Настольные игры во владивостоке: Hobby Games – Владивосток, на Луговой улице

Потоковая служба (например, netflix)

Запирающиеся шкафчики

Датчик дыма

Ключ-карта доступа

Окно

Детектор угарного газа

Источники окиси углерода

Однокомнатные кондиционеры для гостей размещение

Ручная дезинфицирующая среда

Dool

Shareed Want.

Стиральная машина

Видеоигры

Отопление

Тапочки

Спутниковые каналы

Cable Channels

soundproofing

View

Hardwood or parquet floors

wake-up service

Mosquito net

tumble dryer

wardrobe or closet

game console

полотенца

белье

вешалка для одежды

туалетная бумага

настольные игры/пазлы

книги, DVD или музыка для детей

trash cans

shampoo

body soap

socket near the bed

hypoallergenic pillow

Inner courtyard view

Quiet street view

streaming service (like netflix)

Запирающиеся шкафчики

дымовая сигнализация

ключ-карта доступа

детектор угарного газа

источники угарного газа

Однокомнатные кондиционеры для гостевого размещения

Ручная дезинформ

Душ

.

видеоигры

отопление

тапочки

спутниковые каналы

кабельные каналы

soundproofing

View

Hardwood or parquet floors

wake-up service

Mosquito net

tumble dryer

wardrobe or closet

game console

towels

белье

вешалка для одежды

туалетная бумага

настольные игры/пазлы

книги, DVD или музыка для детей

trash cans

socket near the bed

hypoallergenic pillow

carbon monoxide sources

carbon monoxide detector

privacy curtain

Reading light

key card access

smoke alarm

Запирающиеся шкафчики

Потоковая служба (например, netflix)

Вид на тихую улицу

Вид во внутренний двор

hand sanitiser

single-room air conditioning for guest accommodation

shower

Air conditioning

Desk

Shared bathroom

seating area

toilet

Washing machine

video игры

Отопление

Тапочки

спутниковые каналы

Кабельные каналы

звукоизоляция

View

ПАРКОВЫЕ ИЛИ ПАРКОТНЫЕ ПОЛЯ

Служба пробуждения

Mosquito Net

Tumble Dryer

ОБСУДОВАНИЯ ИЛИ закрытие 9000 9000 2

ОБС вешалка для одежды

туалетная бумага

настольные игры/пазлы

книги, DVD или музыка для детей

мусорные баки

shampoo

body soap

socket near the bed

hypoallergenic pillow

Inner courtyard view

Quiet street view

streaming service (like netflix)

Lockers

smoke alarm

ключ-карта доступа

датчик угарного газа

источники угарного газа

одноместный кондиционер для гостевого дома

Ручная дезинзер

Душ

Кондиционер

Стол

Shared Want

Seating Searing

Fuame Want 9000 2 .

Спутниковые каналы

Кабельные каналы

Звукоизоляция

Вид

Деревянные или паркетные полы

wake-up service

Mosquito net

tumble dryer

wardrobe or closet

game console

towels

linen

clothes rack

toilet paper

Board игры/пазлы

книги, DVD или музыка для детей

мусорные баки

шампунь

мыло для тела

розетка возле кровати

Гипоаллергенная подушка

Внутренний внутренний двор вид

Вид на улицу

Служба потоковой передачи (например, Netflix)

Lockers

однокомнатный кондиционер для гостевого дома

дезинфицирующее средство для рук

душ

Air conditioning

Desk

Shared bathroom

seating area

toilet

Washing machine

video games

Heating

Slippers

satellite channels

Cable Channels

Звукоизоляция

Деревянные или паркетные полы

Услуга пробуждения

Москитная сетка

Tumble Dryer

ГОРДОБ ИЛИ ШКОНА

ИГОВОЙ Консоль

Полотенца

LINEN

СЕБе дети

урны для мусора

шампунь

мыло для тела

розетка возле кровати

гипоаллергенная подушка

стриминговый сервис netflix (like)0003

Lockers

smoke alarm

key card access

Reading light

privacy curtain

carbon monoxide detector

carbon monoxide sources

single-room air conditioning for guest accommodation

дезинфицирующее средство для рук

Внутри российских «фильтрационных лагерей» на востоке Украины

Утром 13 апреля, через сорок семь дней после того, как Россия начала осаду украинского портового города Мариуполя, мужчина лет двадцати с небольшим, которого я Звонок Тараса услышал лай его собаки во дворе. Двумя днями ранее президент Украины Владимир Зеленский объявил Мариуполь «полностью разрушенным». Российские войска разбомбили или иным образом повредили девяносто процентов зданий, в том числе десятки школ и родильный дом. По оценкам мэра, было убито не менее двадцати одной тысячи жителей. Большую часть осады Тарас провел с семьей в маленьком подвале, без электричества и водопровода. Время от времени он всплывал на поверхность, чтобы набрать ведра дождя для питья или приготовить пшеничную кашу на дровах. Все вышки сотовой связи упали. Но Тарас через знакомого узнал, что в соседнем районе жив близкий друг, и пригласил своего друга прийти «напиться и немного поплакать». Когда Тарас услышал лай собаки, он решил, что его друг пришел, и выбежал навстречу.

Эта статья была поддержана Пулитцеровским центром.

У двери стояли двое мужчин в военной форме с автоматами в руках. Тарас понял, что они русские, по белым повязкам, обернутым выше колен и локтей, которыми оккупационная армия пользовалась, чтобы избежать дружественного огня. Были также различия в их акцентах; мужчины применяли твердую «г» там, где украинцы используют воздушную «ч» в таких словах, как govori или «говорить».

«Кто здесь живет?» — спросил один из солдат.

— Я и моя семья, — сказал Тарас.

Мужчины прошли мимо него и начали обыскивать дом, комнату за комнатой. Они записали полное имя Тараса. Они отметили марку и модель его автомобиля. Один из солдат изучил регистрацию автомобиля Тараса и заметил, что там указан другой адрес. Тарас пытался объяснить, что до блокады у него была квартира за городом. «Снаружи!» — крикнул солдат. «Вы должны пройти осмотр».

Тарас слышал, что в некоторых кварталах пропадают мужчины. Он нервно спросил солдата: «Сколько времени это займет?»

«Два часа».

Тарас проголодался — со вчерашнего дня ничего не ел. Он надел кроссовки, синие джинсы и легкую куртку. Русские сопроводили его до перекрестка. Он был не один: шесть его соседей, все мужчины призывного возраста, были схвачены и охранялись группой солдат. Оглянувшись на квартал, Тарас увидел, что все больше русских ходят от дома к дому, вытаскивая на улицу молодых украинцев. В итоге с Тарасом собралось человек сорок.

Подъехал белый автобус, и Тарасу и его соседям приказали сесть. Когда они вошли и двери закрылись, один из русских встал и сказал: «Вы нас не знаете, а мы вас не знаем. Мы доверяем вам ровно настолько, насколько вы доверяете нам». Он издал единственное основное правило: «Если будешь капризничать, мы вытрём тобой пол. Все понимают?»

Когда автобус тронулся, Тарас уставился в окно. Колоссальный металлургический комбинат имени Ильича с его когда-то вздымающимися трубами, катящимися конвейерными лентами и бушующими доменными печами становился все меньше и меньше. Накануне Россия заявила, что в ее тени сдались тысяча двадцать шесть украинских солдат. Тарас видел большие многоквартирные дома, превращенные в руины, дома без стен и потолков. Он увидел во дворах грубо вырытые могилы и лежащие под мостом три разлагающихся человеческих тела. Ничего не осталось, подумал он. Мужчины в автобусе смотрели на руины.

После получаса езды на северо-восток автобус остановился перед обветшалым банкетным залом полугородского поселения Сартана на берегу реки Кальмиус. Солдаты забрали удостоверения личности мужчин и загнали их внутрь. Там солдат выкрикивал имя пленника и приводил его в кабинет, что-то вроде импровизированной комнаты для допросов. Когда назвали имя Тараса, он зашел в кабинет и обнаружил двенадцать солдат, сидящих за несколькими столами.

