волчок и крутит его на обеденном столе, затем идет им навстречу. Они поворачиваются, и мы видим их лица.Они воссоединяются наконец. Камера движется от воссоединения обратно к столу, где все еще крутится волчок. Он крутится и крутится, почти незаметно покачиваясь. Он начинает болтать и подпрыгивать, будто в любой момент может начать падать, а потом…

Чернота. Кредиты. Вот и все.

 
**********

Что?

Сделайте глубокий вдох. Подумайте об этом.

Только не говори мне, что это был сон.

Мы можем вернуться к этому через минуту?

Серьезно?

Серьезно. Сразу скажу, что если бы Нолан хотел дать определенный ответ, он, несомненно, сделал бы это, и тот факт, что он этого не сделал, важнее любого вывода, к которому вы можете прийти.

Как угодно. Вы, наверное, тоже думаете, что Тони Сопрано все еще жив.

Вообще-то… неважно. Давайте двигаться дальше.

Говоря о претенциозности: Ариадна? Действительно?

Тот факт, что Нолан назвал своего самого выдающегося женского персонажа в честь гречанки, которая вывела Тесея из критского лабиринта, является хорошим признаком того, что Нолан не слишком заботился о тонкостях.Скажем так: Mal (произносится как омоним слова «moll») по-французски означает «плохой». Этот удар, который вы чувствуете, — это удар молота по вашему черепу.

Менее очевидным является источник фамилии Имс, дань уважения американским дизайнерам Чарльзу и Рэю Имзам. Хотя их, вероятно, лучше всего помнят за их культовый дизайн мебели, Чарльз начинал как архитектор, и пара вместе сняла более сотни короткометражных фильмов. Один из самых важных их фильмов, «Силы десяти», построен как единое, экспоненциально ускоряющееся отступление от пары на одеяле для пикника через слои земной атмосферы в безбрежность космоса.Как и Нолан, Имзы были художниками, которые выражали себя в промышленном контексте — многие из их фильмов, иногда приписываемых «офису Чарльза и Рэя Имзов», были сняты для IBM — и, как у голливудского режиссера, их работа уравновешивала художественные выражения с практическими проблемами. Нолан не был первым, кто сравнил кинорежиссеров с архитекторами, которые задумывают и проектируют массивные конструкции, но оставляют большую часть самого здания другим. (Название Cobol Engineering может быть завуалированной ссылкой на работодателя Имса; IBM была одной из компаний, которые помогли сформулировать один из первых языков программирования: COBOL.)

Имя Кобба не особенно громкое, но имеет особое значение в творчестве Нолана. Персонаж по имени Кобб был ключевой фигурой в первом полнометражном фильме Нолана «По следам», профессиональный вор со склонностью к профилированию своих жертв с помощью их имущества. Параллели неглубокие, но это еще одно указание на то, что фильм Нолана в корне посвящен самому искусству кинопроизводства.

Вот вопрос: все, что происходит с телом сновидца, переносится в мир сна, верно?

Правильно.Поезд сотрясает голову Нэша, что приводит к взрывам бутылок Молотова во сне. Лицо Артура забрызгано водой, и внезапно извергается ливень.

Так почему же тогда, когда фургон переходит в свободное падение и сон уровня 2 становится невесомым, это не относится к каждому последующему уровню? Если тело Имса парит в космосе, то почему в мире снежной крепости существует гравитация?

Фильм на это не отвечает. Но когда Сайто стреляют на уровне 1, Кобб говорит, что его боль будет уменьшаться каждый раз, когда они углубляются в сон, а это означает, что некоторые раздражители легче проникают через барьеры между снами, чем другие.Даже на трех уровнях глубины Имс все еще чувствует, как фургон врезается в ограждение, потому что это удар, специально предназначенный для того, чтобы эхом отразиться на всем пути вниз. Более прагматичный ответ заключается в том, что иметь один сон о невесомости — это изящная хитрость, а три — довольно скучно.

Что означает число 528491?

Нет. В этом-то и дело. Когда Артур говорит Фишеру выкрикивать первые числа, которые придут ему в голову, он фактически просит его создать смысл из воздуха.В любом случае, эта комбинация является отвлекающим маневром, просто способ заставить Фишера и фальшивого Браунинга говорить о том, что находится в сейфе, и насадить идею о том, что отец Фишера хочет, чтобы он разрушил свою империю. Конечно, хотя числа изначально бессмысленны, они обретают смысл, как только Фишеру говорят, что они важны. Его подсознание придумывает причину, по которой они имеют значение. Все еще в замешательстве? Посмотри на это!


Почти невозможно уследить, кто и когда у кого в голове.Это имеет значение?

Нолан признает, что уследить за этим непросто: прямо перед тем, как мечтатели спускаются на уровень 3, раздраженная Ариадна спрашивает: «Подождите, в чье подсознание мы идем?» Но как только вы знаете, что искать или, что более важно, прислушиваться, все подсказки налицо.

Начальная сцена представляет собой сон Артура (вилла) внутри сна Нэша (квартира). Тренировочные упражнения следуют аналогичной схеме: сначала учитель (Кобб в кафе; Артур на лестнице Пенроуза), затем Ариадна в ее собственной версии той же среды.

Основная миссия — сон Имса (снежная крепость) внутри сна Артура (гостиница) внутри сна Юсуфа (город). Лимбо, по-видимому, лимбо; он никому не принадлежит, хотя Кобб может претендовать на права скваттеров.

Один из относительно простых способов сохранить это прямое состоит в том, что человек, чей сон это, остается, чтобы следить за местом. Юсуф водит фургон; Артур сражается с охранником в отеле; Имс устанавливает заряды взрывчатки. Это просто вопрос удобства, или мечты ограничены одной штукой? Можно ли заснуть в собственном сне? Нет никакого способа узнать, но это важный вопрос.

«Начало» очень похоже на «Остров проклятых».

Было, не так ли? Леонардо ДиКаприо в роли мужчины с мертвой женой, который не может отличить реальность от фантазии. Можно провести параллели даже с «Титаником», фильмом о буквальном и переносном «отпускании» прошлой любви. Либо ДиКаприо знает, каких персонажей он хорошо играет, либо ему нужно решить какие-то повторяющиеся проблемы — возможно, и то, и другое.

Вообще-то фильмов много.

Нолан сказал в интервью, что «Начало» «бессовестно… в краже истории кинематографа», что является еще одним способом сказать, что он крадет все, что не приколочено. Его основная история восходит к почти бесконечному количеству фильмов об ограблениях, от «Рифифи» до «Ограбления по-итальянски» и «Миссия невыполнима». Является ли это метакомментарием к тому, насколько фильмы завладели нашими мечтами, или просто ленивым доверием к изношенным шаблонам — это жеребьевка.

Точнее, последовательность, в которой Гордон-Левитт и нападавший на него перемещаются от пола к стене, к потолку и обратно, во многом зависит от номера «Ты для меня весь мир» из «Королевской свадьбы», в котором Фред Астер танцует свою обойти все четыре стороны комнаты.Более полувека спустя эпизод «Начало» был снят с использованием той же базовой технологии, при которой комната и камера вращаются одновременно, создавая иллюзию сдвига гравитации.

Стилистически Нолан позаимствовал зеркальный зал из «Гражданина Кейна», а просторная, до блеска отполированная больничная палата, которую Фишер находит за дверью хранилища, безошибочно напоминает конец «Космической одиссеи 2001 года» Стэнли Кубрика.

Другие визуальные ориентиры включают M.К. Эшер, чья литография «Восхождение и спуск» является одним из самых известных изображений лестницы Пенроуза, и британский художник Фрэнсис Бэкон, одна из работ которого висит на стене виллы мечты Сайто.

То, что это не очень похоже на сон.

Совершенно верно. Некоторые из самых резких критических замечаний в адрес «Начала» исходят от тех, кто обвиняет его в фальсификации природы снов, предательстве традиций сюрреалистов от Луиса Бунюэля до Терри Гиллиама — что было бы, если бы он пытался присоединиться к нему.Но «Начало» — это не фильм о снах. Скажем еще раз:

«Начало». Не является. О снах. Во всяком случае, не настоящие. Сны, в которых происходит большая часть фильма, — это искусственные конструкции, рациональные, прямолинейные симулякры, предназначенные для достижения определенных целей. Сновидящие пребывают в ясном сознании, сознательно управляя ландшафтом, а это значит, что переменчивая логика снов никогда не имеет шанса заявить о себе.

Удобно ли, что миры, которые строят мечтатели, так близко напоминают пейзаж из фильма о Джеймсе Бонде? Хорошо обязательно.Warner Bros. не собирается выкладывать Нолану 200 миллионов долларов за создание какого-нибудь художественного дипломного фильма. Но не только коммерческий расчет определяет целеустремленность того, что «Начало» называет мечтами.

Так если не о мечтах, то о чем?

Я рад, что вы спросили. Критик Гленн Кенни утверждает, что «Начало» на самом деле фильм о видеоиграх, что, безусловно, послужило источником вдохновения для некоторых из его дурацких экшн-сцен. Но для меня это имеет наибольший смысл как фильм об общей мечте о кино, о тех наполовину созданных, наполовину воображаемых мирах, которые всегда являются совместными творениями режиссера и ее зрителей.

Подумайте о совете Кобба Ариадне о том, чтобы рисовать с натуры, не повторяя его, что может служить предупреждением начинающему сценаристу, который слишком буквально женат, чтобы «писать то, что вы знаете». Или представление о том, что для того, чтобы зародившаяся идея пустила корни в уме Фишера, она должна быть очищена до ее эмоционального ядра, подобно тому, как актер основывает свою игру, укореняя ее в самых элементарных потребностях своего персонажа. Имс использует слово «катарсис» для описания желаемого результата начала, термин, драматическое происхождение которого восходит к Аристотелю.

