Kuhhandel правила на русском: Please Wait… | Cloudflare

europarl.europa.eu

europarl.europa.eu

Die Mehrheit der Brger betrachtet den EU-Haushalt zu Recht

oder zu Unrecht als einen Prozess, der

persnlicher Interessen durchsetzt

ist und eher nicht auf die Bedrfnisse der Brger abstellt.

pesgroup.eu:80

Большинство граждан смотрят ЕС

Бюджет правильно или неправильно — как процесс, наполненный

интересы, а не тот, который отвечает потребностям граждан.

pesgroup.eu:80

Wie auch andere vielversprechende Elemente des Gesetzentwurfs (Arbeitsmethoden, Einbeziehung der Charta der Grundrechte, erhhte Transparenz bezglich der Ttigkeiten des Rats), symbolisiert die Europische Brgerinitiative eine

Abwendung von der alten Европейский союз с

Как и в случае с другими многообещающими элементами проекта конституции Конвенции (методы работы, включение Хартии основных прав, повышенная прозрачность в функционировании Совета), право Европейской гражданской инициативы

символизировал отход от Европейского Союза в старом стиле с

соображения.

gef.eu

Эйн Эрстер Аспект Дэвон Ист дер

Первое основание говорить, что

коровий кризис, который может удовлетворить Джона Мейджора, но

, безусловно, нельзя назвать серьезным соглашением, направленным на то, чтобы развеять образ выбора, призванного экспортировать проблему за пределы Европейского Союза, что вместо этого он предполагает.

europarl.europa.eu

Meine Fraktion vertritt die Ansicht, da sich niemand den Luxus gestatten kann abzuwarten, wenn er nicht

Gefahr laufen will, da es im letzten

und unvorhersehbaren Resultaten kommt und

— rger noch — die Erweiterung aufs Spiel setzen will, is an sich schon ernst genug wre, sondern auch die Zukunft der Union ganz generell.

europarl.europa.eu

Моя группа считает, что никто не может позволить себе роскошь

выжидательная политика, связанная с риском

и непредсказуемые результаты и тем более

угроза не только расширению, что было бы нехорошо, но и будущему Союза в целом.

europarl.europa.eu

, но факт в том, что такие политические процессы принятия решений

, кто получает, что, когда и как являются и должны быть неизбежны в демократическом государстве.

johnkeane.net

Был в den letzten Monaten geschehen ist, kann nicht unbeachtet bleiben und verschwiegen werden, denn das Risiko und die Gefahr, die wir befrchten, ist, dahinter der parlamentarischen Vereinbarung, die das Vertrauensvotum fr die Regierung Ylmas

ermglichte, mglicherweise — был без хоффена

шляпа stattgefunden, wonach man diesen

Свободная рука lt, unter offener Verletzung der Menschenrechte im Sdosten des Landes, in Kurdistan und Nordirak zu operieren.

europarl.europa.eu

То, что произошло в последние месяцы, нельзя обойти без комментариев, потому что риск, опасность, которую мы опасаемся, заключается в том, что парламентское соглашение, которое обеспечило доверие

для размещения в правительстве Ылмаз

силы — надеемся это не так — даем

им развязали руки, явно нарушая права человека на юго-востоке страны, в Курдистане и Северном Ираке.

europarl.europa.eu

Diese Plne werden

Эти планы будут

общий допустимый улов и квоты и заменить его многолетним

цели улова, установленные в безопасных биологических пределах, и промысловое усилие, адаптированное к этим целям.

Европа.eu

Heftige Debatten wie ber den Stabilitts- und Wachstumspakt und der

Regierungen lenken von der guten Arbeit ab,

die die EU zur Schaffung einer besseren Gesellschaft fr alle leistet.

Европа.eu

Ожесточенные споры, подобные спорам о Пакте стабильности и роста и

правительства отвлекают от хорошей работы

, который проводится в ЕС для построения лучшего общества для всех.

