Хастур король в желтом: Недопустимое название

Содержание

Король в Желтом — влекомые небом Каркозы

Тэги: мистика, weird fiction, fantastique, романтизм, символизм, декаданс, Чемберс

holodny_writer

Статья написана 23 июня 2021 г. 12:30

Размещена:

в рубрике «Хоррор, мистика и саспенс»
в рубрике «Рецензии на фантастические книги»
в авторской колонке holodny_writer

Автор: Роберт Чемберс

Жанр: мистика, weird fiction, fantastique, романтизм, символизм

Издательство: Terra Foliata

Год издания: 2020 (в оригинале — 1895)

Перевод: К. Воронцова

Сквозной темой сборника выступает фигура Короля в Желтом из одноименной пьесы, распространение которой запрещено. Последствия знакомства с пьесой описываются как непредсказуемые и опасные: кто-то из прочитавших сходит с ума, иные заканчивают самоубийством. Но, читая рассказы, мы убеждаемся, что все не так однозначно.

«Реставратор Репутаций» / «The Repairer of Reputations»

Открывающий рассказ разворачивается в альтернативном 1920-ом году. Рассказчик и главный герой, Хилред Кастейн – молодой мужчина из Нью-Йорка, недавно восстановившийся после травмы головы. Реабилитация также включала лечение в психиатрической клинике, но глав. герой отлично справился и чувствует себя новым человеком, более активным и амбициозным, чем раньше.

Кастейн с ужасом и восторгом прочел пьесу о «Короле в Желтом». Теперь описания Каркозы и её царственной династии не дают ему покоя. По мере того, как проясняются намерения Хилреда, история приобретает более мрачные тона. Также своей загадочно-мрачной атмосферой рассказ обязан персонажу Реставратора Репутаций, мистеру Уайльду – уродливому старичку с зелеными глазами.

В «Реставраторе» наиболее полно описан сам Король в Желтом. Мы узнаем, что иначе его называют Бледной маской, т. к. его лицо всегда скрыто. Король вечен и от него начинается подлинная родословная всех правителей Земли. Именно с его благословения они властвуют и повелевают.

Резиденция Короля в Желтом – таинственный город Каркоза, «где в небесах висят черные звезды, тени людских мыслей растут в сумерках, а два солнца – два близнеца — тонут в озере Хали». Кроме странной, неземной и пугающей красоты о Каркозе не известно ничего. Реальное ли это место вообще, существует оно на Земле, на далекой планете или в параллельном мире – с уверенностью сказать нельзя.

Возможно ли, что Каркоза и Король в Желтом существуют лишь в больном мозгу Хилреда Кастейна? Рассказ дает основания так думать. А раз так, то мистер Уайльд – лишь манипулятор, который подогревает иллюзии душевнобольных. Это подтверждает сцена с визитом бывшего банковского кассира Вэнса, который, как и Кастейн, лечился от душевной болезни.

Но все вышесказанное – лишь предположения. Главная черта мистики Чемберса: события поданы с позиции ненадежного рассказчика. Нельзя уверенно сказать, что привиделось главному герою из-за болезненной впечатлительности или помешательства, а что случилось взаправду.

«Маска» / «Mask»

В своей парижской мастерской скульптор Борис Ивэйн случайным образом изобрел состав, превращающий органику в мрамор. Ваятель наглядно демонстрирует своему другу Алеку действие раствора, превращая цветок лилии в каменное изваяние у него на глазах. По его словам чудодейственный реагент он изобрел случайно, решение «… будто пришло извне».

Вскоре жена Бориса Женевьева тяжело заболевает и оказывается прикованной к постели из-за сильной лихорадки. В горячечном бреду девушка озвучивает находящимся у её постели Алеку и Борису горькую правду: несмотря на любовь Бориса, она все еще испытывает теплые чувства к его другу. Первоначальное смущение сменилось ядовитой обидой, когда позже, уже наедине с Алеком, Женевьева рассказала тому, что все же сильнее любит Бориса. От сильного потрясения Алека скашивает тот же недуг.

Как и в «Реставраторе Репутаций» отправной точкой к душевной и физической гибели в рассказе также служит пьеса «Король в Желтом». На следующий день после начала болезни Женевьевы Алек будто случайно замечает книгу в библиотеке Бориса и непроизвольно читает. Вероятно, именно она вызывает тяжелую болезнь Женевьевы и впоследствии его собственную.

Символ Маски в рассказе:

Этот образ многогранен и многократно упоминается. После откровения Женевьевы Алек признается читателю:

«…не открыл я своей печали, не признался в ней даже себе самому.