Параллельные путешествия Кобба и Фишера включают в себя примирение со своим прошлым, примирение с ним, но также и освобождение от него. Если читать «Начало» как аналог кинопроизводства, то путешествие Фишера представляет художника, вырвавшегося из-под влияния своих художественных предков, разбирающего их и строящего из составных частей что-то новое, а путешествие Кобба — творца, освобождающегося от оков. своего собственного опыта, приобретая способность включать части своей личной истории, не определяясь ею.

Сохрани это, колледж.

Следующий вопрос.

Ладно, хватит ждать. Был ли это все сон или нет?

Вот почему это важно. Если вы не можете заснуть в собственном сне, то то, что кажется реальным в конце фильма, на самом деле должно быть реальностью. Мы видим, как Кобб дважды видит свои сны: сначала в опиумном притоне Юсуфа, а второй раз в мастерской, когда Ариадна пробирается в его сны. Если, с другой стороны, Нолан оставляет только одного мечтателя на каждом уровне, чтобы мы не слишком запутались, то жюри все равно не вынесено.Он намеренно играет с нашим восприятием, повторяя ключевые фразы, такие как «прыжок веры», на всех уровнях реальности и снимая полет Кобба по улицам Момбасы с высоты птичьего полета, из-за чего город выглядит как лабиринт — точно так же, как и его команда. производит во сне.

Вот почему это не имеет значения. Последний выстрел направлен не в Кобба. Оно направлено на нас. Кобб не смотрит наверх. Он вращает его и оставляет позади. Если это сон, он не хочет знать. Решение о том, обретет ли он наконец счастье или просто уединился раз и навсегда в своих собственных воспоминаниях, зависит от нас.Нолан строит структуру, но оставляет нас для заполнения деталей, точно так же, как испытуемые дорабатывают скелетную архитектуру мечтателей. Мы не можем делиться мечтами в реальной жизни, но фильмы нас сближают. Они рассказывают нам историю или ее часть, но персонажи продолжают жить в наших головах после того, как загорается свет. Что будет дальше, зависит от нас.

Сэм Адамс пишет для Los Angeles Times, Philadelphia Inquirer, Onion A.V. Club и газета Philadelphia City Paper. Подпишитесь на него в Твиттере по телефону SamuelAAdams или в его блоге Breaking the Line .

Извините… Какие-то заблуждения о цифровом сохранении?

Извините…

Меня попросили написать статью к десятой годовщине Ариадны , предприятия, которым я время от времени наслаждаюсь с момента его создания в 1996 году в рамках программы eLib, участником которой я был. затем программный директор.

Несколько лет назад я написал статью «После eLib» [1] для Ариадна . Первоначальное предложение заключалось в продолжении «еще больше после eLib»; однако сейчас я работаю в JISC, и это, вероятно, мешает быть объективным!

В «После eLib» я написал этот абзац о цифровом сохранении:

«Вернемся к программе электронных библиотек, какие проекты мне понравились больше всего (не скажу лучшие, это определенно субъективный список)? Наибольшее личное удовлетворение мне приносит проект CEDARS [2], проект сохранения цифровых данных.Обеспечение длительного существования цифровых материалов не входило в отчет Фоллетта, и это казалось существенным пробелом, когда я начал думать о подаче заявления на должность директора программы. Другие также осознавали важность этой области, особенно председатель FIGIT Линн Бриндли, ныне генеральный директор Британской библиотеки. У нас все еще есть CEDARS в качестве исследовательского проекта, отрабатывающего идеи (который вместе со своим компаньоном CAMiLEON, финансируемым JISC/NSF, имеет высокий международный статус), а не полноценный сервис цифрового хранения; это еще один пример того, как трудно принять на вооружение даже широко поддерживаемые исследованиями идеи.Верно также и то, что технические проблемы в этой области еще не решены, но также и то, что настоящие проблемы носят организационный и политический, а не технический характер. Я надеюсь, что в этот промежуточный период наше осознание проблемы повысится настолько, что будут найдены временные средства, так что мало что из важного будет потеряно».

Сейчас я работаю в Центре цифрового курирования, который занимается улучшением поддержки цифрового хранения и курирования. На первом курсе мне доводилось слушать множество презентаций, в частности, по аспектам сохранения, а также читать много статей и других текстов.В процессе у меня была возможность посмотреть на результаты проекта eLib, Infobike. Страницы программы eLib все еще существуют [4], и описание проекта на этих страницах также существует [5]. Однако веб-сайт проекта, на который он ссылается, не существует. Британский консорциум веб-архивирования, спонсируемый JISC и включающий несколько проектов eLib, не смог заархивировать результаты этого проекта. Нам нужно обратиться к Wayback Machine Интернет-архива, чтобы найти архивы веб-сайта проекта Infobike, датируемые периодом с января 1998 года по август 2003 года [6].

Там я смог найти общее описание проекта, схему архитектуры и описание компонентов системы. Ничего особенного не требовалось; просто доступ к ресурсу и текущий веб-браузер. Это вновь пробудило мысль, изложенную в конце абзаца «После eLib» выше: какая польза от всей этой великой теории цифрового сохранения, если мы потеряем доступ к самим данным?

С тех пор меня начал беспокоить ряд общих утверждений или, возможно, предположений о цифровом сохранении.Все это никто не говорил, но все чаще они появляются на заднем плане разговоров. Я приведу их в виде списка утверждений, но, по крайней мере, в некоторых отношениях я думаю, что они ошибочны:

1. Цифровое хранение очень дорого [потому что]
2. Форматы файлов устаревают очень быстро [что означает, что]
3. Вмешательства должны происходить часто, гарантируя, что постоянные затраты останутся высокими.
4. Цифровые репозитории должны иметь очень долгосрочные цели,
5. Ожидания «эпохи Интернета» таковы, что сохраненный объект должен быть легко и мгновенно доступен в формате de jour, и
6. сохраненный объект должен быть верным оригиналу во всех отношениях.

Эти утверждения кажутся разумными, и, возможно, так оно и есть. Тем не менее, я чувствую, что мы могли бы извлечь пользу из довольно предвзятого взгляда на них. Так вот что я думал, что я попытаюсь для этой статьи. Остерегайтесь, аргументы, представленные здесь, не устоялись в моей голове; на самом деле это в какой-то степени часть спора с самим собой!

Цифровое сохранение очень дорого? Извините…

Цифровое сохранение дорого? Это зависит от того, сравните ли вы это с сохранением печати! На этом этапе стоит провести два мысленных эксперимента.Во-первых, подумайте о ближайшей и родной научной библиотеке, национальной библиотеке или научном архиве. Это будет большое здание (очень большое здание, часто довольно грандиозное), часто со сравнительно небольшой долей пространства внутри для людей. Подумайте о количестве библиотекарей, архивариусов и т. д., которые присматривают за фондами в этих зданиях. Просто посчитайте, сколько это должно стоить! Адриан Браун из Национального архива написал: «Хранение и сохранение нашего физического архива записей (который теперь вырос до 176 километров) стоит 14 фунтов стерлингов.3 миллиона в 2002 году […]. Получение бумажной записи для использования читателем стоит около 6 фунтов стерлингов; доставка по интернету стоила 13 пенсов» [7]. Да, это доступ, а не сохранение, но в физическом мире они тесно связаны друг с другом. Стоимость Atlas Petabyte Data Store [8] составляет несколько миллионов фунтов стерлингов; любая крупная научная библиотека стоит нечетные сотни миллионов фунтов.

Во втором мысленном эксперименте представьте цифровой мир, в котором недавно была изобретена эта замечательная новая технология, называемая основным объектом для организации знаний.Вы возглавляете информационную службу крупного исследовательского университета (предоставляя все эти услуги в цифровом виде, через службы доступа к вашему цифровому хранилищу) и должны убедить своего вице-канцлера инвестировать в новое помещение для этих КНИГ; может быть, пару миллионов из них (лишь часть количества объектов в ваших цифровых хранилищах). Вы, наверное, сами можете написать сценарий интервью… «Вы хотите особое здание в 10 этажей, с огромной нагрузкой на пол и особой средой? Вы хотите 200 сотрудников? Вы хотите, сколько миллионов фунтов? И после всего этого пользователи должны перейти с на средство для доступа к этим КНИГАМ? Ты, должно быть, Прикалываешься; прочь с глаз моих!»

Я хочу сказать, что всякое сохранение стоит дорого, но мы к этому привыкли и воспринимаем это как часть стоимости культурной и образованной жизни… по крайней мере, в печатном мире.Суммы денег, которые тратятся на сохранение цифрового материала, сравнительно малы, и в расчете на единицу продукции, вероятно, так и останутся. Проблема в том, что это новая стоимость, и мы еще не придумали, как учесть ее в наших бюджетных и бизнес-моделях. Я предполагаю, что в долгосрочной перспективе мы поймем, что сохранение в печатном виде очень дорого, в то время как цифровое сохранение сравнительно дешево!

Форматы файлов очень быстро устаревают? Извините…

Много довольно панических разговоров о быстром устаревании форматов файлов.Что-то из этого правда, что-то, возможно, меньше. В некоторой степени это зависит от вашей временной шкалы (см. 4 в списке заблуждений выше).

Я думаю, нам нужно довольно тщательно проанализировать, что мы подразумеваем под форматами файлов. При простом анализе я могу найти следующие несколько различных случаев (вероятно, их больше):

1. Форматы мультимедиа
2. Форматы файлов, созданные с помощью аппаратных устройств (например, цифровых камер, сканеров и т. д.) и телеметрии
3. Форматы файлов, созданные программистами для конкретных проектов
4. Форматы файлов из проектов, основанных на стандартах, сообщества или проектов с открытым исходным кодом (возможно, не полностью отличимых от предыдущего случая)
5. Форматы файлов, полученные из коммерческих программных продуктов, ориентированных на потребителя
6. Форматы файлов из продуктов с широкими возможностями настройки (SPSS пример, который я имею в виду)
7. Форматы файлов, защищенные системами управления цифровыми правами или другими формами шифрования или проприетарного кодирования.