Европа.eu

Vielleicht haben die Franzosen auch resigniert, wenn die Mitteilung vom 13.Dezember einer deutschen Zeitung stimmt, драгоценный камень

welcher Президент Ширак в Ницце в

Возможно, французы даже смирились с этим, если верить сообщению немецкой газеты от 13 декабря, согласно которому президент Ширак в

штука торгашеская, это

Премьер-министр Бельгии (сейчас

провозглашен героем Ниццы), что в дальнейшем все встречи на высшем уровне, а также дополнительная неделя пленарных заседаний Европарламента будут проходить в Брюсселе.

europarl.europa.eu

(FR) Man knnte den Berichterstatter fast beauern, der versucht, etwas Ordnung

europarl.europa.eu

Ich bin leider davon berzeugt, da das aufgefhrte Schauspiel

um das Blockadeveto der britischen Regierung

nicht die Basis sein kann freine grere Akzeptanz und fr Mehr Vertrauen der BrgerInnen in die europische Integration.

europarl.europa.eu

К сожалению, я убежден, что зрелище у нас было

все вокруг

вето против блокады не может создать основу для более широкого общественного признания и большего доверия к европейской интеграции.

europarl.europa.eu

Dienste, штемпель в staatlicher Ручная посуда —

vor allem im Bereich Gesundheit und Bildung — sind mgliche

Возможными сферами деятельности являются бывшие подконтрольные правительству службы, особенно в сфере здравоохранения и образования

ГАТС.

world-psi.org

Die Konsequenz dessen, was Sie vorgetragen haben, ist genau die Rckkehr zu der

alten Traditionalellen Regierungskonferenz, zu

в дер Vergangenheit.

europarl.europa.eu

То, что вы выдвинули, обернется ничем иным, как возвратом к

старый, традиционный Межгосударственный

мы уже видели на межправительственных конференциях в прошлом.

europarl.europa.eu

europarl.europa.eu

europarl.europa.eu

europarl.europa.eu

europarl.europa.eu

Ich bedaure auerordentlich, dass es im

Vorfeld der Verlngerung der Sanktionen zu

Я очень сожалею о том, что обсуждения

о продлении санкций

согласится только на расширение

, если Мугабе разрешит приехать в Париж на франко-африканский саммит.

europarl.europa.eu

Еврейский национализм в опере на JSTOR

С конца девятнадцатого до начала двадцатого века еврейские общины Восточной Европы поддерживали развитие музыкального театра на идише.Учитывая трудности жизни в местечке, включая изоляцию от соседей-неевреев, ограниченные возможности получения образования, бедность и политическое угнетение, еврейская опера функционировала как выражение еврейского национализма. В этой статье я буду обсуждать исторические условия, в которых она была представлена, в том числе следующие факторы: влияние стилей народной музыки, задокументированное в полевых исследованиях этномузыковедов в Восточной Европе; актуальность сюжета оперы на идиш как определение растущего еврейского националистического политического движения; личность и происхождение важных композиторов и исполнителей этого жанра, а также влияние эмиграции в Соединенные Штаты на стиль и содержание их творчества.

Studia Musicologica под редакцией Института музыковедения Центра гуманитарных наук Венгерской академии наук публикует статьи, документальные исследования и короткие очерки в области музыковедения в самом широком смысле, уделяя особое внимание темам, связанным с историей венгерской музыки. и народная музыка. Он также содержит отчеты съездов. Публикует обзоры книг и рекламу.

Akadémiai Kiadó — ​​крупнейший в Венгрии издатель научных и академических книг и журналов, а также издатель большого количества словарей на многих языках.Контрольный пакет акций компании принадлежит амстердамскому издательству. конгломерат Wolters Kluwer и меньшинство принадлежит Венгерской академии наук. Akadémiai Kiadó является известным брендом в мире. научное издательское поле на протяжении многих лет. Его деятельность охватывает все основные области науки и образования, и большая часть его продукции появляется в зарубежных языков, в основном на английском.