«Вы служили в армии?» — спросил один из них.

«Я бы хотел, чтобы все это когда-нибудь стало твоим, сынок, но оно принадлежит конкуренту».

Карикатура Фрэнка Котэма

«Нет».

«Почему бы и нет?»

— У меня белый билет, — сказал Тарас, имея в виду казенный пропуск, в котором указано, что он не годен к военной службе по состоянию здоровья. У Тараса с мальчишескими чертами лица и лохматыми светлыми волосами были проблемы с коленями после того, как он порвал мениск во время игры в футбол. Исключение было разочарованием; он думал, что поступит в армию, как его отец, а до него его отец. Теперь он просто сказал: «Спортивная травма».

«Раздевайся», — потребовал другой солдат.

Тарас разделся до нижнего белья. Солдаты со своих мест осматривали его на предмет татуировок и любых отметин, которые могли указывать на то, что он недавно участвовал в бою — мозоли на руках, натертости на шее от бронежилета, синяки на плече от отдачи огнестрельного оружия.

Поддразнивая его, один из следователей спросил: «Где ты собираешься служить?»

«Нигде».

В полдень пленников вывели наружу. На земле лежал снег. Утро было пасмурным, а теперь пошел дождь, усугубивший холод. Подъехали еще четыре автобуса, и Тарас стоял и ждал, пока обработают еще около ста пятидесяти пленных. К тому времени, как он вернулся в автобус, его куртка и кроссовки промокли насквозь. Он дрожал.

Автобусы продолжили движение на северо-восток, въезжая в самопровозглашенную Донецкую Народную Республику, сепаратистский регион, независимость которого Украина не признала. Они остановились в селе Казацком, которое несколько лет назад было захвачено пророссийскими сепаратистами. Там, в столовой старой начальной школы, каждому мужчине давали небольшую порцию водянистого супа.

С наступлением ночи пленники расстелили плотные ряды тонких циновок в классах и коридорах. Все задержанные, по-видимому, были гражданскими лицами из рабочего квартала Тараса, людьми, которые провели предыдущие недели, занятые не победами в битвах, а тем, чтобы изо дня в день поддерживать жизнь своих семей в условиях крайних лишений. Сам Тарас уже потерял более двадцати фунтов менее чем за два месяца в осаде, заметное снижение для и без того гибкого тела. У него развилась хроническая боль в груди, которая, как он предположил, была вызвана вдыханием спертого воздуха из подвала или сном на бетоне.

Тарас вытащил свой коврик в коридор. В животе у него заурчало, а одежда все еще была влажной от дождя. Голодный, замерзший и измученный, он свернулся клубочком и заснул беспокойным сном. Он еще не слышал термина, который скоро станет привычным: «фильтрационный лагерь».

Фильтрация, в широком смысле понимаемая как процесс, с помощью которого правительство военного времени или негосударственный субъект выявляет и изолирует лиц, которых считает угрозой, сама по себе не нарушает международное гуманитарное право. В недавнем отчете исследователей из Йельского университета об оккупации Россией восточной Украины отмечается, что «оккупирующие державы в международных конфликтах имеют право регистрировать лиц в пределах своей зоны контроля; контролирующие силы могут даже задерживать гражданских лиц в определенных ограниченных обстоятельствах». Система может включать в себя различные контрольно-пропускные пункты, пункты регистрации, центры задержания и лагеря задержания. На заседании Совета Безопасности ООН в начале этого месяца представитель России в ООН Василий Небензя зашел так далеко, что назвал программу фильтрации «нормальной военной процедурой». Является ли фильтрация нормальной процедурой или чем-то еще хуже, зависит от того, как она выполняется и с какой целью.

В 1994 году Россия начала полномасштабное военное вторжение, чтобы вернуть себе Чечню, сепаратистский анклав, провозгласивший независимость тремя годами ранее. На следующий день после прихода российских танков МВД России издало директиву № 247: «Создать фильтрационные пункты для выявления лиц, задержанных в зонах боевых действий, и их причастности к боевым действиям». (В России термин «фильтрационный пункт» вошел в оборот во время Второй мировой войны, когда советские власти начали выявлять на освобожденной от немцев территории то, что глава сталинской охранки Лаврентий Берия называл «вражескими элементами».) Первый лагерь в столице Чечни Грозном открылся 20 января 19 года.95. В следующем году исследователи Хьюман Райтс Вотч пришли к выводу, что российские военные избивали и пытали содержащихся там чеченцев. Многие впоследствии использовались в качестве «живых щитов» в бою и в качестве «заложников для обмена на российских задержанных».

Спустя три года, во время Второй чеченской войны, российский генерал Виктор Казанцев расширил фильтрацию, введя «режим проверки личности» в «освобожденных районах» и призвав «ужесточить процедуры досмотра на блокпостах». Произвольно задерживались чеченские граждане в еще большем количестве; их часто выпускали без документов, удостоверяющих личность, что ограничивало их свободу передвижения и подвергало их повторному аресту на контрольно-пропускных пунктах. H.R.W. В отчете излагалась ставшая стандартной стратегия: российские войска обстреливали чеченские общины, а затем проводили «зачистку», в ходе которой солдаты ходили по домам и арестовывали мужчин, а иногда и женщин, подозреваемых в связях с повстанческими силами.

Исследователи охарактеризовали процесс фильтрации в Чечне как форму «коллективного наказания», применяемого не только к пропавшим без вести, но и к их семьям. Одна женщина, имея в виду увезенного родственника-мужчину, сказала исследователям: «Его нигде нет — ни среди живых, ни среди мертвых». Известная правозащитная группа «Мемориал», которую Верховный суд России закрыл в начале этого года, подсчитала, что во время двух войн России в Чечне погибло не менее семидесяти тысяч мирных жителей и более двухсот тысяч чеченцев прошли через фильтрационные лагеря.

В начале 2014 года российские войска вторглись в Крым и аннексировали его. Несколько месяцев спустя в Донбасс на востоке Украины в поддержку ДНР вошел российский «гуманитарный конвой», в состав которого в итоге вошли около двенадцати тысяч военнослужащих. и так называемая Луганская Народная Республика. Зимой следующего года украинский парламент поручил пятнадцати международным и украинским правозащитным организациям подготовить доклад о местах незаконного содержания под стражей в оккупированных частях Донбасса. В отчете, опубликованном в 2015 году, указаны 79 объектов, находящихся в ведении российских сил и связанных с Россией вооруженных групп. На основании обширных показаний авторы обнаружили «широко распространенную практику пыток и жестокого обращения с незаконно удерживаемыми гражданскими лицами и военнослужащими».

Выжившие представили подробные отчеты об избиениях, лишении сна, принудительных работах, принудительных тренировках, инсценировках казней, неспровоцированной стрельбе в конечности задержанных и угрозах причинить вред семьям задержанных. Один выживший рассказал следователям: «Они прикасались к моей голове и гениталиям металлическим стержнем, заряженным электричеством. Они ударили меня шомполом. Меня подвешивали к потолку, обливали холодной водой на морозе».

Следователи установили, что суровость наказания, назначенного лагерной охраной, зависела от ряда переменных, в том числе военного прошлого и, прежде всего, «политических взглядов» задержанного, в частности, степени, в которой он выражал «поддержку государственной суверенитет». Одна тактика, известная как «слон», заключалась в том, чтобы надеть противогаз на голову задержанного и перекрыть поток воздуха. Двое мужчин были кастрированы на глазах у других задержанных. На одном объекте лагерная охрана вырезала слово «бандера» в честь Степана Бандеры, украинского националиста и пособника нацистов, казненного КГБ. в 1959 — на грудь задержанному перед его убийством. Таня Локшина, старший научный сотрудник H.R.W., сказала мне, что, основываясь на показаниях украинских мирных жителей, которые содержались под стражей в четырнадцати местах во время текущего конфликта, «есть веские основания полагать, что сегодня в подобных учреждениях пытают мужчин».

