Борис Батыршин – о знаменитом «Эгладоре» – Москва 24, 26.11.2015
Борис Батыршин. Фотоархив автора
Борису Батыршину уже 51 год. Он звукорежиссер, телевизионный редактор, недавно состоявшийся писатель-фантаст… А еще – основатель московского ролевого движения. Из стен созданного им подросткового клуба «Город мастеров» вышло первое поколение московских ролевиков. А потом еще несколько лет Батыршин был неформальным «смотрящим» за тусовкой в Нескучном саду: устанавливал правила, предотвращал драки и решал проблемы с милицией. Затем он просто ушел, когда все это надоело. В интервью M24.ru Борис Батыршин рассказал о том, как родился, жил и умер знаменитый «Эгладор» и почему история московских толкинистов сложилась именно так, а не иначе.
– Привет. Строго говоря, наш стандартный первый вопрос «Почему тебя занесло к этим чудакам?» к тебе не применим, поскольку ты не «пошел в ролевики», а был одним из отцов ролевого движения даже не в России, а во всем бывшем СССР. Немного переформулируем: оттуда у тебя вдруг родилась идея игры и кто, кроме тебя, еще стоял у истоков?
– В свое время я на эту тему написал статью для одного еще не сетевого нашего журнала, она так и называлась – «Истоки ролевого движения». Если вкратце, то самые первые игры проводил для подростков студенческий отряд «Рассвет», наследник «Каравеллы» Владислава Крапивина. Цель там была – углубленное изучение истории с погружением в тему. В «Рассвете» я был одним из комиссаров, так там называли руководителей.
Году так в 1987-м я заново пересекся со своим старым приятелем Дмитрием Неждановым, которого знал по КЛФовской тусовке (КЛФ – клуб любителей фантастики – прим. M24.ru) года тоже с 1983-го. Он в 1987-м руководил детским КЛФ «Кассиопея». Я стал им помогать, а заодно ввел у них в употребление игры. Потом мы с ним создали совместный детский клуб, который затем превратился в «Город мастеров». Но это позже.
От «Кассиопеи» мы поехали в 1988 году на конвент «Аэлита», где встретили людей из Красноярска, которым и подкинули идею о ролевой игре по Толкину. Они, собственно, и сами хотели какой-то игры, но не знали, как взяться. А мы как раз на «Аэлите» заявили о себе как о клубе любителей научной фантастики и ролевых игр.
Вот тогда, можно сказать, и родилось российское ролевое движение. Осенью 1988 года на конвенте «Аэлита» в Свердловске.Фото: rinel
Дальше все было просто: наш «Город мастеров», собственно, и дал старт ролевому движению Москвы. Сначала я от его имени съездил на первые Хоббитские игрища, а в следующем году мы и сами заявили ХИ-91, провели, пошли делать игры, семинары, стал подтягиваться народ. Параллельно появился «Эгладор» – университетская тусовка в библиотеке Нескучного сада, но это уже зима 1992–1993 годов. А потом я пришел туда, примерно в конце 1993 года.
Фото: rinel
– То есть с зарубежным LARPG-движением у вас никаких связей не было? Идея была своя, родная?
– Ну это не помешало, например, в свое время нашим студиозусам узнать о существовании в США хиппи и начать им подражать. Но все же откуда пошли ролевые игры? Из школьных «судов над Онегиным»?
– Нет, школьные суды тут не при чем. Ролевые игры придумал в отряде «Рассвет» Миха Кажаринов, я же об этом писал в статье. У меня был к тому моменту только опыт настольных словесных игр, еще с той студенческой компании любителей фантастики, где мы с Неждановым и познакомились. Так одно на другое и наложилось.
– Вот расскажи подробнее про «Город мастеров». Подростковый ролевой клуб – это по тем временам было нечто совсем новое для Москвы. Легко ли было получить разрешение на такую деятельность и помещение рядом с метро «Парк Культуры»? Вас тогда курировал комсомол?
– Это помещение еще с 1985 года занимал отряд «Рассвет». Потом он разросся, переехал в новое помещение на улице Хавской и в другие места. Отрядов стало уже несколько. А когда «Кассиопея» лишилась помещения во Дворце пионеров, где они существовали как КЛФ при местном кружке космонавтики, мы унаследовали полуподвал на «Парке». Это шло по линии местного педагога-организатора.
Фото: rinel
Ключевым событием для «Города» стали именно ХИ-91, точнее – подготовка к ним и серия выездных семинаров для нарождающихся ролевых клубов, которые мы проводили после 1991-го. И сами ездили, и к нам приезжали. Знаменитый тогда «Лангедок» как раз и был придуман как типовое мероприятие, которое мы проводили раз десять и в разных местах. И для харьковчан, казанцев и уральцев…
Фото: rinel
– «Лангедок» – это что? Поясни в трех словах для незнающих людей.
– Это одна из первых кабинетных ролевых игр на несколько часов на историческом материале крестового похода против катаров 1209 года. Мы делали его так, чтобы наглядно дать все элементы игр – интриги, бал, экономика, мастерские персонажи. Потом это стало своего рода нарицательным наименованием всех кабинетных игр. Еще в 2000-м я слышал от ребят, уральцев: «Мы провели «Лангедок».
– И каким был среднестатистический участник ролевых игр на момент их основания: возраст, социальный состав? Больше школьники или студенты?