Ченнелинг Александра Гамильтона — Американский интерес

В совокупности мы тонем в море долгов: личные долги, кредитные карты, автомобильные кредиты, студенческие кредиты, муниципальные долги, банковские долги, государственные долги, федеральные долги, международные долги.Долг продолжал расти в последние десятилетия 20 ^-го -го века, но затем уровень долга рос еще более быстрыми темпами, когда мы перешли в новое тысячелетие. Причиной этого ускорения был всплеск международного и трансграничного долга, который позволял почти всем и почти везде брать взаймы столько, сколько они хотели. Европа стала эпицентром нового кризиса государственного долга, но европейцы не одиноки в своих проблемах; они просто более уязвимы из-за ограничений, налагаемых введением единой валюты, что означает, что отдельные страны не могут расплатиться с долгами путем инфляции, а Европейский центральный банк в силу своих основополагающих принципов выигрывает. не делать это для них.

Мировой переполненный резервуар кредита был по своим масштабам. С 2000 по 2008 год глобальные среднегодовые темпы роста трансграничных депозитов и кредитов в долларовом выражении превышали 20 процентов. Оглядываясь назад, кажется, что поворотный момент, когда простая вечеринка превратилась в оргию, наступил в 2004 году. Единогласным голосованием Комиссия по ценным бумагам и биржам США отменила контроль над кредитным плечом для брокеров. Хотя в то время эта мера привлекла мало внимания, она позволила таким фирмам, как Goldman Sachs, увеличить свои и без того блестящие доходы за счет увеличения заимствований и усилила конкурентное давление на другие фирмы, заставив их делать то же самое.

Затем последовал, как это всегда бывает, резкий и болезненный урок. С 2007 года мы узнали, что государственный и частный долг не так легко разделить, как мы предполагали. Во-первых, банковские проблемы почти в каждой стране потребовали массированных вливаний государственного капитала, а затем направление причинно-следственной связи кризиса пошло в противоположном направлении, когда плохое состояние государственных финансов привело к банковским проблемам. Наконец, причинно-следственная связь идет в обоих направлениях, в дьявольской спирали распространения или заражения кризисов, с распродажей государственного долга все более широкого круга стран, еще больше увеличивая нищету банков.Это сочетание грозит финансовым потрясением гораздо большего масштаба, чем даже тот, который был вызван крахом Lehman Brothers в 2008 году, с реальной перспективой того, что мир погрузится в новую версию Великой депрессии.

Взрыв долга и последующие болезненные уроки 2007–2008 годов вызвали глубокое разочарование. Столкнувшись с безнадежным уровнем задолженности, с банкротством, глядящим в лицо многим, обязательно должен быть кто-то, кто поможет. Банки? Но банки вынуждены сокращать свои риски.Правительство? Но государственные финансы также находятся в неустойчивом состоянии. Так может быть есть какой-то удобный deus ex machina , может какое-то международное агентство? Издание Ватикана поддержало идею международного супербанка или валютного органа, чтобы помогать людям и странам; в нем нововведение описывается как один из «первых шагов на пути к созданию государственного органа с универсальной юрисдикцией; в качестве первого этапа более длительных усилий мирового сообщества по направлению своих институтов к достижению общего блага.Циников можно простить за то, что они задаются вопросом, что произойдет раньше, пришествие такой Власти или Второе пришествие.

Ясно, что срочно необходимы более реалистичные решения. Таким образом, совсем не нежелательно, чтобы интерес европейцев к американским прецедентам федеральных финансов был подогрет. В частности, то, как Александр Гамильтон договорился с очень новым федеральным правительством США о допущении высокого уровня государственного долга в 1790 году после американской войны за независимость, выглядит заманчивой моделью для тех европейских государств с невыносимым долговым бременем. ¹

Внезапный интерес самых разных жителей континента к Александру Гамильтону одним кажется проницательным, другим странным, третьих — бредовым. Как прокомментировал один из варшавских аналитиков после закрытого заседания по кризису в Праге в конце октября: «Мне пришлось выслушать разговоры о «моменте Джефферсона-Гамильтона в Европе», как если бы сделка по финансовой помощи Греции была сравнима с ратификации Конституции США». Вопрос в том, помогут ли такие исследования каким-либо практическим образом? Чтобы получить ответ, мы должны сначала просмотреть некоторые относящиеся к делу истории, некоторые из них даже предшествовали г.Гамильтон. Но сначала познакомимся с некоторыми основами долговой политики.