Обман сроднился со мной, перестал быть маской. Ночь поднимала ее, обнажая неприглядную правду, которой не видел никто, кроме меня, но лишь рассветало, маска опускалась сама собой.»

«Маска» Алека – это его самоубеждение, скрывающее кипящую внутри него бурю страсти и обиды. Он спрятал от друзей эти необузданные порывы, чтобы не навредить им в трудное время.

Другую трактовку можно выдвинуть, опираясь на слова Джека Скотта, художника и общего друга Алека и Бориса. Когда скульптор закончил работу над композицией, изображающей греческих богинь судьбы Мойр, Джек сделал пугающее открытие. Он делится своим наблюдением с Алеком:

«…я заметил, что у третьей фигуры, глядящей на мир с равнодушием маски, его лицо: не то, к которому ты привык, а то, каким оно сделалось тогда, и каким оставалось до самой смерти»

Речь о «маске скорби», которую против своей воли носил Борис.

Но, пожалуй, главная подсказка о значении образа Маски в рассказе встречается еще в эпиграфе. Судя по всему, это и есть отрывок из пьесы «Король в Желтом»:

«Камилла: Время снять маску, сэр.

Незнакомец: Пора?

Камилла: Давно пора. Все их сбросили, кроме вас.

Незнакомец: На мне нет маски.

Камилла: (в ужасе к Кассильде.) Нет маски? Нет маски!»

Когда «маски сброшены» человек остается лицом к лицу с шокирующей правдой, с худшими страхами и ожиданиями. С теми, которые он настойчиво прячет от себя. Важно еще кое-что: по диалогу ясно, что лицо Короля принимают за маску, пока не поймут, что оно настоящее. Отсюда прослеживается тема «быть и казаться».

Всегда ли мы видим истинную реальность или лишь одну из её сторон? В середине рассказа между Алеком и Борисом звучит интересный разговор:

«- Приблизься и узри мою розовую чашу, полную смерти! – вскричал он.

— Разве это смерть? – спросил я, чтобы поднять ему настроение.

— Думаю, ты не готов назвать это жизнью, — ответил он»

После него Борис бросает золотую рыбку в бассейн с жидкостью, превращающей все живое в камень. По всей видимости, животное теперь мертвее мертвого. Но что если то, что мы принимаем за смерть – лишь иллюзия? Ответ на этот вопрос Чемберс подвергает сомнению в финале «Маски».

«Во дворе Дракона» / «In the Court of the Dragon»

Действие разворачивается в Париже. Главный герой во время вечерни в церкви замечает дикую перемену в игре органиста. Привычные мотивы прерываются диссонантными аккордами, мелодия начинает напоминать аккомпанемент неистовой погони. К удивлению глав. героя никто из прихожан не замечает беснующейся музыки.

Вскоре органист перестает терзать инструмент и уходит из церкви. Рассказчик обращает внимание на его жутковатый облик: тощую фигуру скрывает черное пальто, а едва различимое издали лицо выглядит ненормально бледным. Ненадолго герой отводит глаза на проповедника, а когда вновь возвращает взгляд к западному нефу, видит, как тот же силуэт выходит из-за органных труб и повторяет прежний путь к выходу. Но в этот раз незнакомец сопровождает нашего героя прожигающим ненавистью взглядом.

Как многие уже догадались, рассказчику тоже не посчастливилось познакомиться с «Королем в Желтом», а на службу он пришел, чтобы унять тревогу от бессонных ночей. Что ж, ему же хуже, т.к. настойчивый преследователь теперь не отступит от него ни на шаг. Незнакомец будет подбираться все ближе и ближе, и встреча с ним лицом к лицу неминуема.

Ближе к финалу рассказа нам дают ясный намек, что рассказчик в последнее время жил уединенно. Хотя так было не всегда:

«…когда я здесь поселился, я был молод и не один»

Эта деталь невольно наводит на мысль, что молодой студент самоизолировался из-за развивающегося психического заболевания. Может преследователь попросту мерещится ему из-за душевного расстройства? Финал, в котором парень как-бы просыпается в церкви не обязательно значит, что побег от черного человека – всего лишь сон. Студент снова видит знакомую темную фигуру, отдаляющуюся в сторону органа. Во-вторых, студент делает вывод:

«Теперь я знал: пока мое тело сидит в светлой маленькой церкви, он охотится за моей душой во Дворе Дракона.»