– У нас в «Городе мастеров» не было детской и взрослой части. Взрослых было только трое, а остальные – подростки лет до 16. Причем всех удивляло то, как они легко справлялись с мастерскими и организаторскими задачами. Ну и некоторое количество народу приходило помогать – те, кто узнал про первые ХИ. Но в клуб они не входили, а имели статус гостей.
Еще, помнится, были студентки из художественного училища – они делали маски назгулам из папье-маше и формы для литья монет. Тогда же пришла Тошка, Антонина Каковиди, она потом стала очень известна в московском ролевом сообществе и не только. Через год после проведения ХИ-91 у нас появилась Ниенна (Наталья Васильева), автор «Черной книги Арды» – прим. M24.ru) и Макавити (Константин Асмолов, ныне известный эксперт по проблемам Кореи – прим. M24.ru).
Но в основном, конечно, студенты и далее. Возраст – от 19 до 27 лет. Очень мало людей старше. Еще к нам заходили те самые ребята из МГУ, которые впоследствии основали «Эгладор» в Нескучном, но они очень быстро от «Города» отошли…
Фото: rinel
– Ясно.
– «Город» существовал весьма долго, года до 1996-го, трансформируясь в процессе, а потом народ подрос, помещение накрылось… Сам помнишь, какие были времена. Ну и я, во всяком случае, не ставил задачу закрепляться на «Парке» или что-то там расширять – я был там не как представитель какой-то группы или клуба, а сам по себе. Другой вопрос, что связей ни с кем не терял.
Одно время нас опекали Нечаев и Колеров – выходцы из отряда «Рассвет», которые подались тогда в бизнес. Потом у них начались разногласия, денег не стало, да и мы с Димкой как-то заняли разные стороны конфликта. В общем, для «Города» как цельного клуба это стало фатальным. Ну не совсем фатальным, конечно. Люди-то остались, потом многие ездили на игры в составе своей команды, организовывали новые. Даже на ХИ-99 половиной игры рулили мастера из бывшего «Города мастеров». Но цельной структуры уже не было.
Обычная, увы, история…Фото: rinel
– А что за эмгэушники – основатели «Эгладора»? Эти ребята откуда взялись и как у вас с ними складывались отношения?
– Откуда взялись? По линии КЛФ узнали про ХИ-90 и кое-кто побывал на ХИ-91 и даже помогал нам с подготовкой. Но мы с Неждановым показались для них слишком авторитарными, а они для нас – слишком демократичными. В общем, мы друг от друга дистанцировались, и они в итоге перебрались в библиотеку Нескучника. Некоторое время они собирались там как местный «НФ-клуб», но потом все это выплеснулось за пределы библиотеки.
Уже к этому моменту эмгэушники потеряли контроль над ситуацией, из помещения их выперли, но на лужайке перед зданием уже образовалась самостоятельное «эльфийское» сборище, фактически никем не управляемое. Тогда-то я в ней и появился.
– А почему появился?
– Интересно было. Кроме того, я тогда почувствовал, что в Москве нарождается новая ролевая тусовка, помимо нашего «Города мастеров». И было ясно, что без связи с москвичами-ролевиками – причем тесной, но ненавязчивой, наш «Город» перспективы не имеет. А «Эгладор» как раз тогда и был той единственной площадкой, где мы все встречались и общались. Тогда же, кстати, и возник тот самый журнал, выдержавший пять-шесть выпусков…
– Что за журнал?
– Я уже не помню названия, но как раз туда я писал эту свою статью по истории ролевых игр… Тошка его издавала, Кэт Бильбо (Ливанова Екатерина), дядя Слава…
Фото: dgulsik.narod.ru
– Когда ты туда пришел, как внешне выглядела тусовка и чем занималась?
– В основном там были эмгэушники, те немногие, что успели съездить на ХИ и нарождающийся класс «дивных». Чем занимались – тусовки, гитары, хождение в занавесках и очень, очень понемногу – «маньячка» (фехтование на игровом оружии – прим. M24.ru). Кстати, сам этот термин появился намного позже. Тогда народу на «Эгладе» было человек 30–40, редко больше…
– А как ты стал «главным по эльфятнику»? Выбрали на всеобщем тинге или просто к тому моменту у тебя был уже настолько неубиваемый авторитет, что больше было просто некого?
– Наверное, второй вариант. Так уж вышло, что я взял на себя наведение там порядка – тем более что как раз тогда начались первые конфликты с местными парнями. Вот я их и разруливал по мере сил. Плюс панки какие-то приходили, потом мне же приходилось объясняться с властями… Так и пошло.
– Расскажи о проблемах с милицией и местными. Когда они стали возникать, в чем заключались, кто в них был наиболее активной стороной?
– Да ну, какие проблемы? Наши шумели, бабка из библиотеки периодически на них жаловалась… Случалось, что в аллеях милиция кого-то в сильно нетрезвом виде задерживала. Вообще-то они раз-другой за вечер к библиотеке наведывались на своем ГАЗике, но, как правило, никого не трогали.
Конфликты с местными? Да обычная реакция сплоченной по территориальному принципу подростковой гопоты на чужую непонятную тусовку. Была пара драк среднего масштаба, после чего я наладил связь с местными дворовыми авторитетами, и все вопросы стали решаться на словах. Помнится, даже пару раз к нам эти ребята присоединялись, когда мы весенние субботники на поляне устраивали, было и такое. Администрация выдавала лопаты, грабли, метлы, мы и старались…
Ну и своих, кто был излишне активен, мы старались в узде держать. Пару раз на тусовку приходили откровенные сатанисты – наехали на них, отвадили… Пару раз конкретно били морды за травку – тут уж без разговоров.