21 марта этого года, на двадцать пятый день текущего вторжения, Посольство России в Вашингтоне, округ Колумбия, выступило с заявлением: «Мы обратили внимание на претензии украинских властей, которые распространяются в СМИ США о якобы создании нашими военными «фильтрационных лагерей». Истории о произвольных задержаниях и исчезновениях, появляющиеся в Мариуполе, являются «фабрикацией», говорится в заявлении. В нем фильтровальные лагеря описывались просто как «блокпосты для мирных жителей, покидающих зону активных боевых действий», и утверждалось, что русские «помогали им остаться в живых, снабжая их продовольствием и лекарствами».

Тарас проснулся на рассвете от звука русских солдат, приказавших всем выйти на улицу. В то утро их отвезли на автобусе в другой лагерь, в близлежащее село Безыменное (по-русски «безымянный»), где русские и ДНР находились в лагере. силы содержали еще шестьсот или около того задержанных, в том числе несколько женщин. Подъехав к лагерю, Тарас увидел группу бело-голубых палаток. В предыдущем месяце российская государственная газета «Российская газета» признала существование лагеря, заявив, что украинцев направляли туда, чтобы они не «проникли в Россию через поля или замаскировались под беженцев, чтобы избежать наказания. ”

В Безыменном каждого задержанного фотографировали с четырех сторон, брали отпечатки пальцев и подвергали повторному обыску с полным раздеванием. Любой, у кого был мобильный телефон, должен был сдать его и указать код доступа; сотрудники лагеря просматривали фотографии, текстовые сообщения и историю просмотров. Они подключили устройства к компьютеру и записали их пятнадцатизначные серийные номера.

В палатке Тараса допрашивали сотрудники Федеральной службы безопасности России, главного правопреемника КГБ. На этот раз вопросы были более наводящими. Каковы были его взгляды на правительство в Киеве? О местной власти в Мариуполе? Члены его семьи служили в украинской армии? В добровольческих батальонах? Были ли у него знакомые в России? На каждый вопрос Тарас отвечал тактично, но правдиво. Он сказал следователям, что, по его мнению, Мариуполь процветал до российской «спецоперации», и что он никогда в жизни не встречал фашиста.

Время от времени следователь, то ли из-за разочарования, то ли из-за скуки, шел не по сценарию. А иногда даже, казалось бы, правильный ответ был недостаточно хорош. Если задержанный говорил, что не одобряет киевскую власть, его следователь может настоять на том, чтобы он разъяснил , почему он не одобряет. Тарас не мог понять, что происходит. Были ли эти интервью направлены на получение достоверной информации? Или вся эта унизительная процедура была своего рода идеологической проверкой?

После этого сотрудник лагеря вручил ему лист синей бумаги со штампом «Ф.П. Безименное». Ф.П. расшифровывался как пункт фильтрации. Тарас предположил, что «прошел» фильтрацию и получил разрешение на возвращение домой. Вместо этого мужчин отправили обратно в импровизированную тюрьму в Казацком. С них сняли квитанции о фильтрации.

Следующие недели прошли в унылом ритме. У задержанных была только та одежда, в которой они были одеты в день задержания. Случаи того, что оказалось пневмонией или Вспыхнул COVID , но солдаты не оказали ни помощи, ни лекарств. Когда один больной задержанный начал исчезать, остальные умоляли вызвать скорую помощь, но безрезультатно. Через несколько часов мужчина был мертв. Охранники приказали двум задержанным перевезти тело в спортзал.

Фильтрационная квитанция, выданная гражданину Украины, которого допрашивали в лагерях в Донецкой области, что является частью того, что в недавнем отчете Йельского университета названо «крупномасштабным аппаратом досмотра и внесудебного задержания». Фотография Тако Робакидзе для The New Yorker

Охранники ничего не объяснили. Задержанных, проявлявших излишнюю настойчивость в вопросах, избивали. Один особенно несчастный мужчина умолял освободить его из-за его матери, которая, по его словам, была парализована и находилась дома одна. Позже он узнал, что она умерла, вероятно, от голода. Охранники не позволили ее сыну покинуть лагерь, чтобы присутствовать на ее похоронах.

Один из мужчин использовал мел, чтобы отметить каждый прошедший день. Еду подавали один раз утром и один раз днем. За общими столами, предназначенными для детей, мужчины ели рис или простые макароны, которые, как позже сказал один задержанный, «напоминали клей». По периметру дома рос черемша, и Тарас стал есть луковицы целиком, как яблоко. Воду, которую нужно было доставлять в лагерь, раздавали через день. На обход часто не хватало. В классах заключенные использовали тюремный крючок советских времен, чтобы прокипятить и обеззаразить его, поместив один конец металлической проволоки в банку с водой, а другой вставив в электрическую розетку. Несмотря на это, диарея распространилась по лагерю.

Без работающих туалетов задержанные справляли нужду в поле. Иногда кто-то капризничал или пытался сбежать. Насколько мог судить Тарас, ни одна из попыток побега не увенчалась успехом. Иногда солдаты валили человека на землю и связывали ему запястья за спиной скотчем. На глазах у всех его затаскивали в машину и увозили. В конце концов охранники разрешили некоторым мужчинам покинуть лагерь в течение дня, чтобы работать на близлежащих фермах, чтобы они могли купить себе дополнительную еду и сигареты в местном магазине. Ночью они всегда возвращались; Во всех направлениях были военные блокпосты, а в ДНР украинца, пойманного без документов, ждала участь похуже бессрочного ареста.

По необъяснимым причинам мобильные телефоны задержанных были возвращены им после досмотра. Тарас проводил время, просматривая старые фотографии лучших дней: селфи с девушкой, с которой он познакомился в Instagram двумя годами ранее; кадры из поездки в Париж. Не было возможности напрямую связаться с членами семьи в Мариуполе, где по-прежнему не было сотовой связи. Но в школе был Wi-Fi, и мужчины могли следить за новостями. Некоторые имели связи с ДНР. правительство. Они звонили, чтобы попытаться получить ответы. «Тебя скоро освободят», — сказали одному из них. Другому сообщили, что «вас переведут в Россию», другому — что Д. Н.Р. вооруженные силы «мобилизуют вас и отправят на передовую». Один из пленников даже позвонил в ДНР. власти. «Мой паспорт был украдено , — услышал Тарас голос мужчины. «Меня держат против моей воли ». Прошло несколько часов. Подъехала машина местной полиции. Охранники лагеря вызвали задержанного.

«Вы подали жалобу?» — спокойно спросил полицейский.

— Да, — ответил задержанный.

Подошел российский солдат и вручил задержанному паспорт.

«Ну, паспорт у тебя есть?» — спросил офицер.

Задержанный колебался. «Да.»

«Хочешь знать, почему ты здесь?» — сказал офицер. «Теперь ты отправишься туда, где тебе объяснят все, что тебе нужно знать».

Через четыре дня местная полиция вернула мужчину в лагерь. Другие задержанные засыпали его вопросами. Куда он делся? Что они сказали? Как его лечили? На нем не было никаких следов физического насилия, но он явно был потрясен. В конце концов, он рассказал, что его увезли в тюрьму где-то в Донецке и оставили в камере с одним куском хлеба. Он замолчал, отказываясь отвечать на какие-либо вопросы, и удалился на свою циновку.

Более чем через две недели после того, как мужчин задержали, Тарас позвонил в D.P.R. Горячая линия пропавших без вести.

«Как зовут пропавшего человека?» — спросил оператор.

Тарас назвал свое имя, дату рождения и город проживания. Он мог слышать, как оператор вводит информацию. Он глубоко вздохнул, мышцы его челюсти напряглись.

После минутного поиска оператор ответил: «Физическое лицо прошло фильтрацию 14 апреля и было возвращено в Мариуполь».

Тарас начал паниковать, его сердцебиение участилось. Он рассказал о звонке своему товарищу по задержанию, и тот задал вопрос о себе. Оператор сообщил ему, что он тоже прошел фильтрацию и освобожден.

Звонил еще один задержанный. Затем еще один. Всего на горячую линию по поиску пропавших без вести позвонили полдюжины мужчин и получили один и тот же ответ. Все они прошли фильтрацию 14 апреля. Они были освобождены из-под стражи и благополучно вернулись в свои общины в Мариуполе.