Герой убежден, что его тело теперь – лишь пустая оболочка. Такая деперсонализация как раз характерна для шизофрении. Отсюда снова заметна связь между прочитанной пьесой о «Короле в Желтом» и неотвратимостью безумия.

«Желтый Знак» / «The Yellow Sign»

В «Желтом знаке» Чемберс рассказывает отдельную историю Джека Скотта, который вскользь фигурировал в «Маске». Джек – художник. Живет в Нью-Йорке на Вашингтон Сквер и в данный момент поглощен работой над портретом хорошенькой натурщицы Тэсси.

Прервав рисование, Джек ненадолго выглядывает в окно и замечает сторожа, который околачивается во дворе церкви напротив. Встретившись с ним взглядом, парень неожиданно содрогается от неприятных ассоциаций: бледное и одутловатое лицо незнакомца напоминает ему тельце опарыша. Прогнав неприятное впечатление, Джек возвращается к рисунку и продолжает работу.

То ли из-за порченого холста, то из-за рассеянности Джека итоговый рисунок выглядит безобразно. Кожа натурщицы запечатлелась какой-то болезненно желтой. Тесси смекает, что Джека выбил из колеи вид того одутловатого сторожа. Она тоже бросает взгляд на церковный двор, только чтобы убедиться, что сторож все также маячит в нем. Девушке тоже становится не по себе от лица мужчины. Вдобавок к ней приходит воспоминание о странном сне, которым она делится с Джеком. В нем ей снилось, что под её окнами проезжала повозка-катафалк. Она отчетливо запомнила, что возницей был тот самый бледнолицый сторож, а внутреннее чутье подсказало ей, что в гробу лежал сам Джек. Не мертвый, но и не живой, скорее просто запертый.

В «Желтом знаке» Чемберс умело задает мистическое настроение, вызывая у читателя смутную необъяснимую тревогу. Уже само описание того, как против воли художника на портрете девушки проступает непонятная грязь, знаменует прикосновение губительной скверны. Последующие события только подтверждают это.

«Мадемуазель д’Ис» / «The Demoiselle d’Ys»

Рассказ о путнике Филлипе, который, заблудившись в глухих топях Бретани, внезапно встречает очаровательную девушку-охотницу. Герой сразу подмечает её высокое происхождение, но это не выхолощенная современная аристократичность, а повадки средневековой дворянки. Например, девушка подкована в соколиной охоте и ловко управляется с пернатыми хищниками. Она общается с ловчими на архаичном французском, и даже быт в её личном шато аутентичен XVI веку.

Гостеприимство и нежные манеры молодой женщины завоевывают сердце путника, и Филлип принимает приглашение на ночлег в её доме. Следующим утром мужчина горячо объясняется своей знакомой в любви и та с теплом отзывается на его признание. Незнакомка также раскрывает свое имя – Жанна д’Ис,

Сам рассказ можно оценивать как творческое посвящение Чемберса французской Бретани. В лице главного героя писатель романтизирует эти края и переживает волнующее путешествие, в конце которого надеется найти любовь и умиротворенность. Но Чембрес четко понимает, что пора раннего романтизма из рыцарских романов давно ушла, поэтому в финале иллюзия рушится.

В отличие от предыдущих 4-х рассказов в этом нет элементов мифологии Короля в Желтом. Есть только призрачные отсылки к ней в виде имени Хастур у одного из слуг мадмуазель Д’Ис и её собственного (по-французски оно созвучное с jaundis, т.е. «желтый»). Рассказ также можно считать мостиком от мистических историй к реалистичным, описывающим жизнь в Латинском квартале.

«Рай пророков» / «The Prophets’ Paradise»

Символистская интерлюдия, которая состоит из разрозненных набросков. В ней нет какого-то общего вектора, но присутствует многогранная образность. Если попробовать подвести эти короткие наброски под общую черту, то скорее всего речь в них о поиске истинных ценностей (любви, самого себя, своего предназначения) и среди ложных.

Четверка «уличных» рассказов:

Рассказы «уличного» цикла объединены местом действия – Латинским кварталом Парижа, где обитает студенческая богема академии искусств Жулиана. В студенческие годы Чемберс лично соприкоснулся с бытом местных обитателей, их вольными нравами и пылкой легкомысленностью. Основываясь на юношеских впечатлениях, автор выбрал героями «уличных» рассказов как раз таки молодых и ветреных студентов.