Фото: dgulsik.narod.ru
– По газетным подшивкам и воспоминаниям очевидцев было два крупных разгона «Эгладора» властями. Один был примерно в середине существования тусовки и связан был с тем, что толкинисты присоединились к протесту экологов против строительства на Воробьевых горах. А второй был весной в конце 1990-х, когда ворота на входе чуть ли не блокировали строем ОМОНа, а народ вынужденно перебрался на Лысую гору к Андреевскому монастырю. Что можешь вспомнить про эти события?
– Насчет экологического активизма – по-моему, это все вранье, позднейшая легенда. То есть протесты были, и статьи об этом были, и отдельные люди с «эльфятника» в них участвовали, даже и в занавесках, но никаких массовых акций от общего имени не наблюдалось.
Что до ОМОНа в конце 1990-х – то это… Как бы сказать, художественное преувеличение. В роли ОМОНа там выступали полдюжины сержантов из местного отделения, которые перекрыли главные ворота Нескучника и полтора часа никого туда не пускали. Потом – да, решено было искать новое место, и в самом деле попытались перебраться именно на Лысую, но в силу крайне слабой транспортной доступности этого места не срослось.
Фото: Старый Эгладор
Я думаю, просто в какой-то момент количество перешло в качество. Слишком много стало народу. Стали выплескиваться за границы поляны, свинячить по кустам, пьяные компании с «дрынами» (еще одно название игрового оружия – прим. M24.ru), приводы, стычки с гуляющими, шум… Я сейчас понимаю, что у властей элементарно лопнуло терпение.
К тому же там какое-то начальство сменилось вроде, а новая метла – сам понимаешь. Инициатором разгона в любом случае было руководство Нескучного сада. Предыдущее нас терпело, а новому мы мозолили глаза. Площадку у библиотеки мы тогда конкретно загадили, несмотря на все субботники. И за набережную еще взялись. В общем, правильно сделали, чего уж там…
– Навскидку вспоминается пара-тройка случаев криминала прямо на «Эгладе», в основном были телесные повреждения, но было и убийство как минимум одно. Ты что-нибудь об этом помнишь?
– При мне убийств не было. Криминал – в основном мелкое воровство, кого-то поймали на том, что «чистил» сумочки девиц, плюс мордобои. Травматизм? Пока народ массово не стал обзаводиться клинками из текстолита и дюраля – у нас травм особых не было. Руку кто-то сломал, да и только.
Кстати, я тогда этого, проворовавшегося, сам от милиции отмазал. Пострадавшие девицы его простили. Случай оказался впрок: человек потом вполне приличным стал, уважаемым. Но в общем, при всей внешней шумности и неумытости, тусовка была вполне мирная. В основном милиция забирала подпитых. Этих, да, был урожай. А уж как там бомжи бутылки тралили по кустам…
Фото: vk.com/eglador
– А вы вообще взаимодействие с руководством парка наладить как-то пытались?
– От случая к случаю. Они не рвались, а мы не стремились. Им от нас ничего не было нужно, кроме порядка и тишины, то есть того, чего мы им при любом раскладе предложить не могли. Договориться, конечно, пытались, да. Но в какой-то момент новое начальство решило разобраться с этим вопросом кардинально.
И, повторяю еще раз, я их сейчас прекрасно понимаю. Да и тогда понимал. Сама тусовка потеряла слитность, стала слишком аморфной и в то же время конфликтной. Иначе и быть не могло. Старики разошлись по своим группам, уже не в Нескучнике, туда приходили ненадолго, постоять в сторонке, поговорить. А местные амбиции и конфликты в какой-то момент переросли некий критический объем. Мои усилия по наведению порядка подарили «Эгладору» пару лишних лет. Однако до бесконечности это не могло продолжаться.
А может, я и свою роль переоцениваю и процесс был вполне естественным. Но, повторюсь, иначе и быть не могло. Недаром тогда отпочковался и «Мандос» (еще одна крупная тусовка московских толкинистов в Царицынском парке по воскресеньям – прим. M24.ru).
– Кстати, а расскажи про «Мандос». Почему эта тусовка вообще возникла?
– Просто народ нашел себе место, где можно без помех «поманьячиться» в выходные в светлое время дня. «Мандос» был чисто боевочной тусовкой, тогда как на «Эгладе» всего хватало. Возник он безо всяких моих усилий – я просто пришел туда на готовое.
– А там-то ты что делал? Тоже руководил процессом?
– То же, что и остальные. Фехтовал. Там боевка была потолковее, чем в Нескучном, и местность поудобнее. Но вообще появление «Мандоса» стало знаковым моментом: «Эгладор» отныне перестал быть единственной и неповторимой площадкой для московских ролевиков.
Фото: umbar.narod.ru
– Расскажи про свой уход с «Эгладора». Довелось слышать такую версию: тебя подловили в аллеях у библиотеки, пшикнули в лицо перцовым газом и избили, после чего ты решил послать все к черту.
– Вранье. Не было такого даже и близко. Я уходил оттуда не сразу, а шаг за шагом. Просто от толкинизма интересы постепенно перетекли в историческую реконструкцию. Да и народ, который мне был интересен, понемногу растекся оттуда. Грубо говоря, надоело. А никаких историй с баллончиками не было.
Однажды, правда, году в 1995-м, в меня один сильно обиженный «дивный» попытался пальнуть из газового револьвера, но я у него его отобрал и приятелю подарил. Это все. А избивать и подстерегать меня в жизни никто не пытался.