Список достаточно длинный, чтобы понять, что здесь есть свои тонкости. Ясно, что первые три случая представляют значительный риск преждевременного устаревания, а последний случай, безусловно, также представляет значительный риск потери. В случае 6 существуют значительные риски, если за файлом не ухаживают вместе с сопутствующими метаданными или документацией (или если их никогда не существовало).

Тем не менее, я думаю, что большинство людей предположило бы, что изречение о том, что форматы очень быстро устаревают, применимо, в частности, к случаю 5, форматам файлов из коммерческих продуктов, ориентированных на потребителя.Я раньше тоже так думал. Но я поспрашивал, и я не могу найти ни одного хорошего примера этого класса файлов, где содержимое сегодня полностью недоступно! Поэтому в этой статье я приглашаю всех, у кого есть подробные сведения о хороших примерах случая 5, ответить на публикацию по этой теме на форуме Digital Curation Center Associates Network [9] или написать мне по адресу, указанному внизу этой статьи. статья.

Возможно, здесь происходят две вещи: во-первых, почему это заблуждение так широко распространено, а во-вторых, почему оно, возможно, менее верно, чем могло бы быть.Многие из тех, кто занимается сохранением, являются (как бы) пожилыми людьми, выросшими в доинтернетовский период. Конечно, тогда все быстро менялось. Менеджеры столкнулись с необходимостью выбора технологий, которые действительно загнали их в технологический тупик. Было много разных вариантов всего, а интероперабельность была довольно слабой. Изменения происходили быстро, так как компания за компанией закрывались или их покупали. Устаревание было настоящей проблемой.

Мне кажется, что в настоящее время переход к потребительскому рынку и рост массового доступа к Интернету относительно стабилизировали ситуацию.Каким-то образом система набрала значительный импульс, которого раньше не было. Стоимость входа на рынки значительно возросла, а выбор и разнообразие сократились. Снизились темпы выхода новых выпусков товаров массового потребления. Это может быть не так верно для всех сегментов рынка (например, эта статья была запланирована с использованием одного из программных продуктов для картографирования разума [10], сегмента рынка, где широко распространены несовместимости форматов файлов между продуктами и даже версиями), но это все более верно для тех массовых продуктов, которые создают большинство файлов, представляющих интерес для сохранения.

Обратите внимание, мой аргумент касается полной потери информационного содержания. Есть явные примеры частичного или неполного восстановления информации из старых файлов; см., например, отчет о проекте «Представление и рендеринг» Пола Уитли и др. [11]. Вполне возможно, что совместными усилиями мы сможем добиться большего успеха с некоторыми из этих форматов файлов; например, широкий спектр графических форматов теперь доступен отчасти благодаря совместным усилиям многих отдельных энтузиастов.

Часть ключа здесь заключается в сборе и обмене информацией. Именно здесь так ценны усилия по сбору информации о представительстве в реестрах. Первым таким крупным проектом был PRONOM [12] из Национального архива Великобритании; в ближайшем будущем ожидается запуск Реестра информации о представительстве и репозитория из Центра курирования цифровых данных [13], и мы недавно узнали, что проект Глобального реестра цифровых форматов [14] из библиотек Гарвардского университета и других организаций финансировался Фонд Меллона.Если эти реестры смогут найти способы обмена информацией и разделения проблемного пространства, не оставаясь зависимыми друг от друга, мы сможем добиться хорошего прогресса.

В моем аргументе вполне может быть два изъяна: действительно прорывные технологические изменения и увеличенное время. Интернет и потребительский массовый рынок, возникшие в начале 1990-х годов, едва ли можно было представить раньше, и они оказали радикальное влияние на то, как все работает. Мы должны ожидать, что некоторые такие изменения произойдут в ближайшие 10 или 20 лет, и отбросим все наши удобные прогнозы (и планы).И понятно, что если пройдет достаточно времени, то эти проблемы недоступных форматов в той или иной форме проявятся. Тем не менее, время является проблемой для репозиториев сохранения во многих отношениях и является предметом следующего раздела, кроме первого.

Вмешательства должны происходить часто? Извините…

Это заблуждение следует из предыдущего. Проще говоря, если форматы файлов быстро устаревают и становятся недоступными, то необходимо часто вмешиваться в цифровое сохранение для уменьшения потерь. KB Нидерландов [15] предположила в своих моделях затрат, что миграция файлов может потребоваться каждые 3-5 лет.Однако, если, как утверждалось выше, вся система набирает обороты, достаточные для частичной стабилизации, то можно сделать разумную ставку на то, что существующие сегодня форматы файлов, если выбирать их с небольшой осторожностью, будут по-прежнему доступны через 10–15 лет. Это, безусловно, имеет место сейчас; хотя большинство людей, имеющих доступ к более старым файлам (скажем, 10 лет или около того), могут указать на случаи некоторых трудностей с доступом к содержимому некоторых из них (например, форматы файлов Microsoft Office версии 4), они, как правило, не являются непреодолимыми.

Некоторые могут счесть это очень опасным аргументом, поощряющим самоуспокоенность. Конечно, существует риск (и самоуспокоенность сама по себе была бы очень рискованной стратегией!), но аргументы о продолжающейся высокой стоимости цифрового хранения также являются серьезным сдерживающим фактором, ответ на который слишком часто заключается в том, чтобы поднять руки и сказать: «Нельзя!».

Инвестиции в цифровое сохранение важны для культурных, научных, государственных и коммерческих организаций. Инвестиции оправдываются балансировкой затрат и риска; они делают ставки на будущее.Приоритеты в этих ставках должны быть следующими: во-первых, обеспечить целостность важных цифровых объектов, во-вторых, обеспечить наличие адекватных метаданных, чтобы знать, что представляют собой эти объекты и как к ним следует получить доступ, и только в-третьих, обеспечить цифровое консервационные вмешательства. Это действительно связано с моей последней ошибкой, поднимающей вопрос о том, в какой степени затраты должны быть переложены на архив или на конечного пользователя. Однако сначала стоит еще немного подумать о временных масштабах.

Цифровые репозитории должны иметь очень долгосрочные устремления? Извините…

Большая часть литературы по цифровому сохранению предполагает очень большие временные масштабы, иногда сотни или даже тысячи лет. Можно увидеть комментарии, в которых предполагается, что одним из возможных рисков, от которых должен защищать репозиторий, является, например, потеря английского языка; так что можно предположить, что частью репрезентативной информации для решения таких случаев был бы английский словарь (забавно, что они до сих пор иногда предполагают Интернет и Сеть).

На практике до недавнего времени почти вся цифровая сохранность финансировалась за счет краткосрочных проектных денег. Дэвид Джаретта, заместитель директора по развитию Digital Curation Center, мудро заметил, что основным ресурсом, необходимым для цифрового хранения, являются деньги [16]. На практике самый большой риск для цифрового хранения — это действительно деньги. У кого есть ресурсы, чтобы дать обещание столетней цифровой сохранности? Кто может сделать инвестиционный кейс со столетней доходностью?

Денежная проблема имеет еще один побочный эффект.Чем больше денег нужно вложить в дорогостоящую инфраструктуру, тем меньше средств остается для устранения реальных рисков для цифровых объектов. Розенталь и др. отмечают: «Немногие учреждения имеют достаточный бюджет для цифрового хранения; они должны практиковать некоторую форму экономической сортировки. Они сохранят меньше контента, чем следовало бы, или пойдут на больший риск, чтобы уложиться в бюджетные ограничения. Сокращение затрат на приобретение и эксплуатацию системы напрямую связано с некоторой комбинацией сохранения большего количества контента или снижения риска для сохраненного контента.”[17] Таким образом, проектирование на очень длительные сроки само по себе может привести к потерям.

Это правда, что мы начинаем наблюдать появление цифровых репозиториев, которые могут правильно утверждать, что у них есть столетняя временная шкала. Кто мог сомневаться в том, что Британская библиотека, Национальный архив и другие учреждения национальной памяти имеют долгосрочные намерения? Но даже они не застрахованы от воздействия прорывных технологий.

Здесь может быть полезен еще один мысленный эксперимент для тех из вас, кто достаточно взрослый.Вспомните начало 1990-х. Это был период, непосредственно предшествовавший Интернету, когда господствовал суслик, и Всемирная паутина, казалось, была не более успешной технологией, чем WAIS (глобальная информационная система). Кто в то время мог представить себе сегодняшний мир? Кто, планируя столетнее цифровое хранилище в 1992 году, мог бы принять решения, которые сегодня мы считаем правильными? Что заставляет нас думать, что мы могли бы сделать лучше сейчас? Существует сильная тенденция проецировать текущую ситуацию на будущее (и можно утверждать, что я сделал именно это выше).

Мне кажется, что для большинства из нас имеет смысл рассматривать цифровое сохранение как серию удерживаемых позиций или, возможно, как эстафету. Принимайте решения, исходя из сроков, которые вы можете предвидеть и на которые у вас есть средства. Сохраните свои объекты, насколько это возможно, и передайте их своему преемнику в хорошем состоянии в конце вашего круга эстафеты. В данном случае «хороший порядок» означает, что цифровые объекты не повреждены и что у вас достаточно метаданных и документации, чтобы продемонстрировать подлинность, происхождение и предоставить будущим пользователям хороший шанс получить доступ к этим цифровым объектам или использовать их.

Сохраняемый объект должен во всех отношениях соответствовать оригиналу? Извините…

Одной из ключевых идей проекта CEDARS [2] были «значимые свойства»; другой (из OAIS (Открытая архивная информационная система)) — «назначенное сообщество». Цифровые объекты (рассматриваемые как структура данных плюс программное обеспечение-посредник) имеют огромное количество возможных вариантов поведения. Подумайте обо всех возможностях текстового процессора, такого как Microsoft Word, при работе с цифровым документом. На этапе создания документа задействуется подмножество (вероятно, небольшое подмножество) этих возможностей.Другие возможности остаются неиспользованными, но пока файл остается в среде, где к нему можно получить доступ с помощью того же программного обеспечения, эти возможности потенциально можно использовать. Некоторые из этих возможностей, например извлечение истории изменений, могут быть важны для некоторых потенциальных пользователей. Другим пользователям может понадобиться только возможность читать документ или, возможно, вырезать и вставлять выдержки в другие документы (даже меньший набор возможностей, чем нужно создателю).