В «Улице четырех ветров» нас знакомят с творцом-затворником, который подкармливает кошку и, ведомый ею, открывает правду о судьбе её хозяйки. В «Улице первой мины» запечатлены тяготы молодых людей, пережидающих осаду прусских войск и артобстрелы, грозящие похоронить их заживо под руинами. В «Улице Богоматери Полей» и «Рю Барри» разыгрываются трогательные мелодрамы о любви с первого взгляда, в которых для одного персонажа ждет заслуженная награда, а для другого – горькое разочарование.

В «уличных» рассказах нет мистической составляющей и отсылок к миру Каркозы, что заставляет недоумевать, почему они объединены с новеллами «желтого» цикла. Более-менее все становится на свои места, если держать в уме, что «уличные рассказы расширяют роман «В Квартале». В свою очередь произведения с упоминанием пьесы «Король в Желтом» напрямую связаны со следующим мистическим сборником Чемберса «Созидатель лун».

Стилистика книги:

В рассказах из цикла «Короля в Желтом» чувствуется влияние классических новеллистов вроде Эдгара Алана По. Но там, где По предпочитает сжимать интригу как пружину, погружать читателя в окружение и постепенно нагнетать напряжение перед мощной развязкой, Чемберс ведет себя непринужденнее. Читатель по большей части видит, как герои живут обыденной жизнью. Они мило общаются, искренне радуются, иногда горюют. Их практически не одолевают мрачные мысли, и они не анализируют пугающие изменения, оставаясь до поры безмятежными. По крайней мере, пока в их жизни не намечается поворотный момент.

При этом не так уж и важно ждет их впереди влюблённость («Рю Барри», «Улица Богоматери Полей») или мрачная неотвратимость («Улица первой мины», «Желтый знак»). В обоих случаях герои целиком доверяются чувствам и зову сердца. Как раз это роднит произведения сборника с романтизмом в его классическом понимании.

Образ Короля в Желтом:

У Чемберса это сверхъестественная фигура (по крайней мере, показанная такой), но лишенная отчетливой демонической природы. Это воплощение некой силы, из которой вырастают страхи и желания людей. При этом силы стихийной и неэмоциональной. У неё нет задачи кому-то вредить.

Скорее всего, Король в Желтом – это источник всего иррационального в самом человеке и его мироощущении. Чувства и вера как раз и относятся к иррациональному. Они присущи всем людям, их сложно обуздать и осознать. Мы до конца не знаем, откуда те зарождаются, но послушно следуем им.

В книге и правда прослеживается, что Король в Желтом – своего рода перводвигатель слепых убеждений и горячих чувств. Он подталкивает Кастейна в «Реставраторе репутаций» к буйству, Джека Скотта и Тэсси в «Желтом знаке» – к гибели из-за всеобъемлющего страха, Трента в «Улице первой мины» – к безотчетному геройству с оружием в руках.

Итог:

«Король в Желтом» тяготеет к тяжеловесной прозе. Само творчество Чемберса часто описывают как связующее звено между классикой XIX и модерном начала XX века. Вряд ли его стоит читать, если вам трудно дается классическая проза и выработалась привычка к динамичному повествованию и простому языку.

К сборнику также нет смысла обращаться, чтобы испытать леденящий ужас. Эти фантастические истории удерживают интерес в основном изящным сочетанием диковинного и обыденного, а не зловещей атмосферой. Исключением разве что можно считать «Желтый знак» и «Во дворе Дракона».

Если выбирать пример для сравнения «Короля в Желтом» Чемберса, то ближе всего по тону и настроению к нему будет короткая проза Амброза Бирса. Их роднят теплые оттенки даже в трагических историях и пристальное внимание к внутреннему миру героев. Кроме того с «Королем» обязательно стоит ознакомиться всем, кто неровно дышит к таким классикам ранней мистики как По и Мэкен.

Автор — К. Заярный.

как Роберт Чамберс преобразил мир ужасов

Утонченный эстет и мастер литературы ужасов, оказавший колоссальное влияние на Амброза Бирса и Говарда Лавкрафта, Роберт Чамберс после смерти был почти забыт, а русскому читателю и совсем неизвестен до недавнего времени. О том, как автор «Короля в желтом» нашел свое заслуженное место в weird-культуре наших дней, «Горький» поговорил с переводчицей Галиной Эрли.

— Вы перевели книгу классика американской литературы XIX века Роберта Чамберса «Король в желтом» и выложили перевод на личной странице «ВКонтакте». Не могли бы вы рассказать об этом писателе чуть подробней?