Собственно, главное, из-за чего я ушел окончательно, – это совершенно шутовская активность некоторых наших «эльфов». Это все выглядело такой гнусной пародией на первые годы «Эгладора».
Если резюмировать, то «Эгладор» жил полной жизнью, а потом состарился и умер. А московская ролевая тусовка просто перешла на другой этап своего существования. Та же история произошла в свое время и с КСП.
– Так почему он умер? Интересно твое мнение.
– Перерос себя. Изменился внутренне, постарел. Не угнался за развитием ролевого движения. Мало ли почему? Главное – он перестал быть единственной, объединяющей точкой для всех московских ролевиков.
Сперва появился «Мандос», потом клубы в разных местах, да мало ли… «Эглад» стал местом активности «пионеров» и прочих внесистемных личностей, не примкнувших к серьезным ролевым коллективам, иначе говоря – тусовкой ролевого андеграунда.
Все эти люди для меня были уже совершеннейшими чужаками, и я уже не интересовался тем, что у них там происходит. «Старики» вроде меня поначалу еще ходили туда по привычке, из ностальгических соображений, а потом уже окончательно потеряли интерес.
Кстати, ровно все те же люди – ветераны старого «Эгладора» – сейчас туда вернулись, уже, конечно, совсем в ином формате, но по-прежнему каждый четверг… Короче, все возвращается на круги своя.
Фото: aquavitae
– И почему вдруг случился такой разрыв поколений? То у тебя в «Городе мастеров» школьники легко встраивались в тусовку и тащили общее тягло организации игр, а то вдруг «Эгладор» заполонили бессмысленные «пионеры», на которых все плевать хотели и никто не занимался их социализацией в тусовке. Дело в качестве пополнения или в количестве?
– Потому что «старики», способные к серьезной организации, и костяки их групп ушли оттуда в полном составе и занимались теперь своими делами в других местах. Остались либо те, кто привык, либо те, кто был ни на что не способен, либо те, кого никуда не брали. Исчезло организационное начало. Те, кто хотел чего-то выходящего за рамки кидания понтов и пива, находили иные места. А те немногие, кто хоть что-то из себя представлял в оставшемся «гумусе», сбивались в кучки и тоже в итоге находили себе другое место.
– «Стариков» испугала массовость тусовки?
– Нет, «старики» хотели некоторой кулуарности, конечно, но и конструктива тоже. Пришло время клубов и объединений клубов, и именно они стали задавать тон в ролевой среде. Недаром примерно в это же время появились «Золотые леса» и прочие…
Испугала не массовость, а дикость. Понимаешь, когда в тусовку из 20 человек приходит пять новичков – они с ней сливаются, принимая ее понятия и правила. Но когда в нее приходит сто новичков – они размывают ее уникальность и превращают в неконтролируемое сборище, справиться с которым можно только насилием.
Это и произошло. В итоге из тех двадцати 18 ушли куда-то, куда новичков не берут или берут, но не всех, а оставшиеся двое стали играть в насилие, получая от этого, в силу характера и возраста, полное удовлетворение. В общем, закономерный итог.
Фото: olmer
– А после ухода ты чем занимался? Продолжал делать игры и играть сам? А сейчас что делаешь?
– После ухода до 2003 года был в средневековой реконструкции, иногда еще ездил на игры. Потом увлекся лошадьми и на этой почве перешел в реконструкцию «наполеоники». Тогда же и завязал практически с ролевыми играми, хотя ребята из клуба иногда ездили.
А сейчас уже все. Иногда выезжаю с реконструкторами на «наполеонику», но с играми уже покончено.
«Московские тусовки» – цикл статей о знаковых местах столицы (). Все статьи цикла можно прочесть, переходя по ссылкам на интерактивной карте:
Сюжет: Городские байки Алексея Байкова
игры интервью Нескучный сад Алексей Байков тусовки читать ролевые игры
Андрей Виленский – мы создали дуэльное фехтование – Москва 24, 26.
11.2015Прозвище Андрея Виленского – Блэки – в свое время стало чуть ли не нарицательным – как символ того водоворота насилия, в который тусовка московских толкинистов погрузилась в конце 1990-х – начале 2000-х. Внутри ролевого сообщества начали зарождаться фехтовальные и реконструкторские клубы, а их представители объявили настоящую охоту на «дивных эльфов» в плащах из занавесок, которых они презрительно обзывали «толчками». Методы воздействия при этом варьировались от безобидных и унизительных (вроде принудительного купания в фонтане у памятника Ленину на «Октябрьской») до нанесения весьма серьезных телесных повреждений и ножевых ран.
Фото из архива Андрея Виленского
Однако ошибкой было бы воспринимать этих людей исключительно как гопников от толкинизма, ведь в то же самое время именно они прилагали немалые усилия для развития ролевых игр и исторической реконструкции. Достаточно бросить беглый взгляд на регалии Андрея: трехкратный чемпион Москвы по историческому фехтованию, первые места на турнирах «Зиланткона», «Волкона» и на турнире по дуэльному фехтованию «Золотая шпага». Список, внушающий уважение.
M24.ru поговорило с ним о том, за что реконструкторы избивали «толчков» 14 лет назад и почему ролевая тусовка в этот момент свернула куда-то не туда.