Проблема здесь в том, что нет способа точно определить назначенное сообщество, а также нет способа предсказать свойства, которые будущие пользователи могут счесть важными.Это приводит к необходимости сохранения, которое должно быть верным оригиналу во всех отношениях.

Точно так же интернет-парадигма мгновенно кликабельных, доступных результатов также, по-видимому, применяется как обязательный аспект сохранения. Сочетание всех возможностей цифровых объектов, сохраненных в прошлом, мгновенно доступных в сегодняшней среде, может быть конечной целью, но это чрезвычайно дорого. Как уже отмечалось, высокая стоимость сохранения означает сохранение меньшего количества цифровых объектов.

Эта ситуация находит отклик и в печатном мире. Возьмем, к примеру, книгу сэра Вальтера Скотта Kenilworth [18]. Скотт стремился публиковаться анонимно, поэтому каждую главу отправляли разным переписчикам, чтобы скрыть почерк Скотта; затем эти главы были отправлены переписчиками в типографию, набраны и собраны. Получившаяся в результате книга, набранная тяжелым шрифтом того времени, в кожаном переплете и полная ошибок, была бы пугающей для большинства из нас, но представляла бы огромный интерес для ученого Скотта.К счастью для менее ученых, современные издания широко доступны; они идентифицируют Скотта как автора и стремятся «исправить» многие ошибки в ранних изданиях. Так, внешний вид, вес, нумерация страниц, авторство, издательство и текст современного издания существенно отличаются от оригинального издания. Несмотря на эти изменения, мы довольны тем, что этот совершенно другой артефакт представляет собой ту же «работу», что и оригинал. Для нас история является значимым свойством. Для ученого важен оригинал.Ученый Скотт и широкая публика в этом случае представляют собой совершенно отдельные и обособленные обозначенные сообщества.

В печатном мире эти определенные сообщества в долгосрочной перспективе обслуживаются самыми разными видами деятельности по сохранению. Широкая общественность может хорошо послужить «сохранению диаспорой» международной библиотечной системы. Множество экземпляров книг, возможно, в нескольких изданиях, действительно сохраняют важное достояние произведения. Ученому нужен доступ к нескольким оставшимся экземплярам ранних изданий; хранятся в специальных коллекциях, в дорогостоящих контролируемых средах, доступ к которым возможен, возможно, в специальных читальных залах, установленных на бескислотных подставках, с обращением в специальных перчатках…

Это правда, что современное издание в моем печатном примере потребовало работы ученого на раннем издания.Однако этот ученый должен был быть готов сделать гораздо больше, чем широкая публика, чтобы получить доступ к этим изданиям, включая, возможно, поездку в несколько библиотек для изучения различных копий. В других случаях от ученого могло потребоваться изучение древних языков или расшифровка выцветших документов архаичным почерком. Стипендия — серьезная деятельность; это потенциально сложно. Кандидаты наук присуждаются за вклад в стипендию, 3 или более лет кропотливых исследований.

Вернувшись в цифровой мир, наш ученый может отчаянно пытаться сохранить функциональность для извлечения информации, такой как история изменений, из цифрового объекта, но наш обычный читатель может быть вполне доволен гораздо меньшим набором свойств.Джон Кунце и его коллеги из Калифорнийской цифровой библиотеки предложили идею «высушенных» форматов [19], версий цифровых объектов со значительно сокращенным набором важных свойств, но которые гораздо легче сохранить.

Будут репозитории, которые по праву стремятся сохранить полную функциональность для многих важных цифровых объектов. Однако для многих репозиториев это будет слишком дорого. Для них, как предложено выше, правильным подходом (правильной «ставкой») может быть сохранение исходных файлов данных, аутентичного исходного битового потока.Когда технология дойдет до точки, когда поддержание возможности доступа к этим файлам станет проблемой, решения по важным свойствам могут означать, что следует производить копии в сухом формате. Принимая во внимание мантру цифрового сохранения: «всегда сохраняйте исходные биты», те, кому требуются важные свойства, отсутствующие в высушенных версиях, имеют возможность инвестировать в извлечение этой информации, выполняя собственные преобразования этих исходных битов, руководствуясь метаданными и документацией. доступный.

В долгосрочной перспективе, как и в случае со специальными коллекциями и архивами, вполне вероятно, что большинство сохранившихся объектов очень мало (или, возможно, никогда) не используются. Поддерживать эти объекты в состоянии мгновенной готовности — это деньги на ветер. Учитывая ценовое давление на цифровое сохранение, цель должна состоять в том, чтобы свести к минимуму текущие расходы, сделать легко сохраняемые, высушенные версии, если необходимо вмешательство, и возложить стоимость более широкого диапазона важных свойств на пользователя, который в них нуждается.

Извините…

Коллеги могут счесть некоторые из этих замечаний почти еретическими и, возможно, наносящими ущерб Делу. Извините меня, если это так, но, учитывая их важность и последствия, я считаю, что эти вопросы все еще нуждаются в анализе (почти наверняка более тщательном анализе, чем здесь выражено). Итак, после этих размышлений, как я мог переформулировать свой первоначальный набор возможных заблуждений? Как насчет этого?

1. Цифровое сохранение сравнительно недорого по сравнению с сохранением в печатном мире.
2. Форматы файлов устаревают гораздо медленнее, чем мы думали.
3. Цифровые репозитории должны иметь временные рамки, адаптированные к их финансированию и экономическому обоснованию, но должны быть готовы к их преемственности,
4. Ожидания «эпохи Интернета» не могут быть удовлетворены большинством цифровых репозиториев; и,
5. Только высушенные версии сохраненного объекта должны быть легко и мгновенно доступны в формате de jour, хотя исходный битовый поток и хорошие метаданные или документация должны быть доступны для тех, кто желает инвестировать в извлечение дополнительной информации или возможностей .

Основная идея, которую я хочу донести в этой статье, заключается в том, что нехватка денег, возможно, является самым большим препятствием для эффективного цифрового хранения. Предположения, которые делают цифровое хранение более дорогим, снижают вероятность того, что это вообще произойдет. Неверные решения о том, как применяются инвестиции, могут серьезно повлиять на то, сколько информации можно сохранить и насколько эффективно. Иногда правильным выбором будет «меньше и лучше», как в специальных коллекциях, для национальных учреждений памяти и крупных научных библиотек.Иногда правильным выбором будет «дешевле и дороже». У репозиториев есть выбор, и они должны сознательно использовать его.

Ссылки

1. After eLib, Chris Rusbridge, декабрь 2000 г., Ариадна выпуск 26,
   http://www.ariadne.ac.uk/issue26/chris/ [дата обращения: 31 января 2006 г.]
2. CEDARS Project
   http://www.leeds.ac.uk/cedars/ [дата обращения: 31 января 2006 г.]
3. eLib: Программа электронных библиотек:
   http://www.ukoln.ac.uk/services/elib/ [дата обращения: 31 января 2006 г.]
4. Описание проекта Infobike, веб-страницы eLib:
   http://www.ukoln.ac.uk/services/elib/projects/infobike/ [дата обращения: 31 января 2006 г.]
5. Wayback machine, Веб-страницы проекта Infobike:
   http://web.archive.org/web/*/http://www.bids.ac.uk/elib/infobike/homepage .html [дата обращения: 31 января 2006 г.]
6. Цифровая сохранность в Национальном архиве, Адриан Браун,
   http://www.nationalarchives.gov.uk/preservation/digitalarchive/pdf/brown.pdf [дата обращения: 31 января 2006 г.]
7. Хранилище данных Atlas Petabyte
   http://www.escience.clrc.ac.uk/web/projects/petabyte [дата обращения: 31 января 2006 г.]
8. Digital Curation Center Associates Network Сообщение на форуме, 31 января 2006 г., Заголовок сообщения: Есть ли действительно недоступные форматы файлов?
   http://forum.dcc.ac.uk/viewtopic.php?p=262#262 [Проверено 31 января 2006 г.]
9. Впервые я столкнулся с интеллект-картами через «Используй свою голову», Тони Бьюзен, 1974, British Broadcasting Корпорация.
   См. также http://www.buzanworld.org/mindmaps.asp [дата обращения: 31 января 2006 г.]
10. Обзор и оценка источников информации о форматах файлов и документации по программному обеспечению; Заключительный отчет проекта «Представление и визуализация», Пол Уитли и др.,
    http://www.jisc.ac.uk/uploaded_documents/FileFormatsreport.pdf [дата обращения: 31 января 2006 г.]
11. Национальный архив: PRONOM
    http: //www.nationalarchives.gov.uk/aboutapps/pronom/default.htm [accessed2006-01-31] ​​
12. Центр разработки цифровых материалов/Демонстрация реестра
    http://dev.dcc.ac.uk/dccrrt/ [дата обращения: 31 января 2006 г.]
13. Global Digital Format Registry (GDFR), Stephen Abrams and Dale Flecker,
    http://hul.harvard.edu/gdfr/ [дата обращения: 1 января 2006 г. -31]
14. The KB Experience, Эрик Олтманс, руководитель отдела сбора и обработки данных, Национальная библиотека Нидерландов: презентация на семинаре DCC Cost Models,
    http://www.dcc.ac.uk/docs/Eric_Oltmans.ppt [дата обращения: 31 января 2006 г.]
15. Центр цифровой курации: разработка поддержки цифровой курации, Дэвид Джаретта, слайды
    http://www.dcc.ac.uk/docs/DCC-Development-Niees.ppt [по состоянию на 31 января 2006 г.]
16. Требования к цифровым системам хранения: восходящий подход, Дэвид Х. Розенталь, Томас Робертсон, Том Липкис, Вики Райх, Сет Морабито, Журнал D-Lib , ноябрь 2005 г.,
    http://www.dlib.org/dlib/november05/rosenthal/11rosenthal.html [дата обращения: 31 января 2006 г.] автор «Уэверли», «Айвенго» и т. д. В трех томах, Anonymous (сэр Вальтер Скотт), Эдинбург: напечатано для Archibald Constable and Co.; и Джон Баллантайн, Эдинбург; and Hurst, Robinson, and Co., London., 1821
17. Обзор репозитория цифрового хранения (DPR) библиотек UC. Kunze et al, Калифорнийская цифровая библиотека,
    http://www.cdlib.org/inside/projects/preservation/dpr/DPRoverview.pdf [дата обращения: 31 января 2006 г.]