— Роберт Чамберс — писатель, возникший из небытия благодаря статье Лавкрафта «Сверхъестественный ужас в литературе». В конце 1890 — начале 1900-х годов он был довольно популярным писателем, многие из его рассказов ужасов публиковали американские журналы и газеты. Эта фигура интересна хотя бы тем, что послужила созданию мифологического мира Лавкрафта. В его романе «Король в желтом» встречаются имена, которые использовал в своем творчестве Амброз Бирс: таинственная Каркоза, Хастур, озеро Хали. Все эти образы потом будут переосмыслены Лавкрафтом и станут частью его вселенной. После Первой мировой войны рассказы Чамберса были прочно забыты читательской аудиторией, однако есть образы, которые не горят, как рукописи. И по прошествии ста лет возобновился интерес к этому писателю.

— Что вас побудило взяться за перевод этой книги? Как я понимаю, настолько полное собрание работ Чамберса на русском языке еще не выходило? Почему вы решили выложить свой перевод в открытый доступ?

— Сам образ Короля в желтом чрезвычайно притягательный. Его талантливо использовали сценаристы и режиссер первого сезона «Настоящего детектива». Пожалуй, именно таинственная, мистическая глубина этого образа и стала причиной популярности сериала. У меня получилось так, что я узнала Лавкрафта после Чамберса. И мне показалось несправедливым, что книга с таким интересным бэкграундом недоступна русскому читателю. В открытый доступ выложила его потому, что Чамберс как будто создан, чтобы жить в сети, двоемирие — это суть его творчества.

— Работа над переводом длилась целых два года. Чамберс был эстетом и тонким стилистом. Трудно было работать с его текстом?

— Действительно, Чамберс знал толк в прекрасном. Он вообще происходил из очень обеспеченной американской семьи. И как нувориш в свое время отправился во Францию, чтобы учиться там живописи. Он учился в престижной частной Академии живописи Жюлиана, где работали салонные художники. Писали живую натуру, женщин, красивые вещи. Он любил Париж и знал его как свои пять пальцев. Это заметно по «Королю в желтом». Мне пришлось открывать карты Парижа и следовать за ним его маршрутами, читать книги по истории Латинского квартала, чтобы понять саму логику повествования. Точно так же он путешествует по Нью-Йорку. Пожалуй, эти города в романе противопоставлены, как прошлое и будущее. И таким образом создается особая среда, близкая к стимпанку. Все эти древние доспехи, инкрустации, храмовые витражи Парижа и в то же время пароходы, паровозы, выхолощенная, механистическая среда Нью-Йорка. Чамберс, несомненно, гордился своей молодой страной, у которой в начале ХХ века все было впереди. Но при этом он был отлично знаком с французской литературой и историей. В его романе можно встретить и Беранже, и Франсуа Рабле, и многих других писателей и поэтов. Самый сложный для перевода рассказ — «Исская дева». Фактически он написан на трех языках — английском, французском и старофранцузском. И здесь было очень трудно сохранить дух подлинника. Не переводить же, в самом деле, старофранцузский церковнославянским языком? Пришлось перелопатить по средневековой соколиной охоте все, до чего дотянулась. Внимательный читатель найдет в книге многие живописные сюжеты.

— Книга рассказов «Король в желтом» устроена довольно хитрым образом. Несмотря на то, что формально это сборник рассказов, их все или почти все связывает некий нелинейный нарратив. Также каждому рассказу предшествует стихотворный эпиграф, а в середине книги встречается несколько стихотворений в прозе. Расскажите, пожалуйста, о структуре книги более подробно.

— Десять рассказов цикла на первый взгляд выглядят как не связанные между собой. Однако сюжет — не единственный слой, который делает художественное произведение единым целым. Существует еще и слой образов. Здесь образ получился весьма пугающим. Неумолимое, холодное существо, которое ждет своего часа на берегу черного озера Хали. Король в желтом. Его рубище вечно, беззвучно колеблется на ветру, и тень его мыслей ложится на Каркозу. Этот образ центральный для романа. Появляется он только в первых четырех рассказах, но тень, что называется, лежит на всем. Для меня наиболее точное ощущение, которое оставляет роман, — роскошный будуар, покинутый хозяйкой много лет назад, так что на столе, среди ржавых брошей и прогнивших бус, остался засохший букет цветов в дорогой вазе, и все вокруг покрыто пылью и следами разрушения — плесень на шелковых обоях, изъеденный молью полог кровати. Все невероятно живописно и заброшено. Персонажи переходят из рассказа в рассказ, однако автор специально сделал их переход почти незаметным для читателя. Имена персонажей из других рассказов упоминаются вскользь, причем в произвольном порядке. Общая картина складывается после того, как будет прочитан весь роман. И то, если читать его внимательно. Самый странный рассказ цикла — «Рай пророков». Его назначение — создать атмосферу безнадежности, нелепости борьбы со смертью и безумием, которой пропитаны все, даже самые жизнерадостные рассказы цикла. Чамберс, как мне кажется, об этом и хотел сказать. Даже если сначала кажется, что это не так.