– Начнем с нашего стандартного вопроса о том, как ты попал на «Эгладор». Впрочем, в данном случае он будет далеко не праздным, поскольку ты по образованию юрист, а юристов среди толкинистов и ролевиков тогда было довольно-таки мало, все же тогда это не считалось престижным хобби, и вообще косились как на сумасшедших – «палками размахивают»…
– Ну, когда я попал – я еще не был юристом, я учился в 9-м классе хорошей цивилизованной школы-гимназии, где у меня была подруга Юля Михайлик, с которой мы много общались. И в какой-то момент она в разговорах стала упоминать о том, что ездит на некий «Эгладор». Я спросил: «А что там люди делают?» И Юлька ответила, что там общаются, поют песни и фехтуют на мечах. А к тому моменту я уже давно и плотно интересовался фехтованием.
– А откуда такой интерес?
– Началось все с военно-исторической миниатюры, с маленьких солдатиков в масштабе 1:72, которых я увлеченно раскрашивал. Через это возник интерес к истории военного костюма, к воинскому снаряжению, к оружию, ну и, собственно, к фехтованию.
Информации тогда было очень мало, интернета никакого не было, и какие-то вещи удавалось добыть только благодаря тому, что у меня папа был видным историком и можно было по его рекомендации попасть в библиотеку Института истории РАН, где можно было увидеть нужные мне книги, например, того же Кирпичникова (автор книг «Древнерусское оружие», «Снаряжение всадника и верхового коня на Руси IX–XIII вв.» – прим. M24.ru).
Еще у меня были ужасающего качества фотокопии какого-то учебника по фехтованию. Сейчас я понимаю, что речь шла о кэндо (яп. 剣道, современное японское искусство фехтования, ведущее свою историю от традиционных самурайских техник владения мечом). Ну и, естественно, в те времена был очень популярен сериал «Горец» с Эдрианом Полом в главной роли – там все тоже крутилось вокруг катан и фехтования. И в один из четвергов я, замотав свою деревянную палку в какую-то тряпку, отправился на «Эгладор». ..
– В каком году?
– Осенью 1996-го. Октябрь-ноябрь где-то.
– У тебя бокен (деревянный тренировочный меч) для кэндо был? Или просто палка?
– Это была самая обычная палка, формой и длиной похожая на катану. Как и положено, у нее была ручка, замотанная синей изолентой, а в качестве гарды у нее было кольцо от лыжной палки. Вот с ней я туда приехал, пофехтовал и понял, что я чего-то умею, особенно на фоне большинства местных «эльфов».
– Так ты все-таки занимался где-то до этого или нет?
– Да нет, все сам, дома – методом «бой с тенью». Что-то смотрел по этому учебнику… Конечно, толком я не умел ничего, но этого «ничего» с лихвой хватало на тех, кто не читал даже такие учебники. Меч мой, конечно, в первый же день сломался, и, посмотрев на людей, я понял, что правильный вариант – это клюшка.
В следующий раз я приехал уже с мечом из клюшки и с тех пор в течение полутора-двух лет я не пропустил ни одного «Эгладора» и ни одного «Мандоса» в Царицыне…
Фото из архива Андрея Виленского
– А на свою первую ролевую игру ты когда попал?
– На самую первую свою игру – однодневку – я попал в 1998 году. Это было где-то в парке в районе Бутово, а сюжет я даже уже и не помню. Просто какая-то нелепая однодневная игра. Причем ситуация тогда была такая, что про игры тоже никто толком не знал, что там происходит: никто толком не знал, что там можно, что нельзя – никто толком не знал, и из-за этого, например, в 1998 году я не поехал на «Волков Одина», поскольку решил, что выгляжу недостаточно хорошо для того, чтобы поехать на ролевую игру по Скандинавии.
Потом, посмотрев видео и фотки оттуда, я понял, что это была нелепость, конечно… А первая внятная крупная игра, на которую я собрался и поехал, – это Хоббитские игрища в 1999 году. Там же зародилась и наша команда, которая тогда еще называлась «Мародеры»: Блоп, Никита Альтман, Кузьма Рыжий, Костя Кадайра и Сережа Мавр.
– А какая из твоих ролей тебе больше всего запомнилась?
– Игра «XVI век: Шаг в бессмертие», а роль… Это была роль моей мечты! Ну то есть у меня было другое игровое имя, но по факту я был Кортесом. Там был крутяк, там было клево! Был отличный коллектив, и игровые дни были до отказа насыщены действием. Ну а мне удалось максимально воплотить своего персонажа, потому что эта роль была близка к тому, как я себя внутренне ощущаю.
– Когда ты только пришел на «Эгладор» – какими были первые впечатления?
– 14-летнему пацану все это, конечно, показалось попаданием в некую сказку. Было клево. К тому же Нескучный сад для меня – это хорошо известное место, где я много гулял с отцом, почти родной район. Я этот сад знаю как свои пять пальцев. Было много людей, таких же, как я, только рожи незнакомые. Кто-то пел под гитару, кто-то фехтовал – все это было очень интересно. Ничего такого раньше я в своем противоречивом мире не видел… Все это мне очень понравилось, а самое главное – понравилось, что можно фехтовать…
– А в какой момент отношение ко всему этому вдруг начало резко меняться от ощущения общности в сторону критики и полного неприятия?
– Наверное, где-то в начале 2000-х, когда я занялся уже серьезной реконструкцией. В этот момент возникло такое ощущение, что вот мы занимаемся годным и правильным делом, а на виду – толкинисты, люди, которые введут себя странно, нелепо и зачастую эпатажно, нас судят по ним, и необходимо от этих людей каким-то образом решительно отмежеваться.