По ком звонит долговой колокол

Исторический опыт свидетельствует о том, что личность кредитора государства имеет огромное значение, когда речь идет об ожиданиях относительно того, будет ли долг регулярно и своевременно обслуживаться. Частые и впечатляющие банкротства французской и испанской монархий в начале Нового времени касались главным образом долгов перед иностранцами. Габсбурги 16 ^– веков занимали — под очень высокие проценты — у флорентийских, генуэзских и аугсбургских купцов; их банкротства означали переход на гораздо более низкие процентные ставки.Но, по крайней мере, на какое-то время кредиторы давали взаймы, потому что видели в очень высоких начальных ставках достаточную компенсацию за возможную невыплату основного долга. Они также давали взаймы, потому что испанская корона, казалось, имела надежный, хотя и не обязательно постоянный поток доходов от серебра Нового Света. В конце концов, однако, военные расходы превысили имеющиеся доходы, и могущественные купеческие дома были подавлены своей зависимостью от испанского долга. Ancien régime Франция разработала аналогичный образец, заимствуя в Амстердаме или Женеве для ведения войн против Испании в 16 ^го и 17 ^го веков, и против Британии в 18 ^ом .

По другому пути пошли сначала Новые провинции (как позже стали называть Нидерланды), а затем и Великобритания. Они гораздо меньше зависели от иностранных кредиторов, чем от внутренних кредиторов, хотя их внутренние финансисты иногда привлекали иностранные источники капитала. Голландская модель была экспортирована в 1688 году с политической революцией, свергнувшей короля-католика Стюарта и посадившей на английский престол нидерландского протестанта Вильгельма Оранского. Политическая революция произвела революцию и в финансовой сфере.В частности, признание прав парламента — представительного собрания — обеспечивало постоянный контроль представителей классов кредиторов над бюджетным процессом. Решения об ассигнованиях и расходах требовали голосования в Генеральных штатах или Палате общин. Таким образом, парламентарии могли гарантировать — в том числе от имени других кредиторов — состояние финансов государства и выплату долгов. Конституционный подход ограничивал возможности расточительных расходов на роскошную придворную жизнь (а также на военные авантюры), которые были отличительной чертой самодержавной монархии раннего Нового времени.

Фискальная революция не остановила государственные расходы. Быстрым следствием новой надежности долга стало резкое снижение цены финансирования. Затем государство вскоре обнаружило, что оно может сделать больше, в том числе провести более амбициозную внешнюю политику и захватить больше территорий за пределами Европы. Удивительной особенностью британской финансовой системы было то, что она могла поддерживать очень высокий уровень долга во время чрезвычайного положения в стране, потому что существовала уверенность в том, что политический порядок гарантирует отсутствие дефолта.Государство стало более могущественным — и, что действительно важно, более могущественным, чем его конкуренты — в результате хорошо управляемого долга.

Обратной стороной усиления государственной власти было обеспечение процветания граждан, особенно растущего в то время среднего класса. Процветание и хорошо управляемый государственный долг на самом деле являются двумя сторонами одной медали. Действительно, рост благосостояния логически требует накопления требований к другим, другими словами, долгов. И кредиторы, и заемщики, таким образом, как по волшебству становятся лучше — благодаря волшебству хорошего поведения.Как заметил Александр Гамильтон, «государства, как и люди, которые соблюдают свои обязательства, пользуются уважением и доверием: в то время как обратная судьба у тех, кто ведет себя противоположным образом». ²

В конце 18 ^го века возник вопрос: может ли эта голландская, а затем британская, а затем и американская модель быть перенесена в другие страны? Ответ оказался «да», а результат — ключ к эволюции современного мира. Финансовая революция современной эпохи была построена на политическом порядке, основанном на представительных законодательных органах и со временем представительном правительстве, что предшествовало полному переходу к подлинной демократии во многих странах, в которых кредиторы составляли значительную часть политического класса наряду с крупные землевладельцы, владельцы крупных купеческих домов, промышленники и др.