Сведения об авторе

Крис Расбридж
Директор
Цифровой кураторский центр Эдинбургского университета

Электронная почта: [email protected]
Веб-сайт: http://www.dcc.ac.uk/

Вернуться к началу

Джули Мейер из Ariadne Capital, на расцветающей технологической сцене Европы – Силиконовая долина

Родившаяся в Пало-Альто Джули Мейер, окончив колледж в конце 1980-х годов, отправилась в Париж, намереваясь выучить язык. Она устроилась преподавать английский язык французским руководителям, работавшим в компаниях Кремниевой долины, таких как Hewlett-Packard и 3Com. Сегодня Мейер — один из самых влиятельных венчурных капиталистов в Европе.

Ее лондонская компания Ariadne Capital, названная в честь мифической принцессы, которая помогла герою пройти лабиринт, была одной из первых компаний, поддержавших Skype.Мейер также является соведущей популярной программы «Dragon’s Den» на BBC, которую ABC адаптировали как «Shark Tank» в США. Во время недавнего визита домой в Bay Area она рассказала Elevator Pitch о растущей технологической сцене Европы.

В: Как вы попали в этот рэкет?

О: В 1990–2000 годах я создавал «Первый вторник» — общеевропейскую сеть для предпринимателей, которая в итоге была продана за 50 миллионов долларов. Со всех сторон я слышал, что европейский венчурный капитал как класс активов не работает.Мне надоело слушать этот старый рефрен, и я решил что-то с этим сделать.

В Европе есть отличные предприниматели, но их подводит низкое качество финансирования. Европейская дорога Sand Hill Road определенно еще не построена.

В: Что вам нравится в ВК?

A: Переделка. Мы стали пионерами в Европе по модели «предприниматели, поддерживающие предпринимателей». среди наших акционеров-основателей есть основатели таких компаний, как Hotmail, BetFair и WorldPay.Мы продолжаем формировать группу предпринимателей, которые инвестируют вместе с нами, от директоров совета директоров Amazon до генеральных директоров полупроводниковых фирм с многомиллиардным оборотом.

Мы работаем, исходя из совершенно иной предпосылки, чем другие фонды венчурного капитала: предприниматель является нашим клиентом. Это о нем или о ней, а не о нас. Предприниматели ищут нас, потому что мы сами были в горящем здании стартапа. И, в отличие от многих венчурных капиталистов в Европе, на карту поставлены наши собственные деньги.

В: Какие поля вы сейчас ищете?

О: Сейчас мы сосредоточены на финтехе (финансовых технологиях), поскольку из финансового кризиса возникает совершенно новая система.Есть возможности в инфраструктуре для биткойнов или других цифровых валют, а также многих типов платежей, цифровой идентификации, краудфандинговых платформ и приложений, которые банки либо примут, либо купят.

В: Какую самую большую ошибку совершают предприниматели?

:A За 15 лет, что я этим занимаюсь, я много чего повидал. Вот некоторые из них, которые могут быть смертельными:

 

8. Сделать всех своих друзей соучредителями с учредительным капиталом, когда только двое из вас выполняют работу.После того как вы отдали учредительный капитал, вы не сможете его вернуть.

    

    

9. Не внимательно прочитал инвестиционные документы. Однажды мне пришлось сообщить плохие новости парню (не глупому), который не понял, когда подписал контракт со своими инвесторами серии А, что, если он пропустит какие-то этапы, огромная часть его фирмы будет передана венчурным капиталистам. .

    

    

10. Непринятие рациональных решений о том, когда продавать. Я видел много предпринимателей, которые все еще страстно желали большого количества, которое им следовало продать годами ранее.

     

    В: Что будет дальше?

    A: Комбинации аппаратного и программного обеспечения с вертикальной интеграцией. Nest, так называемая компания по производству термостатов, является одной из них. Им приходилось иметь дело с внутренностями домов и труб, а также с проблемами дизайна и поведения пользователей.

    Когда-то мир был ориентирован на ПК, и платформой правил альянс Windows-Intel. Перенесемся на январскую выставку Consumer Electronics Show, и я видел платформы повсюду — в машине, в доме, в человеке.Корабль, самолет, поезд тоже становятся платформами. Чтобы наверстать упущенное, эти отрасли ищут предпринимателей, которые применяют системный подход к общему опыту работы с клиентами.

    Инфраструктура — это непростое место; будь то телефонные компании, больницы, школы или авиакомпании, они регулируются и должны платить налоги. Вот почему компании, занимающиеся технологическими платформами, побеждают — на подъеме iPhone, а не Vodafone или Telefonica.

    Volkswagen или General Motors могли создать Tesla, но не сделали.Они не переосмысливали свои отрасли как экосистемы, как это сделал предприниматель. Голиаф почивает на лаврах, не ждет перемен, и это дает возможность Давиду.

    В: Как бы вы описали культуру стартапов в Европе и долине?

    A: Европа сейчас переопределяется своими предпринимателями. Там столько же бунтарских, сумасшедших предпринимателей, желающих изменить мир; разница в том, что многие покупатели технологических фирм находятся в Соединенных Штатах, а Nasdaq по-прежнему считается доминирующим местом для выхода на биржу.

    В: С какими трудностями сталкиваются технологические компании долины, продвигаясь вперед в Европе?

    A: Фирмы Долины часто не понимают сложности Европы. американцы пытаются все усреднить; Я знаю, я американец. Может помочь европейец, управляющий Европой, а не американец.

    Лично я боролся с трудовой этикой. Здесь, без сомнения, другой баланс в континууме между работой и личной жизнью. Я обнаружил, что бегаю по кругу со многими людьми просто потому, что трачу на это столько же времени, сколько обычный руководитель из Силиконовой долины.

    Следите за новостями Питера Делеветта на Twitter.com/mercwiretap.

Это не секрет; Почему вы его храните?

Привет! Давний наблюдатель, постер впервые. Честно говоря, я немного нервничаю по этому поводу. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз что-либо писал. Конструктивная критика приветствуется.

Заголовок  ‘Это не секрет; Почему ты его хранишь?
Фэндом  Начало
Рейтинг  T
Пейринг Артур/Ариадна
Отказ от ответственности  Я не владею Inception или She & Him.
Количество слов  2049
Резюме  У Ариадны странная встреча со странно знакомым мужчиной, который не тот, кем кажется. По сути, это восхитительное видео на песню She & Him «Почему ты позволяешь мне остаться здесь?» Клянусь, у меня на подходе еще больше оригинальных фиков. Эта идея была слишком милой, чтобы отказаться от нее. XD 

У Ариадны болят ноги. Она неловко переступила с одной ноги на другую, одновременно слегка выгибая спину, пытаясь растянуть агонию в нижней части позвоночника, которая возникает только от очень долгого стояния на очень твердом полу в очень милых, но непрактичных туфлях.Ей было больно, скучно и холодно. Ее стильное синее платье 50-х годов и комбинация кардигана мало согревали ее от холода огромного, внушительного интерьера здания банка. Ариадна нетерпеливо постукивала пальцами и теребила нитку жемчуга. Она отчаянно молилась, чтобы сработала пожарная сигнализация, или внезапное отключение электричества, или что-нибудь , чтобы вызволить ее из депрессии этого, казалось бы, бесконечного рабочего дня. Равномерный ропот голосов со всего зала мягко эхом отдавался в сторону высокого сводчатого потолка, создавая низкий окружающий гул.Огромные часы тикали ровно. Слабый солнечный свет пробивался сквозь высокие окна, заливая большую комнату приглушенным голубовато-серым светом.

  Слюда на каменных столешницах слегка мерцала в тусклом свете. Она смутно подумала, может ли она впасть в кому от скуки и удариться головой об упомянутую столешницу при падении. Быстрые целеустремленные шаги приближались к ее рабочему месту. Сделав глубокий вдох, она приготовилась изобразить широкую фальшивую улыбку и подняла глаза.Ее желудок перевернулся.

  Навстречу ей шагал очень красивый молодой человек с темными волосами, зачесанными назад. На нем был хорошо сшитый и явно дорогой темно-синий костюм. Черные солнцезащитные очки скрывали его глаза. Пульс Ариадны участился, когда она различала черты лица с точностью очень скучающей, очень красной женщины. Сильная челюсть. Хорошая шея. Широкие плечи. Чувственный рот.. Худощавое, но подтянутое телосложение под костюмом. ‘Нет ничего сексуальнее красивого мужчины в безупречном костюме. Одобрительно подумала она.

  Она затаила дыхание, чтобы начать рассказывать об обслуживании клиентов, когда он внезапно вытащил из внутреннего кармана пиджака сумку с деньгами и записку. Ариадна слегка растерянно улыбнулась, принимая их. Его лицо было невыразительным. Так что он был немного эксцентричным, он был достаточно милым, чтобы сойти с рук. Развернув записку, она прочитала сообщение. Она похолодела.

‘Не издавайте ни звука. Положите в сумку пять стопок немаркированных 500-долларовых купюр. Быстро. Не суетись.Сотрудничайте, и вы будете жить.