– Ну и отмежевались бы, бить-то зачем? Есть же те же самые реконструкторы наполеоники, которые каждый год устраивают свои маневры на Бородинском поле, их чуть ли не по телевизору в прайм-тайм показывают, и они почему-то никого не бьют.
– Показывают, да. Но в начале 2000-х еще никого и ничего не показывали. Ну то есть, может быть, и была пара передач, но ни широкая общественность, ни сама тусовка тогда еще об этом ничего не знали. Потому что невозможно было в условном «фэйсбучике» получить и распространить ссылку на «Ютуб»: «Вот про нас показали сюжет».
– Дело именно в невнимании прессы к вам, реконструкторам?
– Не то чтобы в невнимании прессы, а просто хотелось, чтобы человек, занимающийся реконструкцией, то есть хорошим и правильным делом, а это не только восстановление истории но, скажем, и физподготовка, у нас были вполне серьезные тренировки…
Чтобы, ну, скажем так, обозначить свое отличие от этих людей из Нескучного, свою элитарность. Сложно это вот так вот точно сформулировать, но просто хотелось, чтобы о нас не судили по ним. А на виду были именно они, они больше лезли в камеры и так далее. И вообще это известный тренд наших масс-медиа – что если есть пять уродов и пять нормальных людей, то поскольку людям интереснее смотреть на уродов, то покажут именно их.
– А вы кого конкретно реконструировали? Насколько я слышал, вы монголами занимались.
– А все подряд из Средневековья. Понятно, что тогда была популярна прежде всего Древняя Русь. А монголами я увлекся совершенно случайно. Однажды я собрал себе кожаный доспех-ламелляр (доспех из сплетенных между собой шнуром пластин). Он был мне нужен, поскольку я никогда не отличался особо богатырской комплекцией и мне нужна была легкая броня, которая при этом обеспечивала бы еще и хорошую защиту.
Мой ламелляр, кроме всего прочего, еще и хорошо выглядел и вообще был клевой штукой. Ну и захотелось к нему подобрать еще и правильный шлем, подходящий щит – ну а дальше все пошло по накатанной. Заинтересовался монгольским и восточным костюмами, прочитал Плано Карпини и прочий материал.
Монголов на тот момент почти никто не делал, только ребята Славы Хабарова, но они – татары. Им, как говорится, положено. А в Москве монголами заниматься начал я первый, потом еще присоединились несколько ребят из клуба «Семаргл»: Валя Румянцев, Саша Добринский и кто-то там еще. Ну и нас было очень мало. Опять же с мастерами была проблема: все умели делать скандинавский шлем-«сову», а монгольский – никто.
– Ладно, с монголами понятно. Давай вернемся на «Эгладор», а заодно и к предыдущему вопросу. Допустим, вам резко разонравилось то, что там происходило, – ну так ушли бы в другое место, приглашали бы туда знакомых телевизионщиков, договаривались бы с муниципалитетами о показательных выступлениях на праздниках – чем не способ привлечь внимание к реконструкции?
Выступления – все это происходило и так, а что касается ухода из Нескучного, то дело было в том, что мы тоже считали это место своим.
– Но все-таки «Эгладор» был местом тусовки для ролевиков и толкинистов…
– Что значит «ролевики»? Мне непонятен этот термин. Если я занимаюсь реконструкцией и фехтованием, но при этом езжу на ролевые игры, то я тогда кто?
– Ну, это зависит от того, как ты сам себя воспринимаешь, наверное…
– Я считаю себя в том числе и ролевиком. Я считаю, что человек, который ездит на ролевые игры, вне зависимости от того, чем он там занимается в остальное время: бизнесом, историческим фехтованием или практической стрельбой – он ролевик и есть.
– Вот ты говоришь: «чтобы привлечь внимание к нам, а не к ним», а нет ли тут противоречия? Ведь те действия, которыми вы пытались отмежеваться от большинства толкинистов – они стояли, давай уж скажем честно, на грани откровенного криминала, а иногда и за ней. Доводилось слышать и о нанесении телесных повреждений, и даже о поножовщине, массовые драки и чего там только не было. Но разве это не привлекало внимания именно к толкинистам – «посмотрите, что у них там творится, какой кошмар»?
– Не пойман – не вор (смеется). Не буду врать, мы в этот момент о таком попросту не думали. А сейчас, оглядываясь на 15 лет назад, – ну что, факт остается фактом: нас не заметили и к ответственности не привлекли. Всем было по фигу, а особенно, подчеркну, правоохранительным органам. Ряд всех тех кошмаров, о которых ты упомянул, происходил метрах в трехстах от ГУВД на Житной улице, и, в общем-то, все были в курсе, и всем было на это наплевать.
Тут еще надо понимать такую вещь: многие люди из тех, кто в те времена и до этого посещали «Эгладор», отличались достаточно откровенной антисоциальностью.
– В каком смысле антисоциальностью?
– Сейчас поясню. Ну вот мне, например, кажется достаточно диким допить бутылку и разбить ее в парке, где ты тусуешься. Учитывая, что я в Нескучном саду гулял с отцом с пяти лет, я воспринимал это место как мой парк. Вот прямо «мой» – и все, а в моем парке бить бутылки не надо.
То есть начиналось в том числе с этого. Причем не было вот такого – что прямо сразу нападали и приступали к уничтожению несчастных толкинистов. Изначально была мысль со всеми договариваться. Потому что, ну вот мне так кажется, что когда человек разбивает бутылку в парке, то он должен понимать, что, в принципе, поступает не очень хорошо.