К 20 веку появились признаки того, что компромисс между законодательными органами, состоящими из кредиторов, и государственными властями, которые хотели тратить, рушился. Люди, которые хотели тратить больше, перешли в парламенты. Следовательно, основные направления государственных расходов сместились на удовлетворение внутренних потребностей и умиротворение все более организованных внутренних интересов и лоббистских групп. С этим шагом волшебство ответственного правительства исчезло.

Опыт инфляции в военное и послевоенное время (как в ранней Веймарской Германии), который привел к де-факто дефолтам в 20-м ^-м -м веке, впоследствии сделал тему ответственного финансирования важнейшей частью нового республиканского и демократического европейского консенсус.Одной из основ процесса европейской интеграции было признание важности стабильной валюты для политической легитимности. В частности, убежденность в том, что политический порядок в демократическом обществе зависит от безопасности долга, скрепила важнейшую франко-германскую ось Европейского Союза. Немцы рассматривали экспроприацию двух поколений держателей облигаций среднего класса как результат кайзеровской, а затем и гитлеровской войны, другими словами, как результат провала демократии. После инфляции и нестабильного правительства Шарль де Голль перестроил французскую политическую систему, а также идею французской нации, отстаивая валютную стабильность.Он явно вернулся к наследию Наполеона, утверждая, что Франция может быть стабильной только при сильной валюте.

Поездка за границу, поиск монстров

В период после 1945 года государственные финансы также были преимущественно национальными, и предположения оранжистской революции 1688 года все еще оставались в силе. Но с открытием мировых финансовых рынков в 1970-х годах стали доступны обширные иностранные источники кредита. В середине 1980-х годов США превратились из чистого кредитора в чистого заемщика.На некоторых этапах (особенно в 1990-е годы) приток иностранных денег направлялся главным образом в частный сектор в форме ПИИ или портфельных инвестиций; на других этапах (особенно в 2000-е годы) приток в большей степени направлялся в государственный сектор. В обоих случаях, однако, движущая сила была одна и та же: иностранцы хотели получить долю американской стабильности и безопасности, и они были готовы платить цену в виде более низких урожаев, чтобы получить эту дополнительную безопасность.

Пока существует уверенность в том, что долг является устойчивым, эта сделка с более низкой доходностью для более высокой безопасности выглядит хорошей сделкой для иностранного инвестора.Граждане США также выиграли от более низких процентных ставок, а дешевые кредиты позволили им добиться более высокого уровня материальной жизни за счет потребления иностранных товаров, более низкие цены на которые также ослабили инфляционное давление, которое в противном случае могло бы сопровождаться такими большими расходами. Это также позволило американскому правительству на местном уровне, уровне штата и федеральном уровне накопить огромный дефицит, по-видимому, не заплатив при этом больших затрат.

Трагедия Европы в том, что старый Континент пытался идти точно по тому же пути, не понимая, где он в итоге окажется по обе стороны Атлантики.С 1960-х годов европейцы хотели подражать финансовой сверхдержаве по ту сторону Атлантики. Евро двигала своего рода зависть к доллару. Но помимо этого, часть обещания нового толчка к европейской интеграции в 1980-х годах заключалась в том, что это облегчит получение займов. Главной привлекательностью валютного союза к 1990-м годам для итальянских и испанских политиков было то, что приверженность новой валюте снизит процентные ставки и сделает иностранные деньги доступными для дешевого финансирования государственного долга.