  Счастливые бабочки в ее животе свернулись в страхе, когда она посмотрела на мужчину, стоящего напротив нее. Его лицо по-прежнему было бесстрастным. Быстрый взгляд по сторонам показал, что она была совсем одна у кассы. Когда она оглянулась на него, он слегка приоткрыл левую сторону куртки, обнажив пистолет в кобуре. Во рту пересохло, Ариадна трясущимися руками взяла мешок с деньгами и открыла кассовый ящик под столом. При этом она продолжала смотреть на него снизу вверх, боясь оторвать от него взгляд.Он продолжал смотреть на нее с пустым лицом.

  Когда она закончила возиться с деньгами в сумке, она подтолкнула их к нему. Внезапно на ее руку легла сильная теплая рука. Костяшки были в шрамах. Ее страх не только не напугал ее, но внезапно рассеялся. Подняв глаза, она увидела, что его лицо почти не изменилось. Но… был ли это намек на улыбку? Она должна была видеть его глаза, чтобы быть уверенной. Недолго думая, она потянулась через стол и сняла с его лица темные очки. Улыбка, такая слабая, что ей захотелось протянуть руку и поймать ее, мелькнула вокруг насыщенных темно-карих глаз.Бабочки вернулись. Вместе с мельчайшим проблеском узнавания.

  Внезапно почувствовав безрассудство, Ариадна надела солнцезащитные очки, взобралась на холодную стойку и головокружительно завертелась. Ее сердце билось слишком громко, чтобы в этот момент она могла услышать разум. Он нырнул под одну из ее ног, когда она развернулась, но поймал другую. Нога покоилась на его плече, он нежно поглаживал вверх и вниз ее стройную ногу. Выражение его глаз было злым. Она сбросила солнцезащитные очки.Снова щекотка узнавания в глубине ее мозга.

  Ее глаза не отрывались от него, когда он поднял ее со стойки и развернул их. Она чувствовала силу его рук, когда он держал ее, чувствовала запах его лосьона после бритья. Когда он опустил ее, она кокетливо отошла на некоторое расстояние и остановилась, покачивая бедрами, и ее пышные юбки шуршали и касались ног. Чувствуя себя мегерой, она оглянулась через плечо и поманила его ближе. Он быстро подчинился, глядя на нее с чем-то вроде удивления, пока она демонстративно рассматривала свои ногти.Она обернулась и обнаружила его всего в нескольких дюймах от себя. Ариадна нахмурилась и вскинула обе руки в жесте «стоп». Он выглядел ошеломленным и подражал ее движениям. Ариадна обошла его, наслаждаясь тем, что он повернулся и посмотрел на нее. Она обхватила его лицо руками, дразняще водя пальцами по его коже. Она снова развернулась, зная, что он последует за ней.

  Они танцевали, как старые друзья, несясь по банку в чудесной мешанине стилей. Она семенила от него, а он шел за ней на коленях, как мужчина, признающийся в любви.Они кружились и кружились в танго, бальных танцах, свингах. Прыгает, прыгает, шаркает по полу. В какой-то момент она прыгнула от него, но он последовал за ней с кувырком назад. Она надулась из-за его хвастливого поведения, толкая его в попытке заставить его потерять равновесие. Он просто выглядел озадаченным.

  Они кружились и обнимались, и все это время оба сияли. Они танцевали над прилавками и полами, через дверные проемы, в кабинеты. И если Ариадне казалось странным, что ее начальник не пришел отчитать ее за ненормальное поведение, она быстро выбрасывала эту мысль из головы.Ее кровь пела в ее венах, и она задыхалась от смеха и напряжения танца.

  Он танцевал, как казак, на столе ее менеджера, в то время как она отбивала чечетку на столе его помощников, каждый из которых кланялся друг другу, когда заканчивал. Вернувшись на пол, Ариадна изо всех сил ступала на каблуках, пока он проделывал комедийную прогулку, которой гордился бы даже Джон Клиз. Схватив ее за талию, он поднял ее, и Ариадна поклялась, что ее лицо расколется от ее улыбки.Повернувшись лицом друг к другу, они покачали плечами, откинувшись назад, в то время как другой наклонился вперед. У Ариадны возник внезапный порыв наклониться вперед и поймать его губы в поцелуе.

  Опять, более настойчиво, это ворчание узнавания, памяти. Она уже целовала этого мужчину раньше, казалось, очень давно.

  Внезапно его улыбка стала кривой, когда он поднял руку и покрутил пальцем, показывая, что она должна повернуться. Ариадна собиралась покачать головой и уйти, снова дразня его, но, к своему великому удивлению, обнаружила, что крутится против своей воли.Ее руки поднялись, когда она сделала пируэт один, два, три раза, и внезапно почувствовала гораздо большее головокружение, чем должна была. Гравитация, казалось, сместилась, когда она наклонилась, а затем упала назад, медленно, ох, как невозможно медленно. Артур все время стоял над ней и размахивал руками, как гипнотизер или фокусник. Оба осознания поразили сразу; кем он был и что означало его присутствие (и странная серьезность).

  Ариадна откинулась назад с невероятной медлительностью и грацией, чувствуя себя невесомой, когда в ее животе возникло знакомое ощущение падения.Она отчаянно пыталась выпрямиться, остановить падение и снова поймать Артура в их танце, но было слишком поздно. Она откинулась так далеко назад, что чувствовала себя так, словно перевернулась с ног на голову, а в голове грохотала кровь. Затем она снова встала и увидела Артура, снова стоящего перед столом, с едва заметным намеком на улыбку, играющим на его лице. В дрожащих пальцах она держала его солнцезащитные очки. Он молча смотрел на нее, как будто побуждая ее признаться в чем-то. Она быстро надела на него очки, не в силах больше выносить этот взгляд.Крошечная улыбка исчезла. Не говоря ни слова, он взял сумку с деньгами и вышел из банка, оставив Ариадне ощущение, будто она сделала что-то не так.

****

  Ошеломленная, она вытащила наушники из ушей. Прослушав телеграмму после работы Фишера и сомневаясь, что когда-нибудь снова заснет, она слушала музыку. Очевидно, она потеряла сознание на диване, слушая свой любимый альбом She & Him. Наткнувшись в ванную комнату отеля, она подошла к раковине и пила из-под крана.От холодной металлической воды заболели зубы. Выпрямившись, девушка в зеркале, смотрящая на нее, была бледной и с дикими глазами. Юсуф предупредил ее, что головокружение и головокружение могут быть обычными побочными эффектами вашего первого длительного применения сомнацина. Это и яркие сны первые пару ночей после.

  Она вытащила тотем из кармана, повертела медную фигурку слона в руке, найдя крошечные зазубрины и дефекты. Острый гребень внизу, где она намеренно отшлифовала его, немного неровный.Поставив его на стойку в ванной, она опрокинула его одним пальцем. Один звон провозгласил, что это действительно было реальностью. Реальность, в которой Ариадна находилась на другом конце света от дома, только что совершив якобы невозможное преступление в чьей-то голове, совершенно одна в номере пятизвездочного отеля, за который она даже не заплатила и не выбрала сама. Она снова начала чувствовать головокружение.

  Ариадна вышла из ванной и легла на кровать. Обняв колени, как ребенок, она поставила свой тотем на прикроватный столик и несколько раз перевернула его, звук совпадал с громким, тяжелым биением ее сердца.Истерический смешок начал вырываться у нее из горла.

  Было приятно видеть Артура таким свободным и игривым. Это было похоже на секретный подарок от ее подсознания. Более того, это был довольно сильный намек. Взгляд, который бросала на нее проекция, был совершенно очевиден. ‘Признай это. Признайся, что хочешь меня.

  Она понятия не имела, как долго просидела там, когда зазвонил ее телефон. Она переключилась на голосовую почту, не чувствуя себя в состоянии поддерживать разговор. Ее тотем продолжал падать, устойчивый непрерывный удар.Что она должна была делать? Остаток семестра у нее был выходной, так что ей не нужно было возвращаться в Париж, и она не могла сразу вернуться к преступлениям во сне. Она предполагала, что теперь, находясь в Штатах, могла бы позвонить своей семье, но одна мысль заставила ее содрогнуться. Идеи крутились в ее голове. В конце концов, она взяла трубку. Она не узнала номер, с которого ей звонили.

‘Эй, просто проверяю, все ли у тебя в порядке после самого отвратительного знакомства с бизнесом, какое только может быть. Это был голос Артура. ‘Ты молодец. Я имею в виду действительно …. просто потрясающе. Я с нетерпением жду возможности снова поработать с вами. Надеюсь, это просто сомнацин, от которого вы заболеваете, мешает вам подхватить. Извините за это, кстати, вам просто нужно, чтобы это работало вне вашей системы. В любом случае, позвоните мне по этому номеру, если вам что-нибудь понадобится. Это моя личная линия.

  Ариадна закусила губу. Внизу ее живота снова возникло ощущение падения. Он сказал, что никаких контактов в течение как минимум месяца после работы.

— И да, — Его голос понизился до дразнящего шепота. ‘Я понимаю, что нарушаю собственные правила. Я беру листок из книги Кобба. Желаем удачи в учебе.

  Ариадна рассмеялась, чувствуя себя увереннее. Она даже не заметила, что падение ее тотема замедлилось, а затем остановилось, пока она слушала голос Артура. Неуклонно подойдя к стационарному телефону, она заказала обслуживание номеров. Она не совсем понимала, что собирается делать, но это было только начало… Она перезвонит Артуру, чтобы сообщить ему, что с ней все в порядке (он будет беспокоиться, если она не сделает этого, он был таким), хорошо поесть, а затем хорошенько выспаться.

  Если ей повезет, возможно, ей приснится еще один сон.

Ариадна Аберин – Нить Ариадны

Gahhhh, у меня есть мысли по поводу этого фильма. Я имею в виду, я любил это, но это также сломало меня. Я еще не закончил. Я никогда не справлюсь с этим. (Хорошо, может быть, это слишком…..НО ВСЕ ЕЩЕ.) (Кроме того, Адам Драйвер все еще горяч.)