И поначалу были попытки как-то коммуницировать: увещевать, объяснять, договариваться. Но, к сожалению, большинство людей лучше всего воспринимают исключительно насилие.
Фото из архива Андрея Виленского
– Хорошо, но вот, допустим, после ухода «стариков Эладора», когда возник некий вакуум власти, почему вы не встали на это место и не сказали: «Так, ребята, мы теперь отвечаем за это место, мы не хотим, чтобы нас отсюда выгнали, мы хотим, чтобы это место было для всех, кто интересуется ролевыми играми и реконструкцией, вот правила, давайте их соблюдать»? Почему вы не написали моральный кодекс толкиниста? И следили бы за порядком, но уже по правилам, а не по праву сильного.
– Честно говоря, никому это было не надо – раз. А во вторых, мы и так играли роль местной власти. Например, когда «Эгладор» переезжал на Лысую гору (холм рядом с Андреевским монастырем) и там начались разборки с местными, то оставались с ними драться, а в случае чего и пить водку одни и те же люди, всей тусовочке известные, – и это были мы плюс еще некоторое количество достойных мужчин.
К тому моменту мы уже были достаточно взрослыми и достаточно слаженной командой, при этом были отчаянными и были готовы в любой момент без проблем подраться с применением любых подручных средств. Благодаря этому нами было пресечено изрядное количество «левой» агрессии в адрес «Эгладора». Так что хоть нас никто и не назначал и никаких петиций не подписывал, но властью, вернее – силовой ее частью, на тусовке были именно мы.
– Но в итоге со стороны у многих создалось впечатление, что отношения уже внутри «Эгладора» эволюционировали в сторону взаимной жестокости. Все разделились на кланы по принципу «прильни к тем, кто сильнее и избивай того, кто слабее». И кончилось тем, что тусовка распалась на взаимно озлобленные группы, а оставшиеся пошли пить пиво и махнули на все это рукой.
Ты знаешь, это в принципе нормальная эволюция любой тусовки неформалов. Пока людей мало – между ними возникает взаимная приязнь на почве общих интересов и общей движухи. Куча народу друг друга лично знает, а если и не лично – то знает по принципу «это не мой кореш, но его привел Вася, а с Васей мы вместе пили».
Потом «Эгладор» начал достаточно резво расти, при этом туда намешалось немалое количество людей, не имевших отношения ни к фехтованию, ни к ролевым играм. Балласт, которому хотелось в основном побухать пивасика, поорать песен и облапать какую-нибудь «эльфийку» в кустах. Чисто проходные, одним словом, люди, которые никакой роли в тусовке не играли.
– А сейчас остались какие-то уличные сборища толкинистов?
– Насколько мне известно – нет, если не считать остатков «Эгладора». Народ в основном фехтует и тренируется по клубам. По теплому времени года бывают спорадические выхлопы на той же Болотной, но в целом уже ничего не осталось.
– А не кажется ли это неким откатом назад? Все-таки «Эгладор» – он давал немало возможностей: ты приехал, научился фехтовать, познакомился с нужными людьми, затем сколотил свою команду на игру, создал свой клуб, а сейчас все это как, только через интернет?
– Фактически да. Ну что ж, новое время – новые правила.
– А расскажи про «Поганище» под памятником Ленину на «Октябрьской». Там-то вы какую высшую справедливость восстанавливали?
– «Октябрьская» была уже просто местом, где можно было клево потусить. Это как некий дружественный кабак, куда ты приходишь, и там есть куча людей, с которой можно встретиться в одно время и в одном месте.
– А там откуда насилие пошло?
– Ну как – центр города, многие люди вели себя, значит, асоциально (смеется). Все то же самое. Часть тех граждан с «Эгладора», которые не растворились в истории и не рассосались, потом стали тусить на «Поганище» и перенесли туда все те же самые свои пороки.
– Ну, хорошо. Вот кто-то повел себя асоциально, бутылку там разбил или еще что-то. Но драки в центре Москвы, том числе с применением «розочек» и ножей – это разве не асоциальное поведение?
– Нет, это насилие, необходимое для того, чтобы сделать место своего пребывания хорошим и комфортным.
– Это с твоей точки зрения. А с точки зрения окружающих, прохожих и сотрудников милиции оно в результате выглядит еще более асоциальным. Разбитую бутылку наутро уберет дворник, а вот когда кому-то «розочку» из этой бутылки в глаз сунули – то это уже уголовное дело.
– Да, но гражданам было на это плевать, органам правопорядка было тоже плевать, да и нам, в общем-то, тоже, честно говоря. Вот я могу привести пример со своим подъездом.
Когда я заселился в новый дом, у меня квартира была на восьмом этаже, а на пятом прописались варщики «винта» (наркотик кустарного изготовления). Ну и люди валялись там прямо на лестничной клетке со шприцами в венах.
Я раз милицию вызвал, два, потом сам сходил поговорить. А потом мне все это надоело, мы пришли с парнями, все у них разломали, а их самих отлупили. Теперь у меня на пятом этаже цветы, ковры – и никаких варщиков «винта».
Да, наверное, с какой-то точки зрения это все со стороны выглядело плохо, асоциально, и, возможно, эту проблему надо было решать как-то по-другому. Но зато теперь в моем подъезде царят тишина и спокойствие и все соседи знают, что я в случае чего могу навести порядок. Вот, собственно, и все.
– Но ведь на «Октябрьской» порядок так и не навели…
Сейчас там никто не бьет ни людей, ни бутылки. Прекрасные люди, все общаются, все хорошо, и за последние два года я там только одну драку помню, опять же из-за того, что человек нажрался и бузил.