Однако существует контраст между опытом 1990-х и 2000-х годов. В предыдущее десятилетие европейские страны с крупной задолженностью (особенно в южной Европе) приложили огромные усилия для фискальной стабилизации, чтобы соответствовать Маастрихтским критериям (переименованным в Пакт о стабильности и росте) для членства в еврозоне. Оказавшись внутри, их усилия были отмечены. Европейские бюджетные показатели ухудшились в 2000-х годах, задолго до финансового кризиса. На какое-то время глобальный пузырь заставил фискальную картину выглядеть лучше, чем это было на самом деле оправдано в свете лежащих в основе дисбалансов.А потом, как всегда, пузырь лопнул, и реальность стала удручающе ясной.

Современная Европа создала некоторые опасные стимулы для правительств наращивать чрезмерный долг, принадлежащий иностранцам. После перехода к валютному союзу владение долговыми обязательствами стало интернациональным. Напротив, большинство обычно считают Японию очень стабильной, несмотря на ужасно высокую долю долга в ВВП, потому что кредиторы (держатели долга) являются внутренними, а также стареющими и, следовательно, должны удерживать инвестиции, чтобы заплатить за их пенсию.Вплоть до конца 1990-х годов и до появления валютного союза большая часть государственного долга ЕС также находилась внутри страны: в 1998 году общий коэффициент долга, принадлежащего иностранцам, составлял пятую часть. Затем он быстро вырос после введения евро, отчасти потому, что введение евро способствовало расширению европейской банковской деятельности как по размеру, так и по размаху. В 2008 году, накануне финансового кризиса, три четверти долга Португалии, половина долга Испании и Греции, а также более двух пятых долга Италии принадлежали иностранцам.Иностранные банки держали значительную часть этого долга, особенно в случае с Грецией, Португалией и Италией.

Оглядываясь назад, мы можем увидеть момент, когда для Европы пришелся смертельный удар. Это произошло, когда Франция и Германия проигнорировали Пакт о стабильности и росте, приостановив его действие в ноябре 2003 г. в ответ на (как оказалось, надуманную) угрозу рецессии. Итальянец Романо Проди, который должен был быть сильно заинтересован в обеспечении соблюдения правил системы, вместо этого назвал Пакт «глупым». Небольшие страны ЕС были возмущены франко-германскими действиями.Неудивительно, что поведение «большой двойки» (возможно, «плохой двойки») оказало разрушительное воздействие на другие страны.

Это был не только европейский феномен. Та же траектория произошла в Соединенных Штатах, от относительной финансовой ответственности в 1990-х годах (при Клинтоне) до устойчивых и высоких дефицитов в 2000-х годах при Джордже Буше-младшем. Действительно, возможно, именно Соединенные Штаты подали самый плохой пример. Более правдоподобно то, что рынки, очевидно, были готовы финансировать почти неограниченные суммы государственного долга, поскольку они считали долг промышленно развитых стран полностью безрисковым активом.Банковские регуляторы, подталкиваемые правительствами, отчаянно нуждающимися в дешевом финансировании, постепенно внедрили эту расхожую мудрость в свои регулирующие кодексы.

Затем, как обычно, вступали в силу старые уроки истории. Как свидетельствуют бухгалтерские книги экономической истории, когда уровень долга достигает психологической точки невозврата, стоимость заимствования внезапно резко возрастает. Сначала в Греции, затем в Португалии, затем в Испании, а теперь и в Италии наблюдается внезапный всплеск надбавок за риск. С увеличением доли иностранного долга увеличиваются политические стимулы возлагать расходы по долгу на иностранцев.Почему бы просто не взять деньги и никогда не возвращать их, особенно если альтернатива состоит в том, что избиратели вышвырнут вас из офиса или даже посадят в тюрьму?