— Роберт Чамберс вместе с Амброзом Бирсом лежит у истоков довольно конкретной линии в литературе и, если шире, массовой культуры, связанной с ужасом и weird. Достаточно вспомнить упомянутый сериал «Настоящий детектив» или американский one-man band Xasthur, берущий свое название из вселенной Чамберса и Бирса. Однако в России эти авторы не так популярны, в отличие, например, от напрямую наследующего им Лавкрафта. Как вы думаете, с чем это может быть связано? Кто еще обращался к наследию этих авторов?

— Вы знаете, феномен Лавкрафта требует серьезного осмысления. Ведь массовый интерес к нему возродился на ровном месте, ничто не предвещало, что его мир, прочно забытый современниками, не нужный им совершенно, вдруг обретет новое дыхание. Конечно, Лавкрафту очень помог кинематограф. С 1990-х годов, когда технически в кино стали возможны фантастические вещи, оказалось, что с идеями все обстоит не так уж радужно. Неслучайно у Лавкрафта «занимали» сюжеты без зазрения совести все кому не лень. Следы его влияния очень заметны, например, в творчестве Хичкока и Дэвида Линча. И сколько бы ни ругали Лавкрафта литературоведы за неумение писать, фантазия у него мощнейшая. Мне кажется, что он из тех авторов, которые способны привносить в наш мир фантомы своего воображения. Интересно, что один из самых любимых писателей Лавкрафта Эдгар По тоже пребывал в забвении примерно 100–130 лет.

А что касается Амброза Бирса и Чамберса, они ведь возникли не на пустом месте. Мы сейчас очень мало знаем об американской литературе XIX века, а между тем это время называют «золотым веком» не только в России. В те времена рассказы ужасов были популярным жанром литературы. Их охотно печатали в периодических изданиях, и многие известные авторы с этого начинали. Так, например, Луиза Олкотт, которая написала «Маленьких женщин» (наверное, самый сентиментальный роман на свете), пробилась в литературу рассказами о призраках и загробной жизни. Так что Амброз Бирс и Чамберс не были одинокими скалами в море. Они входили в очень живое и многочисленное писательское течение, которое в наши дни тоже живее всех живых. Нил Гейман, Стивен Кинг, Филип Рив, Клайв Баркер, Чайна Мьевиль — это несколько известных имен тех писателей, на кого классическая литература ужасов в свое время оказала неизгладимое влияние.

— С самого начала «Король в желтом» привлек мое внимание концепцией weird-артефакта, содержание которого никогда не раскрывается, поскольку является для человеческого языка невыразимым, однако описываются его чудовищные эффекты. В данном случае это пьеса «Король в желтом». Лавкрафт впоследствии полностью заимствует этот прием для описания встреч с нечеловеческим, доведя его до некоторого предела. В подобном же ключе описывали нечеловеческие артефакты Уильям Берроуз и современный философ Реза Негарестани. Прокомментируйте, пожалуйста, этот прием.

— Мне кажется, этот прием взят прямо из нашей жизни, которая местами бывает похожа на жутковатый гримуар. Во всяком случае, этот прием следовало бы выдумать. В жизни тоже никогда ничего не объясняется напрямую, поэтому мы так любим аналитиков и предсказателей всех мастей, поэтому критические рецензии на книги и фильмы сегодня стали самыми популярными жанрами литературы. Вопросы о смысле бытия и смерти всегда остаются без ответа, между людьми витают недосказанные слова и непроявленные чувства. И все это кипит, как в преисподней, ищет выход и не находит его.

— В своем комментарии к публикации вы пишете, что рассказ «Улица четырех ветров» служит ступенькой из призрачного мира в реальный. Мне же он очень напоминает произведение другого классика американской литературы — а именно стихотворение «Улялюм» Эдгара Аллана По, в котором, как и в рассказе Чамберса, из забвения по роковому стечению обстоятельств к герою возвращается чудовищное воспоминание об утрате. Этих авторов действительно связывает общая тема меланхолии и безумия. Не могли бы вы осветить эту тему у Чамберса более подробно?