Фото из архива Адрея Виленского
Вообще все почему-то припомнают нам какие-то злые вещи, но совершенно не помнят о том добре, которое мы привнесли в тусовку. Например, именно мы с Октябрьской повывели скинхэдов.
– О, как! Расскажи!
– Есть на тусовке такой чувак – Ваня Азазелло. И вот как-то раз его порезали, семь ножевых в спину навтыкали. И когда мы его грузили в скорую, Ваня в полубессознательном состоянии успел прошептать: «Скины». Ну, мы собрались и вломили им. А потом, в следующий раз, снова собрались – и снова вломили, и так до тех пор, пока они не перестали там появляться. Но это так, мелочь…
– А что было из крупного?
– Ну, например, именно мы начали первой возить в Москву текстолит, чем обвалили цены и дали возможность большинству толкинистов обзавестись орудиями поприличнее «клюшки на пенсии». Из текстолита можно было делать всякие шпаги и сабли, что резко повысило общий уровень фехтовального мастерства. Это раз.
Вот тебе два: мы основали «Баярд» – лучший и успешно тренирующий молодежь фехтовальный клуб страны. Три – мы с Никитой Альтманом создали дуэльное фехтование, вид спорта, которым сейчас занимается куча народу. Во всех регионах ныне проводятся большие соревнования и турниры, и этому положили внятное начало именно мы.
Фото из архива Адрея Виленского
В 2005 году я спас от разгона самую крупную в истории российского ролевого движения игру «Ведьмак – нечто большее». Там возникли проблемы с властями, и я отправился на переговоры, где, благодаря своему юридическому образованию и навыкам переговорщика, успешно решил все вопросы.
Вот почему-то обо всем этом вообще никто не помнит.
– А сам-то ты о старых временах вспоминаешь с ностальгией или с омерзением?
– Не-не-не, клевое было время. Было круто!
«Московские тусовки» – цикл статей о знаковых местах столицы (). Все статьи цикла можно прочесть, переходя по ссылкам на интерактивной карте:
Сюжет: Городские байки Алексея Байкова
Алексей Байков тусовки Андрей Виленский читать ролевые игры толкинисты
Ролевая игра Совета Россия-НАТО в Московском университете, 17 апреля 2012 г.
- 17 апр. 2012 г.
- |
- Последнее обновление 24 апреля 2012 г., 17:30
- Украинский
- Английский
- Французский
- Русский
Скачать изображение в высоком разрешении
#24 с Битвой за Москву (1-е издание) — Стратегия и тактика
Автор: SPI
Тип: Журнал
Линия продуктов: Стратегия и тактика #01 — #50
Описание
Особенности:
Битва за Москву
Летающие тигры
GAGE Review: Panzerblitz
Записная книжка Wargamer
Первая мировая война, Артиллерия на Западном фронте
Более
Посмотреть корзину (0)
Продолжить покупки
Посмотреть список
Продолжить покупки
Каждый предмет в нашем инвентаре был проверен, очень строго оценен и упакован в пакеты для его защиты.
SW
В термоусадочной пленке. Все еще в оригинальной заводской термоусадочной пленке, состояние видно через термоусадку. Например, «SW (NM)» означает, что товар упакован в термоусадочную пленку в почти идеальном состоянии.
Как новый
Безупречный. Совершенно новый.
НМ
Рядом с Монетным двором. Как новый, с минимальным износом, во многих случаях неотличимый от монетного двора. Почти идеально, очень коллекционно.
Настольные и военные игры в этом состоянии практически не изнашиваются и считаются перфорированными, если только в примечании о состоянии не указано, что они не перфорированы.
EX
Отлично. Немного б/у, но почти как новый. Могут быть видны очень маленькие складки корешка или небольшой износ углов. Абсолютно без надрывов и следов, коллекционное состояние.
VG
Очень хорошо. Использовал. Могут быть складки среднего размера, вмятины на углах, незначительные надрывы или потертости, небольшие пятна и т. д. Полный и очень пригодный для использования.
Fair
Очень хорошо использованный, но полный и пригодный для использования. Могут иметь дефекты, такие как разрывы, следы от ручки или выделения, большие складки, пятна, отметины и т. д.
- Предметы в коробках указаны как «код/код», где первый код обозначает коробку, а второй код описывает содержимое. Если указано только одно условие, то коробка и содержимое находятся в одном и том же состоянии.
- Знак «плюс» указывает, что элемент близок к следующему наивысшему состоянию. Например, EX+ — это предмет в состоянии между «Отличное» и «Почти новое». Знак «минус» указывает на обратное.
- Крупные дефекты и/или отсутствующие компоненты отмечаются отдельно.
- Жетоны настольных игр перфорированы, если не указано иное. Из-за природы свободных счетчиков, если игра неиграбельна, она может быть возвращена с возмещением покупной цены.
- В большинстве случаев игры в коробках и бокс-сеты не поставляются с кубиками.
- Картонная подложка миниатюрных пачек не сортируется. Если они чрезмерно изношены, они будут помечены как «карта изношена».
- Плоские лотки для игр SPI не классифицированы и имеют обычные проблемы. Если они чрезмерно изношены, они будут помечены как «изношенные лотки».
- Отметка остатка. Отметка остатка обычно представляет собой небольшую черную линию или точку, написанную фломастером или фломастером на верхнем, нижнем и боковых краях страницы, а иногда и на символе UPC на обратной стороне книги.