В середине июня в уличном кафе Тбилиси, столицы Грузии, я познакомился с Таней Локшиной, старшим научным сотрудником Хьюман Райтс Вотч и последним главой ее московского бюро. Двумя месяцами ранее Минюст России «снял» организацию с регистрации. Локшина с ослепительно рыжими волосами была в вышиванке и браслетах из бисера, производя впечатление профессора гуманитарного училища. Она руководила бюро девять из тридцати лет его работы и, как и остальные ее коллеги, теперь жила и работала в изгнании.

За турецким кофе и местными сигаретами Локшина рассказала мне, что 24 февраля — всего за несколько часов до того, как Владимир Путин начал свое вторжение, когда большая часть мира все еще считала, что он блефует, — она собрала «небольшой чемодан, полный купальных костюмов» и села на рейс в Канкун, давно запланированную поездку на зимние каникулы для ее девятилетнего сына. Когда самолет приземлился, она включила телефон и узнала, что российские танки перешли границу Украины. Пляж должен был подождать. Локшина с сыном улетели в Северную Калифорнию. Он остался там с родственниками, а следующие тридцать шесть часов она провела в поездке в Польшу, чтобы собрать свидетельства украинских беженцев. Она продолжила свои интервью на границе Молдовы с Украиной. В апреле она совершила короткую поездку в Москву, чтобы разобрать H.R.W. бюро, прежде чем отправиться в Киев и Львов на западе Украины, чтобы встретиться с людьми, подвергшимися фильтрации на оккупированных территориях. Через несколько недель она забрала сына и навсегда переехала в Тбилиси.

Локшина считает, что российская сеть центров фильтрации служит множеству взаимосвязанных стратегических императивов, в том числе обработке гражданских лиц для передачи в Россию, проверке комбатантов и диверсантов, сбору военной разведывательной информации, получению ложных показаний о военных преступлениях, совершенных украинскими солдатами, сбору личных данных. данные о мирном населении, и зачистка оккупированных территорий от жителей, недостаточно лояльных Москве.

Представитель ФСБ России заявил, что фильтрация преследует более узкую цель: поймать «беглых от правосудия». Министерство внутренних дел Д.Н.Р. заявил, что «фильтрационные мероприятия» необходимы для перехвата «лиц, аффилированных с силовиками Украины, участников националистических батальонов, членов диверсионно-разведывательных групп, а также их пособников».

Эти официальные обоснования не являются полностью ложными. В августе газета Times взяла интервью у нескольких украинских «партизан», комбатантов, которые действуют на оккупированных территориях. Во всем, кроме имени и одежды, они солдаты действительной службы, работающие в подпольных ячейках, неизвестных даже друг другу. В Крыму партизаны помогли взорвать российскую авиабазу. В Запорожье отравили группу российских солдат численностью около пятнадцати человек. Согласно Times , «боевики наносят удары скрытно в местах, которые они хорошо знают, используя заминированные автомобили, мины-ловушки и целенаправленные убийства из пистолетов, а затем сливаясь с местным населением».

Тем не менее, даже если первоначальной целью фильтрации была ограниченная военная цель — разделение гражданских лиц и комбатантов — процесс быстро превратился в нечто гротескное. Большая часть мужского населения юго-востока Украины была допрошена и освобождена, интернирована, депортирована, исчезла или убита. Согласно оценке Национального совета по разведке США, «тем, кто считается не представляющим угрозы, могут быть выданы документы и разрешено оставаться в Украине с определенными ограничениями. Тем, кто считается менее опасным, грозит насильственная депортация в Россию. Те, кого считают наиболее опасными, вероятно, содержатся в тюрьмах». Владимир Щербав, сотрудник Мониторинговой миссии ООН по правам человека в Украине, сказал мне: «Если у вас сине-желтый фон на вашем телефоне, вы не проходите фильтрацию, и точка».

Точное количество украинцев, содержащихся в фильтрационных центрах в России и на оккупированных территориях, неизвестно. По собственным данным России, почти четыре миллиона украинцев уже подверглись той или иной форме фильтрации и были «эвакуированы» в Россию, некоторые даже во Владивосток, недалеко от границы России с Северной Кореей. (По оценкам США, это число составляет от девятисот тысяч до 1,6 миллиона человек.) Илья Нузов, юрист российского происхождения и глава отделения Международной федерации прав человека по Восточной Европе и Центральной Азии, назвал фильтрацию России система «программа по содействию насильственному перемещению значительной части населения, которое может быть приравнено к военным преступлениям и преступлениям против человечности».

В мае Андрей Турчак, высокопоставленный чиновник путинской партии «Единая Россия», посетил Херсон, стратегический портовый город на берегу Черного моря, захваченный российскими войсками в начале войны, и заявил, что «Россия здесь навсегда. . . . Возврата к прошлому не будет». Спустя несколько недель депутат Госдумы написал, что «вхождение Херсонщины в состав России будет полным — по аналогии с Крымом». 27 июня Кирилл Стремоусов, заместитель главы созданной Россией военно-гражданской администрации Херсона, сообщил в Telegram, что город готовится к референдуму. Евгений Балицкий, назначенный Россией губернатор Запорожья, две трети территории которого находятся под контролем России, последовал его примеру. На форуме «Мы с Россией» он заявил: «Подписываю распоряжение Центральной избирательной комиссии о начале подготовки к проведению референдума о воссоединении Запорожской области с Российской Федерацией». Накануне вечером в обращении к нации президент Зеленский сказал: «Мы ничего не отдадим из того, что принадлежит нам. . . . Если оккупанты пойдут по пути псевдореферендумов, они закроют для себя всякую возможность переговоров с Украиной и свободным миром».

«Вау! Он будто полностью одержим тобой».

Карикатура Рэйчел Дойч

Майкл Карпентер, посол США в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, сказал мне, что Россия пытается обеспечить более «послушное, податливое население» на территориях на юго-востоке. «В Пентагоне есть термин «оперативная подготовка обстановки» — на военном языке для создания условий для контроля», — сказал он. В августе Лаборатория гуманитарных исследований Йельской школы общественного здравоохранения обнаружила в Донецке двадцать одно очевидное фильтрующее учреждение; это была наиболее полная оценка того, что исследователи из Йельского университета назвали «крупномасштабным аппаратом проверки и внесудебного задержания». (Двумя месяцами ранее Национальный совет США по разведке определил восемнадцать.) Используя спутниковые снимки высокого разрешения, они обнаружили «две отдельные области нарушенных земных отметин». . . возможно, согласуется с потенциальными индивидуальными или массовыми захоронениями». Задержанные, которые были освобождены из некоторых учреждений, выявленных исследователями, сообщали о «недостатке еды и чистой воды, воздействии стихии, отказе в медицинской помощи» и «использовании электрошока, экстремальных условиях изоляции и физическом насилии».

На недавнем заседании Совета Безопасности ООН Линда Томас-Гринфилд, посол США в ООН, заявила, что российская программа фильтрации и массообмена находится под пристальным наблюдением и координацией Кремля. Она также отметила, что Россия «навязывает в школах свою учебную программу и пытается заставить граждан Украины подавать заявления на получение российских паспортов». Она сказала, что побудительный мотив всех этих мер был ясен: «подготовиться к попытке аннексии». Василий Небензя, посол России в ООН, назвал слова Томаса-Гринфилда «новой вехой в дезинформационной кампании, развязанной Украиной и ее западными сторонниками».

Спустя семь месяцев войны более широкие планы России в отношении Украины сейчас находятся в большем беспорядке, чем когда-либо с начала вторжения. Недавно, после затянувшейся тупиковой ситуации, украинские военные отвоевали более тысячи квадратных миль территории на северо-востоке страны. «Проверка реальности вокруг Харькова делает ситуацию чрезвычайно нестабильной», — сказал мне Хубертус Ян, исследователь российской имперской истории из Кембриджского университета. На прошлой неделе установленные Россией администрации в Луганске, Донецке, Херсоне и Запорожье провели референдумы. По данным Центральной избирательной комиссии России, результаты в пользу присоединения к Российской Федерации варьировались от 87% в Херсоне до 99% в Донецке.