Хорошо, это само собой разумеется, но…..ГЛАВНЫЕ СПОЙЛЕРЫ ВПЕРЕДИ. Если не смотрели, не читайте дальше, а потом @меня. Кроме того, ожидайте длинный пост.Возможно, сходите в ванную, прежде чем читать, или избегайте жидкостей до конца этого поста.

Искупление Бена Соло

Я должен выделить искуплению Бена Соло отдельную часть, потому что для меня это действительно лучшая часть фильма. И у меня есть мысли о его смерти. Я понимаю, что Бен вроде как должен был умереть — это своего рода формула для арок искупления злодея/антигероя (читай: Северус Снейп, Энакин Скайуокер, Спайк из «Баффи — истребительница вампиров», Клаус Майклсон из «Первородных»).Завершение их дуги — это акт полной самоотверженности и полного самопожертвования, и это обычно ценой их жизни. Жизнь злодея, ставшего искупленным, после перехода на другую сторону кажется немного… меньше? Например, после всех злодеяний, которые они совершили, после всех людей, которых они убили, то, что они живы, кажется немного неуравновешенным.

С другой стороны, было бы очень интересно посмотреть, как злодей/антигерой продолжает жить после своего искупления. Как выглядит их искупление? Что происходит после того, как битва выиграна и жизнь продолжается? Было бы очень интересно увидеть трудности, с которыми они могли бы справиться (потому что трудности ЕСТЬ — вы не можете измениться за одну ночь).Реалистично думать, что даже после какого-то искупительного акта они все равно будут бороться со своим внутренним конфликтом между светом и тьмой. У них могут быть моменты слабости. У них могут быть моменты горечи. Я имею в виду, что это все человечество, а не только злодеи. Мы все боремся с примирением конфликтующих сторон самих себя. Мы все изо всех сил пытаемся определить, кто мы есть, и задаемся вопросом, действительно ли мы так хороши (или так же плохи), как мы пытаемся быть. Таким образом, как история с окончательным концом, арка искупления злодея, заканчивающаяся самопожертвованием, имеет смысл — она аккуратно связывает историю.Но исследовать жизнь злодея после искупления? Это был бы такой интересный, освежающий взгляд на арку искупления злодея.

Итак, я определенно вижу как аргументы за, так и против смерти Бена. Во-первых, я люблю Бена Соло (и Адам Драйвер, как обычно, прекрасно изобразил персонажа, с такими нюансами). Он один из моих любимых, если не самый любимый персонаж франшизы. (И это не новаторская новость, что я предпочитаю персонажей-антигероев.) Характер Бена был движущей силой этой франшизы (да, да, я знаю, что я там делал).Я имею в виду, что его действия и развитие его персонажа — это то, что двигало историю вперед. В TFA то, что означало приверженность Бена темной стороне, было убийством его отца, Хана Соло, а в TLJ исследование этой серой области между светлой и темной сторонами действительно уходит корнями как в конфликт Бена из-за убийства своего отца, так и из конфликта Рей из-за ее внутренняя тьма. Вся арка TRoS — это Рей и Бен, которые выбирают свою светлую сторону вместо темной.

С одной стороны, смерть Бена — это завершение его арки искупления.На протяжении всех фильмов, даже в TFA, Бен находится в противоречии. Он никогда не был полностью темным. Однако то, что он жив после того, как убьет Хана Соло и несет ответственность за смерть ряда персонажей фильма (включая Люка и Лею), не обязательно будет правильным. Это почти уменьшит влияние его искупления. Потому что это то, что касается злодеев — их арка обычно предполагает, что они в начале идут на сторону добра из эгоистичных побуждений, поэтому вы никогда не узнаете их мотивы. Сначала Бен хочет, чтобы Рей присоединилась к нему, потому что он чувствует, насколько она сильна (и хотя я делаю шиппинг Рейло, его отношение к Рей в TFA в лучшем случае сомнительно).В конце концов Бен возвращается на светлую сторону после того, как его простил его отец, но мы не можем просто забыть обо всем, что он сделал до своего искупления. Хотя он, возможно, был в конфликте, его действия были ужасны. Он действовал зло; он был злодеем. И намерение не оправдывает действие, каким бы противоречивым ни был злодей. Итак, чтобы действительно сбалансировать чашу весов, чтобы действительно заставить его повернуться к свету, Бен должен был сделать что-то, что было полной противоположностью злу.Зло коренится в эгоизме; добро коренится в бескорыстии. Чтобы полностью искупить свою вину, он должен был совершить акт полного самопожертвования. И ему пришлось сознательно пожертвовать собой, но все равно выбрать это, потому что в тот момент он хотел чего-то большего, чем он сам. И это был Рей. Он любил Рей больше, чем заботился о себе. Поэтому он решил спасти ее ценой своей жизни. Именно это действительно закрепило его возвращение к свету. Потому что мы, наконец, видим, что в конечном итоге Бен не хочет Рей по эгоистичным причинам; он не хочет ее из-за ее силы; он не хочет ее, чтобы она могла помочь ему править галактикой.В конце концов, он просто любит ее, самозабвенно и безоговорочно.

ОДНАКО….. шиппер Рейло во мне просто хочет подойти к Джей-Джею. Абрамса и такой: «ПОЧЕМУ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПОЗВОЛИТЬ БЕНУ БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ????» Мы уже видели, как это выглядит, когда злодей жертвует собой, с Энакином Скайуокером. Почему Бен должен следовать этому циклу? Как бы это выглядело, если бы Бен был жив? Как бы он помирился с другими персонажами, такими как Финн и Роуз? Кроме того, как я уже говорил ранее, хотя Бен Соло был настоящим мудаком в TFA и некоторых частях TLJ, он все еще находился в конфликте .Его действия были злодейскими, но внутри он все еще разрывался между своей светлой и темной сторонами. В нем еще было хорошее. И какая бы крошечная частичка добра в нем ни была, она все равно имеет значение. Искупление и благодать не следят за числами или количеством. Если есть надежда, есть надежда — просто и ясно. И с Беном была надежда.

Мы видим внутренний конфликт Бена в различных точках TLJ и TRoS, прежде чем он полностью вернется на сторону света. Бен испытывал угрызения совести из-за убийства своего отца, и поэтому, чтобы он чувствовал себя достойным искупления, чтобы снова двигаться к свету, ему нужно было быть прощенным.И к нему нужно было проявить милосердие, хотя он этого и не заслуживал. Потому что милость и есть . Никто из нас на самом деле не заслуживает благодати, мы все рождены с грехом, но благодать нам все равно дана. Предыдущие моменты, когда Бен не выбрал темную сторону и показал потенциал для искупления — все это часть развития его характера и его возможное возвращение к свету. Он не просто изменился в последнюю минуту или изменился ради Рей; в нем все время было хорошее, и в конце концов он выбрал именно это.

Также существует разрыв между изображением Кайло Рена/Бена Соло в комиксах и фильмах. В комиксах нам показывают, что он на самом деле не разрушал храм джедаев после того, как Люк чуть не пытался убить его, и не убивал массово своих сокурсников; на самом деле, он совсем не хотел, чтобы это произошло. В комиксах мы видим более человечную сторону Бена, которая обижена и потеряна после того, как почувствовала, что люди в его жизни отвернулись от него и потеряли веру в него. Однако в фильмах нас заставляют поверить, что Кайло Рен был ответственным (по крайней мере, частично) за все это.Итак, я думаю, что это несоответствие в характере Кайло Рена и Бена Соло — это то, что разделяет людей в отношении Рейло — некоторые из нас видят в Бене человека, который стал жертвой неправильного выбора и доверился не тем людям, в то время как другие считают его безжалостным, злодей-манипулятор. Мне кажется, я вижу, как режиссеры/сценаристы, возможно, ломались над тем, как изобразить характер Бена — в конце концов, в фильмах нужен злодей. Но я думаю, что когда вы принимаете во внимание часть содержания вне фильмов, становится немного легче сочувствовать персонажу Бена и понимать, как он стал Кайло Реном, доверился Сноуку и стал злодеем, которого он считал всеми. думал, что он был.

Что касается Рейло, я не уверен, что Рейло токсичен или оскорбителен. У Рей все еще есть свобода действий в отношениях с Беном. Она выбирает своих друзей, свои убеждения и Сопротивление ему, когда он просит ее присоединиться к нему в управлении галактикой. Она бросает его, когда он жесток и зол, как бы тяжело ни было ей, и хотя она действительно заботится о нем. Рей выбирает Бена только тогда, когда он, наконец, выбирает свет. И я не думаю, что Бен действительно самовлюблен. Я думаю, что это тот, кто сбился с пути.Потому что в TLJ Бен начинает по-настоящему заботиться о Рей, когда видит, как много у них общего — они оба чувствуют себя потерянными, изолированными, конфликтующими. Они оба чувствуют, что должны быть такими, какими все говорят, что они должны быть, но они не знают, являются ли они тем человеком. Бен на самом деле видит в Рей не только ее силу — он видит кого-то, в ком он находит утешение и утешение. Он видит кого-то, кто действительно видит его . И я не думаю, что его кто-то когда-либо видел; Я не думаю, что он когда-либо чувствовал себя понятым кем-либо.Так что это чувство того, что его увидят и поймут, новое, и поначалу он не знает, что с ним делать, и он не обязательно делает правильный выбор, когда дело доходит до желания быть с Рей. Но когда Бен по-настоящему принимает свою светлую сторону и отвергает свою темную сторону, выбор становится таким простым — он отправляется спасать Рей, помогать Рей и помогать их делу. Я не думаю, что это был случай, когда Бен выбрал хорошую сторону, чтобы быть с Рей — это было бы эгоистично, и мы уже видели, что это не так.Бен выбирает хорошую сторону, потому что он действительно 90 595 – это 90 596 хороший; ему просто нужно было почувствовать себя достойным вернуться к свету. И это не тот случай, когда Рей нужно было его спасать. Потому что Бен тоже спас Рей. Я думаю, что им обоим нужно было спасти друг друга, потому что они оба были конфликтующими, ущербными и разрывались между своей светлой и темной сторонами. Так что да, я думаю, что Бен заслужил шанс на счастье. И я думаю, что Рей тоже была бы счастлива с Беном. БЕН СОЛО ЗАСЛУЖИВАЕТ ЛУЧШЕГО.