— Вы правы, очень может быть, стихотворение «Улялюм» вдохновило Чамберса на этот рассказ. Да и на весь цикл тоже. В книге много недосказанного. Герой рассказа «Улица четырех ветров» — одинокий художник, любивший когда-то женщину по имени Сильвия. Можно догадаться, что, скорее всего, он предал ее и теперь столкнулся с последствиями своего давнего, опрометчивого поступка. «Улицу четырех ветров» я считаю рубежным рассказом, потому что здесь писатель как бы открывает причину безумия и одиночества своих персонажей. Три рассказа, которые следуют дальше, заключают цикл — это как бы предыстория. Ясная, беспечная юность не заботится о последствиях, стремится к удовольствиям, за которые рано или поздно всем придется дать ответ. Кому? Да тому самому Королю в желтом, чье рубище беззвучно треплет ветер у черного озера Хали.

— Не так давно современная философия заинтересовалась темами безумия, ужаса, нечеловеческого и weird, широко представленными в «Короле в желтом». Например, автор сценария «Настоящего детектива» Ник Пиццолатто называет в числе своих источников философские книги «В пыли этой планеты» Юджина Такера, «Заговор против человеческой расы» Томаса Лиготти, «Ничто освобожденное» Рэя Брасье и «Лучше никогда не быть» Дэвида Бенатара. Недавно на русском вышла книга Грэма Хармана, посвященная Лавкрафту. Все эти книги так или иначе посвящены намеченным Чамберсом темам ужаса и меланхолии. Интересовались ли вы их философским восприятием?

— Спасибо за обширный список чтения на будущее. Из перечисленных вами авторов знакома только с концепцией параллакса Юджина Такера. Философия так долго занималась рациональным объяснением действительности, что за пределами восприятия оказалась огромная область, в которой, собственно, и живет наше бессознательное, — то, что находится за границей бокового зрения. Психическим отклонениям, галлюцинациям, всевозможным девиациям философия начала уделять внимание всего 40–50 лет назад, а до этого эти явления оставались предметом психиатрии. Однако сегодня норма — настолько размытое, зыбкое понятие, что, наверное, настало время заглянуть туда, куда не хочется смотреть.

— Большое спасибо за замечательный перевод и интервью.

— Спасибо вам за возможность поговорить об этой работе! Надеюсь, она найдет своего читателя.

Хастур | HP Лавкрафт вики

в: Персонажи из произведений, смежных с мифами, Великие древние, Персонажи из произведений Лавкрафта Круга

Английский

Посмотреть источник

Хастур

Также известен как

Король в Желтом
Лорд Хастур
Невыразимый
Хаазтре
Тот, Кого нельзя называть
Кайван
Assatur
The Feaster from Afar
The Lord of Interstellar Spaces
The Peacock King
Zukala-Koth
Johannes Van Der Berg
Hastur the Unspeakable
The Unspeakable
Fenric
Dweller in the Depths
Существо в озере
Тот, кто спал внизу
Великий князь Древних

Происхождение

Неизвестно

Родственники

Йог-Сотот (Отец)

Ктулху (Сводный брат)
Итаква (Потомство)

Принадлежности

Великие Древние

Первое появление

ADJ: «Пастух Гаита»

Автор:

Эмброуз Бирс

Хастур Невыразимый — вымышленное божество из мифов Ктулху.

Хотя это существо связано с Лавкрафтом, оно упоминается только в одном из его рассказов «Шепчущий во тьме». Первоначально это было творение Амвросия Бирса, чей рассказ «Пастух Гаита» описывает Хастура как бога пастухов. Хастур — это название города в рассказах Роберта У. Чемберса «Желтый знак» и «Восстановитель репутации», которые появились в его сборнике рассказов 9.0083 Король в желтом .

Вы видели желтый знак?

Содержимое

1 Хастур в мифах
2 За мифами
- 2.1 Вдохновение
- 2.2 Видение Лавкрафта
3 В популярной культуре
4 Ссылки и ссылки
5 Галерея

Хастур в мифах

	Я столкнулся с именами и терминами, которые я слышал в других местах в самых отвратительных связях — Юггот, Великий Ктулху, Цатоггуа, Йог-Сотот, Р’льех, Ньярлатхотеп, Азатот, Хастур, Йиан, Ленг, Озеро Хали, Бетмура, Желтый Знак, Л’мур-Катулос, Бран и Магнум Инноминандум — и был унесен назад через безымянные эоны и непостижимые измерения к мирам древнего, внешнего существа, о котором безумный автор Некрономикона только догадывался в самым туманным образом. .. Существует целый тайный культ злых людей (человек с вашей мистической эрудицией поймет меня, когда я свяжу их с Хастуром и Желтым знаком), посвященный цели выследить их и причинить им вред от имени чудовищные силы из других измерений.	„
	~ HPL: , «Шепчущий во тьме»