В отсутствие резкого изменения судьбы на поле боя или развертывания нетрадиционных вооружений, которые могли бы втянуть в войну сил НАТО , наиболее реальным концом игры для Москвы теперь может быть укрепление своего контроля над выпотрошенными регионами, примерно на сорока тысячах квадратных метров. миль, содержащих богатые сельскохозяйственные угодья и чрезвычайно ценные шахты. На недавней пресс-конференции Путин заявил, что это его «главная цель», не упомянув о «демилитаризации» или «денацификации» всей страны, как он ранее заявлял. На следующей неделе он приказал провести «частичную» мобилизацию до трехсот тысяч резервистов. В пятницу во время церемонии в Кремле он объявил, что Россия приобрела «четыре новых региона», приветствуя жителей этих территорий как «соотечественников навеки». Присутствовали четыре доверенных лица; в какой-то момент они собрались вместе и пожали руки Путину, скандируя: «Россия! Россия!»

Стивен Биддл, аналитик по вопросам обороны в Школе международных и общественных отношений Колумбийского университета, сказал мне: «Путин может уйти на любую позицию, которую он сочтет оправданной, окопаться и затянуть войну, делая ставку на то, что его политическая позиция сможет сохраниться в долгосрочной перспективе. страдания. Если осенью и в 2024 году победят американские республиканцы, он может быть прав — президент Трамп быстро откажется от Украины, а конгресс Трампа-республиканца может отказаться от них раньше».

Какими бы ни были конечные цели Кремля, Локшина из H.R.W. сказала, что ясно, что русские также используют фильтрацию и перемещение населения в пропагандистских целях дома: «Их реакция на семь миллионов украинцев, бегущих в Европейский Союз, такова: получили четыре миллиона, так что они бегут не только к вам, но и к нам». На российском государственном телевидении группы беженцев, доставленные поездом к назначенному месту назначения, были с помпой встречены большими толпами и съемочными группами. В Туле, промышленном городе в ста двадцати милях к югу от Москвы, местный чиновник сообщил госрепортерам: «Переселенцы будут обеспечены комфортными условиями проживания и получат все необходимое».

Щербау из Мониторинговой миссии ООН по правам человека в Украине предостерег от чрезмерного экстраполирования опыта выживших. «Мы должны опасаться предвзятости выживших», — сказал он. «Каков статистический риск подвергнуться пыткам? Какова средняя продолжительность задержания? Что происходит с лицами, не прошедшими фильтрацию? У нас нет четких ответов на эти вопросы. Худшие случаи еще не известны».

Спустя почти три недели плена Тарас был в отчаянии. Каждый день он часами просматривал каналы Telegram, посвященные освещению войны, в надежде получить любую информацию, которая могла бы помочь ему сбежать. В какой-то момент он наткнулся на страницу российского оппозиционного журналиста Эдуарда Бурмистрова, который сейчас живет в эмиграции в Тбилиси. 3 мая Тарас бросил Богородицу. Незадолго до полуночи он написал Бурмистрову: «Добрый вечер, я из Мариуполя. После всего, что мы пережили, теперь нас против нашей воли увезли в какую-то деревню и отобрали документы».

Бурмистров был сотрудником телеканала «Дождь», последнего независимого телеканала России. 1 марта правительство России заблокировало станцию ​​за передачу «ложной информации» о специальной военной операции России на Украине. Сотрудники телеканала «Дождь», не в силах назвать войну «войной», не рискуя при этом получить длительные тюремные сроки, транслировали свою последнюю трансляцию из России на YouTube и закрыли свои офисы на неопределенный срок. Большинство сотрудников в течение нескольких дней сбежало в Стамбул, в Ереван, куда только можно было забронировать билеты. Бурмистров улетел в Сербию, затем в Турцию, прежде чем прибыть в Тбилиси, который быстро становился одним из крупнейших центров изгнания российских диссидентов.

Бурмистров потребовал от Тараса подробностей. Тарас написал: «Прошу об анонимности, но нашу ситуацию нужно предать огласке». Он начал присылать фотографии и короткие видеоролики из Казацкого лагеря. «Мягко говоря, условия не для людей. . . . Они кормят нас ровно настолько, чтобы мы не умерли. . . . Мы спим на старых скрученных матрацах в классах и коридорах. . . . Нас охраняют трое военных полицейских с автоматами. . . . Без наших паспортов и фильтровальных бумаг мы никто и ничто».

Тарас отправил Бурмистрову шквал сообщений: «У одного человека был микроинсульт. . . . Мы все болеем. . . . Все кашляют. Ходим в туалет в поле. Мы едим ложками, которые уже не моют. Нет проточной воды. . . . На наши вопросы о том, почему нас держат и когда освободят, нет ответов». С разрешения Тараса Бурмистров планировал опубликовать некоторые аспекты рассказа. «С этим нельзя медлить», — написал Тарас. «Если с нами что-то случится, мир должен об этом узнать!!!!!!!» Тогда, опасаясь, что его телефон могут проверить, Тарас удалил весь обмен.

Через несколько часов Бурмистров связался с двумя бывшими коллегами по телевидению «Дождь», которые вели вещание из эмиграции в Тбилиси, на заведенный ими YouTube-канал под собственными именами Борзунова-Роменского. В разделе «О нас» на своей странице они написали: «Они могут закрыть все СМИ, но нам все равно есть что вам рассказать». На следующее утро они опубликовали короткий фрагмент с просочившимися видео и фотографиями Тараса, а также анонимным текстовым сообщением, которое он отправил, рассказывая о своих испытаниях.

Бурмистров спросил Тараса, можно ли. поделиться своей историей с «хорошей организацией, которой руководят ребята из России» под названием «Помогаем уехать». «Они работают с украинскими организациями и помогают беженцам попасть в Грузию», — написал Бурмистров. Тарас сказал, что да.

Региональная штаб-квартира организации «Помощь уйти» располагалась в офисе в паре кварталов от проспекта Шота Руставели, главной улицы Тбилиси. Когда я зашел однажды днем ​​в июне, полдюжины добровольцев, в основном русские ссыльные лет двадцати, ждали меня снаружи. Одна из волонтеров была замужем за украинцем, который доставлял гуманитарные грузы на передовую. У нее было « NO «на одном веке» и « WAR » на другом; мне пришло в голову, что показывать ее лицо в России теперь было преступлением. Шел проливной дождь, и мы сидели на пластиковых стульях под свесом крыши. Все курили.

Группа добровольцев сформировалась 24 февраля, в день, когда Россия начала вторжение. За последние семь месяцев они помогли или содействовали безопасному выходу десятков тысяч украинцев из зон активных боевых действий и с территории, контролируемой Россией. Их операторы работают круглосуточно, информируя о коридорах эвакуации и организуя жилье, медицинскую помощь и психологическую и юридическую поддержку для людей, желающих выбраться. Большая часть работы выполняется удаленно через Telegram сетью из более чем четырехсот проверенных и обученных добровольцев, базирующихся по всей Европе, а также в США, Канаде, Израиле и Таиланде; организация также координирует свои действия с сочувствующими внутри России.

Связавшись с Тарасом, группа приступила к работе над планом по спасению его и других мужчин в лагере. Полина Мурыгина, адвокат «Помоги выйти», спросила у Тараса имена его сокамерников. «Список конкретных лиц, безопасность которых нас беспокоит, мы направим властям Украины, России и ДНР», — написала Мурыгина.

«Я немного волнуюсь, — ответил Тарас. — А не может ли быть хуже для нас?

«В условиях войны и неопределенности трудно предугадать, как правильно поступить», — ответила Мурыгина. «Но по моему опыту, если власти знают, что мы знаем, кого именно держат, это снижает вероятность того, что произойдет что-то ужасное».

На следующий день Тарас прислал имена двадцати двух из почти двухсот человек в лагере. «Я в этом уверен», — написал он. «Но собрать больше имен очень сложно. Люди боятся и никому не доверяют».