В 1930-х годах во время Великой депрессии было много дефолтов по международным долгам. Некоторые из них произошли в Европе, где даже французское правительство объявило дефолт (в декабре 1932 г.) по государственному долгу времен Первой мировой войны (межсоюзнический долг). Другие примеры пришли из Латинской Америки. Существовало сильное ощущение, что кредиторы были незаконными и неэтичными кровопийцами и что ограничительная политика стран-кредиторов (таких как Соединенные Штаты с их крайне протекционистским тарифом Смута-Хоули) затрудняла или даже делала невозможным погашение, фактически стерилизуя их способность к экспорту.Удивительно, но это чувство разделяли и некоторые политические деятели в странах-кредиторах. После мощной популистской критики кредитного поведения банков Уолл-Стрит президент Франклин Рузвельт весело хлопнул себя по бедру, когда услышал, что нацистская Германия объявила дефолт по своему внешнему долгу, в том числе по долгу, принадлежащему американским банкам, и воскликнул: «Служите банкиры правы!» Можно предположить, что в недалеком будущем американский президент с радостью возьмется за экспроприацию китайских или других иностранных держателей U.S. государственный долг путем объявления дефолта после «количественного смягчения» траншей три, четыре, пять и шесть не работают.

Введите г-н Гамильтон

Ответ экономистов на европейскую проблему, а именно то, что валютный союз требует фискального союза, является лишь частью гораздо более глубокой истины о долге и обязательствах. Долг между странами редко является устойчивым без некоторого чувства общественной или коллективной ответственности за него. Это механизм, который снижает стимулы к экспроприации кредитора и делает долг безопасным для кредитора и дешевым для заемщика.

Именно такой расчет сейчас подталкивает некоторых европейцев к рассмотрению американского опыта. Александр Гамильтон в 1790 году успешно выступил против Джеймса Мэдисона и Томаса Джефферсона, что долг, накопленный штатами в Войне за независимость, должен взять на себя новая федерация. Одним из его самых привлекательных аргументов было то, что это обеспечит большую безопасность и, таким образом, снизит процентные ставки с 6 процентов, по которым штаты финансировали свой долг, до 4 процентов.

Исторический случай выглядит привлекательным прецедентом для современных европейцев.Гамильтон подчеркнул важность приверженности надежным финансам:

Ибо, когда кредит страны в какой-либо степени сомнительный, она всегда дает непомерную премию в той или иной форме за все ссуды, которые ей приходится делать. Зло здесь не заканчивается; то же самое невыгодное положение должно сохраняться в отношении того, что должно быть куплено на условиях будущей оплаты. Исходя из этой постоянной необходимости брать взаймы и покупать дорогие , легко представить себе, насколько безмерно увеличатся с течением времени расходы нации из-за нездорового состояния государственного кредита. ³

Гамильтон также предоставил более вескую причину для следования хорошим принципам, чем просто погоня за целесообразностью:

В то время как соблюдение этой добросовестности, лежащей в основе общественного доверия, рекомендуется сильнейшими побуждениями политической целесообразности, оно навязывается еще более авторитетными соображениями. Для этого есть аргументы, основанные на непреложных принципах морального долга. И в той мере, в какой ум склонен созерцать, в порядке Провидения, тесную связь между общественной добродетелью и общественным счастьем, будет его отвращение к нарушению этих принципов.

Именно эти принципы сделали фискальный союз тем, что он назвал «мощным цементом нашего союза».

Условием успеха было то, что Союз собирал свои собственные доходы, первоначально в основном через таможни, находящиеся в федеральном управлении. Это также логика, которая применяется в современной Европе, где реформированная фискальная система может включать общее администрирование налога на добавленную стоимость или своего рода гамильтоновскую таможенную систему.

В американском случае Union был куплен по цене кредиторов.Потенциальное воздействие общей ответственности Вирджинии, самого политически влиятельного штата в союзе, было ограничено потолком. Только это побуждение побудило Мэдисона отказаться от оппозиции и согласиться с предложением. Этот компромисс, который также предусматривал перенос капитала на новое место в Вашингтоне, округ Колумбия, на границе Вирджинии и Мэриленда, может стать прецедентом для ограничения обязательств Германии в случае создания общеевропейской облигации или еврооблигации.