Определяется как Великий Древний, потомок Йог-Сотота, сводный брат Ктулху и, возможно, Магнум Инноминандум (AWD). В этом воплощении у Хастура есть несколько Аватаров:

Пир издалека, черное, сморщенное, летающее чудовище с щупальцами с острыми как бритва когтями, которые могут пронзить череп жертвы и выкачать мозг (EXP: «Пир издалека», Цикл Хастура (2-е изд.), стр. 272-82 [Джозеф Пейн]).
Король в желтом.

Фонд Каркоза — это базирующаяся в Стокгольме группа, поклоняющаяся Хастуру. (Опыт: Андерс Фагер, «Samlade Svenska Kulter»)

Хастур аморфен, но, как говорят, он выглядит как огромное, смутно напоминающее осьминога существо, похожее на свою сводную племянницу Ктиллу.

За мифами

Вдохновение

В «Пастухе Гаите» Бирса, который появился в сборнике Могут ли быть такие вещи? , Хастур более доброжелательный, чем он позже появится в мифических рассказах Августа Дерлета. В другом рассказе из того же сборника («Житель Каркозы») упоминается город Каркоза и человек по имени Хали, имена, которые более поздние авторы должны были ассоциировать с Хастуром.

В Чемберсе Король в желтом (1895), сборнике, некоторые из которых представляют собой рассказы ужасов, Хастур — имя потенциально сверхъестественного персонажа (в «Девушке Д’И»), место (в «The Demoiselle D’Ys») Восстановитель репутации») и упоминается без объяснения причин в «Желтом знаке». В последних двух рассказах также упоминаются Каркоза, Хали, Альдебаран и Гиады, а также «Желтый знак» и пьеса под названием «9».0083 Король в желтом .

Видение Лавкрафта

Г. П. Лавкрафт прочитал книгу Чемберса в начале 1927 года (EXP: Энциклопедия Г. П. Лавкрафта ) и был настолько очарован ею, что добавил элементы из нее в свои собственные творения

[1] . Однако из этой цитаты неясно, является ли Хастур Лавкрафта человеком, местом, объектом (например, Желтым знаком) или божеством. (Эта двусмысленность повторяется в описаниях Лавкрафтом сущностей Мифа.)

»	… странным образом наткнувшись на адскую и запретную книгу ужасов, они узнают, среди прочих отвратительных вещей, о которых ни один здравомыслящий смертный не должен знать, что этот талисман на самом деле является безымянным желтым знаком, переданным от проклятого культа Хастура — от первозданная Carcosa, объем которой относится к…	„
	~ HPL , «Сверхъестественный ужас в литературе», обсуждение «Желтого знака»

В «Желтом знаке» Чемберса Хастур упоминается только как «Мы говорили о Хастуре и Кассильде.
..»

Итак, судя по этим двум цитатам, вполне возможно, что Лавкрафт не только признал Хастура одним из мифических богов, но даже сделал его таким напоминающим книгу Чемберса.

Однажды Дерлету пришла в голову идея назвать мифы Лавкрафта Мифологией Хастура — идея, которую Лавкрафт сразу же отверг, когда услышал ее. ^[2]

In Popular Culture

Main article: Cthulhu Mythos in Popular Culture: Hastur

Links and references

Hastur at the Yellow Sign wiki

↑ Pearsall , «Желтый знак», Словарь Лавкрафта , с. 436
↑ Роберт М. Прайс, «Мифология Хастура», Цикл Хастура , с. я.

(1998 г.) «Хастур». Энциклопедия Ктулхиана, 2-е изд. Окленд, Калифорния: Chaosium, стр. 136–7 . ISBN 1-56882-119-0.
(2005) Лексикон Лавкрафта (1-е изд.). Темпе, Аризона: New Falcon. ISBN 1-56184-129-3.

(1997) Цикл Хастура (2-е изд.). Окленд, Калифорния: Chaosium. ISBN 1-56882-094-1.
Хастур в базе данных Marvel

Галерея

Основная статья: Хастур/Галерея

Немецкий Испанский

Контент сообщества доступен по лицензии CC-BY-SA, если не указано иное.

Итаква | HP Лавкрафт вики

в: Великие Древние, персонажи из фольклора, мифов и религии, персонажи из произведений Лавкрафта

Английский

Посмотреть источник