Тарас начал переписку с волонтером программы «Помоги выехать» Анной, россиянкой, проживающей в Стокгольме. Он узнал, что двое мужчин из близлежащего лагеря в Безыменном, где он изначально проходил фильтрацию, исчезли после того, как слили мэру Мариуполя три видеозаписи. Мэрия разместила ролики в Telegram с описанием: «Кадры из середины фильтрационного городка. Настоящее гетто!» Тарас написал в СМС, что ликеры «были увезены военными в неизвестном направлении. Если кто-то постучит, все, меня могут увести».

Исследователи H.R.W. разыскал и допросил жену одного из пропавших мужчин. «Он прислал мне копию этого видео в тот же день. Я сделала все возможное, чтобы отговорить его от публикации», — сказала она им. «Я видел это видео в социальных сетях, и оно также было подхвачено прессой. . . . Муж перестал выходить на связь. Семья нашего соседа также перестала получать от него известия». Позже она услышала, что D.P.R. Силовики доставили двоих мужчин в печально известную Оленевскую колонию и что их обвиняют в несанкционированной записи и распространении ложной информации о ДНР. власти. «Их судьба и местонахождение остаются неподтвержденными», — написали исследователи в недавно опубликованном отчете о лагерях на оккупированных территориях. «С ними следует обращаться как с предполагаемыми жертвами насильственных исчезновений».

В Казацком охранники начали давить на задержанных по поводу утечек. — Какого хрена ты снимаешь? Тарас услышал крик одного из охранников, обращенный к мужчине, который направлял свой мобильный телефон на свою еду. «Ты только делаешь себе хуже».

Тарас быстро написал Бурмистрову: «Эдуард, пожалуйста, удали пост из Telegram. Я хотел, чтобы мир увидел, но люди исчезают». Бурмистров удалил свой пост, но было слишком поздно — фотографии уже широко разошлись.

Бурмистров написал на следующий день: «Как ты там?»

После нескольких недель задержания Тарас связался с российским оппозиционным журналистом. «Люди исчезают», — написал он. Фотография Тако Робакидзе для New Yorker

«Появились мужчины в балаклавах», — ответил Тарас. «Они выглядят как настоящие бандиты. . . . Они ходили по периметру школы с нашими паспортами», которые хранились в картонной коробке. Он добавил: «Я свяжусь с вами, чтобы вы были в курсе всех моих перемещений, на случай, если вдруг я пропаду из связи».

Еще неделя прошла без новостей. «Я все еще там», — написал Тарас Анне. «Болен несколько дней».

Когда 24 мая Тарас очнулся, прошел сорок один день с тех пор, как его и других задержанных забрали. Вскоре после завтрака из холодных макарон их вызвали на улицу. Д.П.Р. милиционер стоял с российским солдатом, а Тарас и другие мужчины окружили их. — Мы получили приказ, — сказал офицер. «Мы освобождаем вас». Охранники стали называть мужчин по именам, одного за другим, и возвращать их паспорта вместе с квитанциями о фильтрации. Мужчины обнимались, плакали. «Тарас!» — проревел один из охранников.

В 13:03 , Тарас написал Анне: «Нас отпускают». Он отправил мем Илону Маску со слезами на глазах и написал: «Мы этому не верим». Почему сейчас? — недоумевал Тарас. Из-за его слива Бурмистрову? Закулисное вмешательство со стороны «Помогая уйти»? Маневры сочувствующего местного администратора? Мужчин отпустили так же, как и задержали — без объяснения причин. Через шесть минут Тарас прислал Анне голосовую записку. «Они вернули наши паспорта, — сказал он. «Тот, кто может уйти сам, может уйти». Ему удалось связаться со знакомым, у которого была сотовая связь, и тот согласился забрать его. «В течение недели я постараюсь выбраться из страны», — сказал он Анне. «Не пиши мне несколько дней. Просто напишите ОК. сейчас и я все сотру. Я буду на связи.»

Когда в апреле увезли Тараса, деревья были голые. Теперь все было зеленым, цветущим. После почти шести недель плена он воссоединился со своей семьей. Они сидели на заднем дворе за едой из хлеба, супа и свежего зеленого лука. Родственники не могли перестать плакать и подливали ему самогона , украинского самогона. Всем было очевидно, что Тарас долго не продержится. Никто не мог предсказать, когда вернутся люди в камуфляже. Три дня спустя он уже был в дороге, ведя машину, оставленную другом, который уже был за границей.

Волонтеры «Помоги уйти» помогли согласовать маршрут Тараса. Путешествие на запад не было вариантом; Российские силы фактически заблокировали все коридоры эвакуации. Он вспомнил, как выглядели дороги в марте, когда каждая третья машина, направлявшаяся в этом направлении, возвращалась изрешеченная пулями. Он заметил, как возвращался один фургон, и все его пассажиры заткнули себе рты и носы. Один из пассажиров был мертв, застрелен, когда они пытались выбраться. Граница с Грузией проходила более чем в четырехстах милях к юго-востоку от Мариуполя. Чтобы добраться туда, Тарасу пришлось пройти через полоску юга России.

Он прошел через восемнадцать военных блокпостов. Даже имея фильтрационный чек, его допрашивали и иногда заставляли раздеться. Поездка, которая в мирное время занимает около пятнадцати часов, заняла в три раза больше времени. В какой-то момент сотрудник ФСБ проверил телефон Тараса и не нашел ничего интересного, кроме фотографии его девушки. Он увеличивал и уменьшал ее черты. — Это твоя девушка? — спросил он Тараса, не поднимая головы. — Да, — ответил Тарас. Чиновник смотрел на нее в течение минуты или около того, прежде чем вернуть устройство. — Почему вы все убегаете? — спросил чиновник. «Кто защитит Родину?»

У Тараса не было рублей, а его украинские карты не работали ни в одном российском банкомате, поэтому «Помощь уйти» организовала два пикапа. Тарас приезжал в указанное место, и кто-то давал ему достаточно денег, чтобы заправиться и добраться до следующей остановки. Это было рискованно для обеих сторон, требовало веры и доверия между совершенно незнакомыми людьми, гражданами враждебных народов, но у Тараса не было другого выбора. После первого обмена он остановился на ночь в придорожном мотеле и отправил Анне заключительную голосовую записку. «Спасибо за помощь и моральную поддержку», — сказал он. Лежа в чистой постели, с полным желудком, сказал он, его переполняло чувство вины. «Я ем, принимаю душ, ложусь спать на белых простынях — живу как человек, пока моя семья все еще здесь. Я чувствую себя таким виноватым во всем этом. . . . Мне жаль.»

В июне я встретил Тараса в гостинице, где он остановился, на окраине Тбилиси. Он высокий и неуклюжий, в футбольной майке с логотипом мариупольского футбольного клуба и больше похож не на недавнего военнопленного, а на чьего-то младшего брата. Если не считать небольшого количества солнечного света, проникающего сквозь тонкую занавеску, в комнате было темно. В углу стоял набитый черным чемодан. Мы нашли столик внизу, в столовой отеля. Был накрыт легкий завтрак, но Тарас не ел. — Здесь есть макароны, — сказал он. «Я уверен, что это хорошие макароны, но я даже не могу смотреть на них».

На границе с Грузией, сказал Тарас, он подвергся последнему враждебному допросу со стороны российских официальных лиц. Наконец, пройдя таможню, он глубоко выдохнул. «Я просто сломался», — сказал он мне. Он плакал, когда вел машину, чувствуя водоворот печали и облегчения, вины и благодарности. Иногда он останавливался, садился на капот машины и просто смотрел на Кавказские горы. «В лагере и на военных блокпостах мне приходилось очень осторожно подбирать слова, — сказал он. Каждое высказывание было риском. «Теперь мне не нужно фильтровать свои мысли. Мне не нужно прятаться».