Тем не менее, это Дж.Дж. Абрамс, о котором мы говорим. Стиль Джей Джея немного безопаснее, немного аккуратнее; он любит сводить концы с концами. Итак, более безопасный конец — это то, что мы получили. Я думаю, даже если бы Бен умер, концовка была бы так более удовлетворительной, если бы его каким-то образом помнили. И если его искупление стало известно. В конце ему НУЛЕВАЯ дань уважения. По крайней мере, Энакин вернулся в виде призрака силы, но с Беном мы даже этого не поняли! И почему Рей не вытащила Роуз Доусон? ОНА НЕ РЕЙ СКАЙУОКЕР, ОНА РЕЙ СОЛО, Чёрт возьми.ОНИ ДОЛЖНЫ ПОЖЕНИТЬСЯ И РОДИТЬ МЛАДЕНЦЕВ-ДЖЕДАЕВ. *дышит* Очевидно, я эмоционально в порядке.

Итак, сюжетная линия Бена Соло была для меня действительно выдающейся чертой фильма, но было много других вещей, которые я действительно любил, и другие мысли, которые у меня были. Почетные упоминания:

По, Финн, C-3PO и Чуи

Итак, это была сюжетная линия Б, как в TLJ, где сюжетной линией Б были Финн, По и Роуз. Я был очень, очень доволен тем, насколько хорошо сбалансированы сюжетные линии A и B.Темп этого фильма был намного лучше, чем у TLJ. История развивалась хорошо, не слишком быстро, чтобы вы запутались, не слишком медленно, чтобы вам было скучно, и не слишком прерывисто, чтобы вы ждали, чтобы вернуться к сюжетной линии А. Сюжетная линия Б не казалась отдельным фильмом. Это было похоже на часть истории. У вас не может быть фильма без B-сюжетной линии. Что мне не понравилось в сюжетной линии B в TLJ, так это то, что она просто не имела отношения к общему сюжету. Это служило тому, чтобы подчеркнуть точку зрения и ниспровергнуть, а не продвинуть историю вперед.Миссия Финна, По и Роуз действительно была пустой тратой времени. Но эта B-сюжетная линия в TRoS была абсолютно необходима, чтобы продвинуть историю вперед. И я обнаружил, что наслаждаюсь этими сценами не меньше, чем сценами с Рей и Беном.

Родословная Рей

Не скажу, что звонил, но….. Звонил. Или, по крайней мере, я знал, что эта фанатская теория витала в воздухе некоторое время, с тех пор как вышел TLJ, так что это был правдоподобный путь. Честно говоря, я подумал, что было бы здорово, если бы Рей была Кеноби, потому что это основное соперничество в фильмах.В оригинальных фильмах и в приквелах всегда Кеноби против Скайуокера. Так что для Рей «присоединиться» к семье Скайуокеров в качестве потомка Кеноби означало бы воссоединить это соперничество, что было бы круто. Тем не менее, у меня смешанные чувства по поводу происхождения Рей. С одной стороны, я думаю, что история работает очень хорошо, когда Рей происходит от кого-то значительного, и ее место в истории больше, чем она думает. Мне нравится, что она произошла от кого-то злого, и у нее есть темная сторона, и у нее есть сила Палпатина, но она все равно выбирает свет.Это согласуется со всей темой искупления и того, как наш выбор определяет нас, что всегда было в «Звездных войнах». Тем не менее, я также чувствую, что это раскрытие происхождения Рей в основном сводит на нет все послание TLJ, которое заключается в том, что вам не нужно происходить от кого-то важного, чтобы быть кем-то и иметь место в этой истории. Кроме того, я чувствую, что это откровение в основном подрывает жертву Энакина Скайуокера в конце RoTJ. Я чувствую, что родословная Рей была одним из творческих решений Дж.J. Abrams, который в основном сделал TLJ и все, что создал Райан Джонсон, бессмысленными. Так что лично у меня смешанные чувства по поводу происхождения Рей. Это работает, но тогда это также не очень нужно. Примечания для следующего раза, когда мы создадим еще одну трилогию саги «Звездные войны»: ДЕРЖАТЬСЯ С ОДНИМ РЕЖИССЕРОМ. (И вернуть Бена.)

Рейло

Я знаю, я уже так много сказал о Бене Соло. Но эта конкретная вещь, которая мне нравится, связана не с искуплением Бена, а с отношениями между Беном и Рей и тем, как они изображаются на экране.В этом фильме, особенно когда я смотрел их боевые сцены, я действительно мог видеть, насколько они действительно равны. Например, когда они дерутся друг против друга, Рей действительно дает Бену шанс заработать деньги, и наоборот. Их мощность и уровень мастерства равны. И когда они сражаются на одной стороне и помогают друг другу, у них просто есть эта связь, как будто они оба инстинктивно знают друг друга. Им не нужны слова для общения; они каким-то образом просто знают, что нужно другому или что другой думает.Было так круто смотреть. И когда Рей просыпается, и Бен смотрит на нее, мол, да ладно, это единственный раз, когда мы видели Бена счастливым. Так что да, я все еще отправлю его.

TLJ по сравнению с TRoS

Итак, я затронул несколько вещей, которые мне больше понравились в TRoS, чем в TLJ, например, темп фильма и сюжетная линия B. Мне трудно сказать, предпочитаю ли я TLJ или TRoS — это жеребьевка, и есть вещи, которые мне нравятся и не нравятся в обоих фильмах. С точки зрения темпа и продвижения истории, я думаю, что Дж.Дж. Абрамс справился лучше. Я люблю Райана Джонсона, но я действительно чувствовал, что сюжетные линии А и Б были выполнены в TLJ более изменчиво, и это была одна из тех вещей, когда мне потребовалось несколько просмотров TLJ, чтобы действительно оценить это. Дж.Дж. Стиль Абрамса более традиционен. Мне сразу понравился темп и монтаж (по большей части). Темп двигался очень хорошо, а сюжетные линии A и B были так хорошо переплетены. История казалась затянутой — каждая сцена и каждый момент двигали историю вперед.

Однако, где я думаю, что Райан Джонсон был намного лучше, так это в развитии характера. TLJ был фильмом, в котором персонаж Кайло Рена/Бена Соло действительно начал раскрываться. В TLJ он превратился из обычного злодея, которого мы видели миллион раз, в невероятно детализированного, несколько трагического, замысловато проработанного персонажа, которого вы и любите, и ненавидите одновременно. В любом случае это нелегкий подвиг, но Райан Джонсон и Адам Драйвер прекрасно справились с этим. В TFA я смотрел на Кайло Рена как на Дарта Вейдера Лайт.Но в TLJ я начал понимать, насколько убедительнее Кайло Рен/Бен Соло. Я не был очарован его персонажем до TLJ, и я благодарен Райану Джонсону за его развитие.

Мне также понравилось, как Райан Джонсон привнес новый поворот во вселенную «Звездных войн». Как я уже говорил ранее, J.J. Выбор Абрамса немного безопаснее и традиционнее. С TFA и TRoS мы получили более безопасный фильм с более традиционным финалом. Мы аккуратно связали сюжетные линии и сохранили оригинальные персонажи и сюжетные линии.Райан Джонсон представил новых персонажей (Роуз) и по-новому интерпретировал Силу и джедаев. Он представил новую интерпретацию светлой и темной сторон и показал, что они не обязательно должны быть черным и белым или тем или иным. Я желаю, чтобы J.J. Абрамс продолжил эти темы, вместо того чтобы вернуться к традиционному формату фильмов «Звездные войны». Я бы хотел, чтобы Роуз не отодвинули на второй план и ей дали большую роль. Я хочу, чтобы то, что J.J. Вместо этого Абрамс смешал свой более традиционный стиль с некоторыми более подрывными элементами Райана Джонсона.Я думаю, что баланс между двумя стилями был бы настоящим победителем и намного более запоминающимся завершением этой трилогии.

У меня остались вопросы

Это не был бы пост Ари, если бы не было вопросов, верно? Итак, мои:

Когда, черт возьми, у Палпатина родился ребенок? Вроде серьезно. Когда он подключился? С кем? Например, я не понимаю, когда это могло произойти. Логистически это не имеет смысла.

Значит, Сноук был марионеткой Палпатина? И за всем этим стоял Палпатин? То есть у Энакина Скайуокера было одно задание (убить Палпатина), и он даже не выполнил его правильно? Расскажи мне еще раз, как ему удалось заставить призрака, но Бен, КОТОРЫЙ НА САМОМ ДЕЛЕ СДЕЛАЛ ЧТО-ТО ПРАВИЛЬНО, не получил призрака силы? Ладно, буду ждать.

Кто-нибудь может объяснить желтый световой меч Рей? Ей просто нравится желтый? Она фанатка Coldplay? Есть ли какое-то значение в цветах световых мечей?

Честно говоря, Джей Джей. Абрамс проделал большую работу по устранению большинства проблем. Я имею в виду, что я не ожидал от него ничего меньшего. А в целом фильм мне очень понравился. Я имею в виду, эмоциональное воздействие было просто смешным. Фильм дал мне все ощущения. Мне понравилось, что, несмотря на то, что большинство оригинальных персонажей уже ушли, новые персонажи несут факел, свое наследие и даже немного своей жизненной силы.Это определенно вызывало ностальгию, но как история она была чертовски хороша. Так что спасибо тебе, Джей-Джей, за то, что не облажался. Я расстроен, что Оби-Ван ВСЕ ЕЩЕ не упоминается вообще? Совсем немного. Смогу ли я преодолеть это? Может быть.

Если ты был со мной до конца, то спасибо тебе, читатель. Ребята, что вы думаете о TRoS? Дайте мне знать!

.