Вмешались и другие причины, которые сделали этот эксперимент с федеративными финансами в конечном итоге неудачным, по крайней мере, во время того, что историки часто называют первой американской республикой.Две важные части финансовой архитектуры Гамильтона не были реализованы или реализованы несовершенно. Во-первых, он предложил модель акционерного банковского дела в национальном масштабе, которая встретила немедленную оппозицию (и которая, что любопытно, имела гораздо большее влияние в Канаде, чем в Соединенных Штатах). Во-вторых, его предложение о национальном центральном банке в конечном итоге было заблокировано политической оппозицией. Срок действия устава Первого банка Соединенных Штатов истек в 1811 году; затем, поколение спустя, Эндрю Джексон успешно выступил против устава Второго банка Соединенных Штатов в 1836 году.

По этим причинам гамильтоновская схема федеральных финансов не могла гарантировать мирное содружество. Частично созданный фискальный союз оказался скорее взрывоопасным, чем цементирующим. Страну раздирала Гражданская война 60-х гг. 18 в. отчасти в результате спора о правах штатов и характере финансового бремени, в частности о платежах за исправление злоупотреблений, практиковавшихся лишь в некоторых штатах. Пытаясь положить конец аморальной практике рабства, Авраам Линкольн первоначально предложил, чтобы рабовладельцы получали компенсацию из государственного бюджета за потерю их собственности.Примерно в то же время российское правительство отменило крепостное право и выплатило компенсацию из налогов. Но то, что было возможно при самодержавии, было неприемлемо дорого в республике. Так что, в конце концов, Союз экспроприировал жителей Вирджинии и остальной Юг — по крайней мере, так смотрели на вещи южане. И действительно, тогда Линкольн начал рассматривать войну, по крайней мере частично, как сделку с собственностью, навязанную Богом: Бог, по его словам, «дает и Северу, и Югу эту ужасную войну… . . пока не утонет все богатство, накопленное рабом за двести пятьдесят лет безответного труда, и пока каждая капля крови, пролитая плетью, не будет оплачена другой, пролитой мечом.

Предположение Гамильтона не было и не могло быть само по себе гарантом политического порядка. Представление о том, что долг требует общего основания морали, было центральным в подходе Гамильтона, но оно терпело неудачу из-за различий между концепциями морали в разных государствах.

Чему же тогда Европа может научиться у Александра Гамильтона? Коллективная европейская ответственность по распределению бремени является в долгосрочной перспективе единственным некатастрофическим выходом из нынешнего кризиса. Такое общеевропейское распределение бремени требует значительно большей политической подотчетности и контроля на общеевропейском уровне.Это, в свою очередь, требует более глубокого не только политического, но и морального консенсуса. Если этот консенсус не может быть найден, символизирован и политически ратифицирован, никакие манипуляции, выжидание или спасение не смогут спасти еврозону и стоящий за ней Союз. Не слишком ли поздно для гамильтонианского решения спасти евро и Союз, за ​​который оно выступает? Время покажет.

¹ См., например, Марта Дассу, «Le Colonie Usa e la lezione sul debito», LaStampa.это , 17 сентября 2011 г.; Ханс фон дер Хаген, «Европа против США — «Kuhhandel braucht Kühe» (интервью с Ирвином Колье)», Suddeutsche.de , 1 марта 2011 г.; Жоэль Кунц, «L’Europe a ses Jeffersons. Où sont ses Hamiltons? Le Temps , 6 марта 2010 г.; Клеман Пимор, «Кризис еврозоны, les États-Unis et l’introuvable M. Hamilton», LeMonde.fr , 13 декабря 2010 г.

² Гамильтон, «Первый отчет о государственном кредите» (1790 г.).

³ Документы Александра Гамильтона под редакцией Гарольда К.Сиретт и др. ., (Columbia University Press, 1961–79), документы 6:67–72.