Молодая женщина ела в одиночестве за соседним столиком. Тарас периодически поглядывал на нее. Я спросил его, знает ли он ее. Он улыбнулся. Она была его девушкой из Мариуполя. Еще неделю назад они не виделись сто один день. Примерно половину этого времени каждый не знал, жив ли другой. После того, как 20 марта взорвался ее жилой дом, она и ее семья бежали из города. Уходя, Тарас проехал мимо ее квартала. «Все разрушено, — сказал он. «Всю ее улицу стерли — везде одни щебень, кошмар». Сначала она уехала в Болгарию, потом приехала в Тбилиси к Тарасу. «Прошлой ночью мы гуляли по старому городу и услышали, как двое парней идут позади нас и говорят по-русски», — сказал Тарас. Без каких-либо обсуждений он и его девушка обнаружили, что идут быстрее. «Это было похоже на рефлекс. Я знаю, что это неправильно. Они, наверное, нормальные люди, которые сами убегают от Путина, но сейчас я ничего не могу поделать».

Тарас сказал, что им обоим снились ужасные сны, во сне их преследовали видения вооруженных солдат, комнат для допросов и жалких руин их родного города. Почти каждую ночь он возвращался в фильтрационный лагерь. Он просыпался в холодном поту, думая о бесчисленном количестве людей, все еще удерживаемых русскими войсками. «Это постоянные воспоминания, — сказал он. «Вы просто живете с ними, и все. Ты пытаешься отвлечься, ты пытаешься жить своей жизнью».

Тарас извинился. Он должен был упаковать машину. С начала войны в Грузию прибыло около двадцати шести тысяч украинских беженцев, но работы мало, а государственной поддержки еще меньше. 1 августа тбилисское городское правительство прекратило действовавшую с начала марта программу предоставления украинским беженцам бесплатных гостиничных номеров. Многие переехали в Европейский союз. Тарас и его девушка планировали поехать в Польшу, где у них были друзья, которые могли бы помочь им начать новую жизнь.

В следующий раз, когда мы разговаривали в видеочате через Telegram, они были в пригороде в нескольких милях к северо-западу от Гданьска, польского портового города на Балтийском море. Тарас с гордостью показал мне свою трехкомнатную квартиру. Он вышел на балкон, чтобы поделиться видом на тихую жилую улицу. — Очень мило, — сказал он. «В США есть такие районы, верно?» Он указал телефоном на длинную мощеную дорогу. «Эти сумасшедшие парковочные места».

Во время наших бесед Тарас выражал смесь смирения с текущей ситуацией и надежды на будущее. Теперь он и его девушка могли получить доступ к своим банковским счетам, но их сбережения были скудными; он стремился найти работу в ближайшее время, в отделе кадров или автомобилей. «Завтра мы пойдем в офис ООН», — сказал он. — Может быть, что-то получится. В воздухе вдруг загудел звук самолета, пролетевшего над новым домом Тараса. Он поднял глаза, а затем издал короткий нервный смешок. «Прямо рядом с районом есть аэропорт», — сказал он. «У меня все еще есть это чувство. . . Я жду взрыва».

Двумя днями ранее городские власти Гданьска изменили название одной из главных площадей города на Героический Мариуполь. «Мы вернемся в наш город, — сказал Тарас, — но только тогда, когда это снова будет Украина». После всех смертей и разрушений, свидетелями которых он и его девушка стали, они жаждали принести в мир новую жизнь. «Наши дети будут носить украинские имена», — сказал он. «Они будут гражданами Украины». Он был уверен, что после войны ЕС и США помогут восстановить его город.

Иногда Тарас говорил о Мариуполе не как о реальном месте в мире, временно оккупированном Российской Федерацией, а как о воспоминании или сне, о городе-призраке, находящемся где-то в далеком прошлом. «Я бы очень хотел туда вернуться, но Мариуполя не существует», — сказал Тарас. «Вернуться некуда». ♦

Обновлено: Список олигархов и критиков Путина, найденных мертвыми после войны на Украине

Еще одна загадочная смерть среди российских руководителей на прошлой неделе привлекла дополнительное внимание к постоянно растущему числу подозрительных смертей среди олигархов и критиков президента Владимира Путина, поднимая вопросы о том, стали ли они слишком обычными, чтобы быть полностью случайными.

Иван Печорин , топ-менеджер Корпорации по развитию Дальнего Востока и Арктики, найден мертвым во Владивостоке после того, как за два дня до этого якобы упал со своей роскошной яхты и утонул у мыса Игнатьева в Японском море. по данным местной администрации.

«12 сентября 2022 года стало известно о трагической гибели нашего коллеги Ивана Печорина, управляющего директора по авиационной промышленности Корпорации развития Дальнего Востока и Арктики», — говорится в сообщении компании. .

Говорят, что Печорину было поручено модернизировать авиационную промышленность России, и он работал непосредственно под руководством Путина.

Ранее в этом году 43-летний генеральный директор компании Игорь Носов также скончался от инсульта после того, как принял бразды правления в мае 2021 года. Московский авиационный институт Анатолий Геращенко скончался в среду, упав с «нескольких ступеней лестницы», согласно заявлению института.

Геращенко возглавлял институт, который тесно сотрудничает с Министерством обороны России и помогал в разработке истребителей типа МиГ, до 2015 года, но считается, что с тех пор он оставался в консультативной роли.

Российский авиапром давно подозревают в прямых связях со шпионажем.

В 2018 году бывший заместитель директора российского национального авиаперевозчика Аэрофлот Николай Глушков , который, как известно, утверждал, что около четверти сотрудников компании были офицерами одного из подразделений разведки страны, был найден повешенным в его дом в Нью-Малдене, Лондон.

Глушков был известным критиком Кремля и близким другом покойного олигарха Бориса Березовского , который также был найден мертвым с лигатурой на шее в 2013 году.

Смерть Глушкова также наступила сразу после отравления новичком бывшего шпиона ГРУ и двойной агент Алексей Скрипаль и его дочь в Солсбери, что побудило следователей заклеймить это как подозрительное.

Результаты дознания, завершившегося в апреле 2021 года, показали, что Глушков был убит незаконно, а его смерть была оформлена как самоубийство через повешение.

‘Споткнулся и упал во время курения’

Известие о смерти Печорина пришло менее чем через две недели после того, как председатель правления крупнейшей частной нефтяной компании России Равиль Маганов скончался, что российские информационные агентства назвали случайным падением из больничного окна.

Первоначально в заявлении его компании «Лукойл» говорилось, что Маганов «скончался после тяжелой болезни» 1 сентября, но никаких подробностей не приводится.

Российские СМИ позже сообщали, что его тело было найдено на территории Московской центральной клинической больницы, где часто проходят лечение представители российской политической и деловой элиты.

По сообщениям, Маганов выпал из окна шестого этажа. Некоторые источники утверждали, что он споткнулся и упал во время курения, заявив, что у окна была найдена пачка сигарет. Новостной сайт РБК также сообщил, что полиция расследует возможность самоубийства.

Лукойл был одной из немногих российских компаний, которые публично призвали к прекращению вторжения России в Украину, призвав в марте к «немедленному прекращению вооруженного конфликта».

Между прочим, Маганов был не первым чиновником «Лукойла», погибшим при подозрительных обстоятельствах, с тех пор, как в конце февраля началась полномасштабная агрессия Кремля против западного соседа.

Бывший топ-менеджер Александр Субботин был найден мертвым в подвале жилого дома в Подмосковье в мае.

В российских новостях сообщалось, что дом принадлежал самозваному целителю, шаману Магуа, который практиковал обряды очищения.

Магуа показал, что Субботин приходил к нему домой в состоянии алкогольного и наркотического опьянения и требовал от целителя, настоящее имя которого Алексей Пиндурин, провести исцеляющий ритуал от симптомов похмелья.

По предварительной версии следствия, причиной смерти Субботина стала сердечная недостаточность.

Тем не менее, именно кончина Равиля Маганова привлекла внимание прессы, получив самую широкую огласку в череде случайных самооборон и других подозрительных смертей тех, кто либо нажился на хороших отношениях с Путиным, либо был занозой в его сторону — или оба.

Антивоенные олигархи гибнут при странных обстоятельствах

Как минимум еще восемь российских олигархов погибли при странных обстоятельствах практически с начала конфликта в Украине. У всех были общие тесные связи с Кремлем, огромное богатство, связь с российским газом и антивоенная позиция в отношении Украины.

Это вызвало подозрения у международных следователей, которые начинают полагать, что эти смерти на самом деле могли быть инсценированными самоубийствами или убийствами из-за их позиции в отношении агрессии Кремля против Украины или их связей с коррупцией в российской газовой компании. Газпром.

Все началось в Петербурге накануне войны.

Всего за месяц до начала конфликта в Украине топ-менеджер газовой компании «Газпром» был найден мертвым в своем коттедже под Санкт-Петербургом.

Леонид Шульман , 60 лет, был найден в ванной комнате дома с перерезанными запястьями, сообщают местные новости со ссылкой на источник.

По данным полиции, рядом с его телом якобы была обнаружена предсмертная записка, в которой он рассказал о своих страданиях после травмы ноги, из-за которой, по утверждению «Газпрома», он взял отпуск.

Версия была подвергнута сомнению после того, как аналитический центр Варшавского института заявил, что Шульман, возглавлявший транспортную службу «Газпром инвест», был причастен к возможному делу о коррупции в российском газовом гиганте.

Наутро после вторжения России в Украину 24 февраля Александр Тюляков , 65 лет, руководитель службы корпоративной безопасности Газпрома, скончался в своем доме в том же селе, что и Шульман. Как сообщает российская «Новая газета», его тело нашли повешенным в гараже.

Та же газета со ссылкой на неназванный источник в правоохранительных органах сообщила, что сотрудники собственной службы безопасности «Газпрома» прибыли на место самоубийства одновременно с полицией и также расследовали смерть.

Одна из двух смертей, произошедших за границей, — это смерть Михаила Уотфорда , который жил со своей семьей в Великобритании. 28 февраля 66-летний нефтегазовый магнат украинского происхождения, который также построил империю недвижимости в Лондоне, был найден мертвым в своем доме в графстве Суррей.

Причина смерти Уотфорда была определена как смерть через повешение, но его жена и дети, находившиеся в это время дома, не пострадали. Власти Великобритании рассматривали смерть Уотфорда как необъяснимую, но не подозрительную.

Позже выяснилось, что Уотфорд, которого обычно называют Мишей, сменил фамилию с Толстошея после переезда в Великобританию в начале 2000 года.

В марте тела российского миллиардера Василия Мельникова и его семьи были обнаружены в его роскошной квартире в Нижнем Новгороде, городе на западе России.

Мельников заработал состояние, работая в одной из медицинских компаний, пострадавших от западных санкций.

По сообщению российской газеты «Коммерсант», Мельников вместе со своей 41-летней женой и двумя малолетними детьми 10 и 4 лет соответственно скончался от ножевых ранений. Орудие убийства якобы было обнаружено на месте преступления.

Газета сообщила, что перед самоубийством олигарх убил свою семью, хотя соседи и другие родственники не согласились с официальной версией.

Другие СМИ утверждают, что компания Мельникова, импортирующая медицинское оборудование в Россию, оказалась на грани банкротства из-за западных санкций, введенных в ответ на войну в Украине.

Последний случай произошел в Испании, а именно в Льорет-де-Мар, где 19 апреля был найден мертвым российский олигарх Сергей Протосеня , 55 лет, вместе с двумя другими членами семьи.

Бывший глава газового гиганта «Новатэк» с личным состоянием в 400 млн евро найден повешенным вместе с женой и дочерью, зарезанными на семейной вилле.

То, что полиция первоначально квалифицировала как двойное убийство с последующим самоубийством Протосени, позже категорически опроверг его сын.

Несколько друзей семьи также публично заявили, что Протосеня на самом деле является третьей жертвой «инсценированного самоубийства» и что олигарх не смог бы убить свою семью.

Каталонская полиция все еще активно расследует дело.

Буквально за день до гибели Протосени и его семьи в его московской квартире было обнаружено тело российского олигарха Владислава Аваева вместе с телами его жены и 13-летней дочери. Место преступления обнаружила его дочь Анастасия, 26 лет.

Российское государственное информационное агентство ТАСС со ссылкой на источник, близкий к правоохранительным органам, сообщил, что предварительные доказательства указывают на то, что Аваев, бывший советник Путина и бывший вице-президент Газпромбанка, убил свою жену и дочь, а затем покончил жизнь самоубийством.

В руке олигарха был обнаружен пистолет, а квартира была заперта изнутри.

Газпромбанк является третьим по величине банком России и связан с Газпромом, крупнейшей в мире публичной газовой компанией.

Однако Аваев был не последним топ-менеджером «Газпрома», погибшим при странных обстоятельствах.

2 мая Андрей Круковский , 37-летний директор горнолыжного курорта в Сочи, принадлежащего газовому гиганту, скончался, предположительно, упав со скалы во время прогулки возле крепости Ачипсе, памятника живописной местности.

«Трагически ушел из жизни генеральный директор курорта Красная Поляна Круковский Андрей Алексеевич. Он любил горы и нашел там покой», — сообщает ТАСС.

Красная Поляна — один из самых популярных горнолыжных курортов России, входивший в состав Олимпийского комплекса во время зимних Игр 2014 года в Сочи.

А 4 июля мультимиллионер-бизнесмен Юрий Воронов был найден в бассейне своего дома в благополучном Выборгском районе Санкт-Петербурга с огнестрельным ранением головы.

На месте происшествия полиция изъяла пистолет, а на дне бассейна были обнаружены гильзы, сообщают местные СМИ.

61-летний Воронов, смерть которого была признана самоубийством, был генеральным директором транспортно-логистической компании «Астра-Шиппинг», субподрядчика «Газпрома» с выгодными контрактами, связанными с его операциями в Арктике.

Наиболее подозрительные самообороны

Смерть Маганова в четверг также следует схеме известных россиян, выпадающих из окон насмерть.

В октябре 2021 года российского дипломата нашли мертвым после того, как он выпал из окна посольства России в Берлине, сообщает Der Spiegel.

Неизвестный мужчина был вторым секретарем в посольстве, но источники в немецкой разведке сообщили газете, что подозревают, что он был агентом ФСБ под прикрытием.

Расследовательское агентство Bellingcat заявило, что использовало данные из открытых источников, чтобы идентифицировать человека как Кирилла Жало , сына генерала Алексея Жало, заместителя директора Второй службы ФСБ, ответственного за борьбу с внутриполитическими угрозами для Кремля.

В декабре того же года основатель националистического блога Sputnik и Погром Егор Просвирнин погиб, выпав из окна многоквартирного дома в Москве.

Обнаженное тело Просвирнина было найдено рядом с ножом и газовым баллончиком после того, как из его квартиры доносились крики и вопли, сообщают местные СМИ.

Просвирнин, правый активист, первоначально поддержал аннексию Крыма Россией в 2014 году, но позже стал ярым критиком Путина, предсказав гражданскую войну в России и распад Российской Федерации.

А 14 августа Дэн Рапопорт , латвийско-американский инвестиционный банкир и откровенный критик Путина, который только что покинул Украину после российского вторжения, был найден мертвым перед роскошным многоквартирным домом в Вашингтоне, округ Колумбия.

Полиция заявляет, что не считает смерть Рапопорта подозрительной, сообщила вашингтонская газета Politico, но дело все еще расследуется.

Рапопорт разбогател, находясь в Москве, прежде чем впасть в немилость Кремля, в основном из-за его поддержки лидера оппозиции Алексея Навального, согласно сообщениям.

В 2017 году тогдашний деловой партнер Рапопорта Сергей Ткаченко также выпал из окна своей московской квартиры.

Во время пандемии COVID-19 в России не менее четырех медицинских работников выпали из окон, выжил только один, несмотря на тяжелые травмы.

За двухнедельный период с апреля по май 2020 г. произошло по крайней мере три случая, когда врачи самооборонялись из окон больниц, причем в сообщениях СМИ утверждалось, что они протестовали против условий труда во время самой сильной волны инфекций в стране до инцидентов.