«ГРОЗА» в «Сатириконе»: яркое действо «тёмного царства»
Если в «Чайке» режиссёры то и дело пытаются вытащить на поверхность её комедийность вопреки трагическому финалу (ведь сказал Чехов «комедия» – значит, комедия!), то «Грозу» Островского осмыслять как комедию как-то не с руки. Драма – она и есть драма. А если посмотреть на неё взглядом феминистки, то совершеннейшая трагедия. И режиссёр Константин Райкин с этой точкой зрения соглашается. «Для нас это трагическая история, которую мы играем всерьёз и абсолютно, – говорит он, но тут же добавляет: «мы хулиганим, стараясь только сохранить главное – суть этой пьесы». Здесь удивится любой, кто вскормлен критикой Добролюбова «Катерина – луч света в тёмном царстве». Как это – «хулиганим»?
Хулиганство от «Сатирикона» – в смешении трагического с балаганом, и вот что удивительно: программная пьеса Островского, залакированная школьными трактовками, становится живой, осязаемой и современной. «Тёмное царство» 19-го века отображает прогрессивное общество 21-го.
Зрителя встречает «тёмное царство» в буквальном смысле: чёрная сцена и люди в чёрном. И Кабаниха выходит к зрителю в тёмных очках-стрекозах, с её появлением, собственно, балаган и начинается: «тёмное царство» выворачивается своей яркой, многоцветной стороной. Здесь и балет, и клоунская пантомима, и джаз, и рок, и русские народные песни – пронзительные, мощные.
И тут, посреди балаганного веселья, повисает немой вопрос, а что такого произошло? Неужто есть повод броситься в реку? Живи сегодняшним днём, скажет любой женский коуч, следуй своим желаниям, не будь жертвой.
Но дело в том, что Катерина у Константина Райкина остаётся хрестоматийной Катериной Островского, вневременной носительницей того, что называют совестью, свободой духа, подлинностью проживания жизни, для неё невозможны компромиссы ни с собой, ни с миром. Она и оказывается мостом из разудалого, брызжущего смехом и творчеством первого акта, в серьёзный, с трагическим надломом второй. Она же – мост из нашего суетного, опошленного лицемерной моралью бытия в некую точку за бытием. Недаром в финале парапет из балетных станков отделяет Катерину от героев пьесы. Ни муж, ни тем более Кабаниха не касаются её тела. Звёздочка горела здесь, среди людей, и вот угасла, и теперь даже в тёмном небе, где мелькают всполохи грозы, её не разглядеть.
Оригинал
Издательство: Cabinet de l’Art Автор: Татьяна Михальская 04.04.2023Спектакли
Жанр: Трагический балаган, 12+
Упомянуты
Константин Райкин
Художественный руководитель театра «Сатирикон», народный артист России
Евгения Абрамова
Марина Дровосекова
Мария Золотухина
Константин Новичков
Полина Райкина
Сергей Сотников
Алексей Фалько
Джованни Гуайта: История научила армян любить Родину и Царство Небесное – ИА Реалист: новости и аналитика
МОСКВА (ИА Реалист).
Почему быть христианином — большая ответственность? В чем состоит смысл армянской истории? Где проходит граница между верой в Единого Бога и язычеством? На эти и другие вопросы ИА Реалист ответил иеромонах Русской Православной Церкви Иоанн (в миру Джованни Гуайта), автор исторических трудов, посвященных Восточному христианству и Армении.
ИА Реалист: Вы знаете Россию с советских времен и являетесь очевидцем двух эпох. То есть Вы можете их сравнить. Скажите, а чем отличается верующий человек в России от верующего в Советском Союзе?
Иером. Иоанн: Каждые эпохи имеют свои характеристики, надежды и ожидания. И они иногда бывают обманутыми. Поэтому есть и отрицательные, и положительные моменты. Я застал последний период советского времени, потому что приехал в Россию еще до Перестройки. Конечно, положение всех церквей изменилось. Церковь в советское время была преследуемой. Причем как русская православная, так и армянская, католическая и все остальные.
Это было грустно и непросто.
С другой стороны, верующие в советское время давали очень серьезное свидетельство о том, что значит верить в Бога в атеистическом окружении. Быть верующим было тогда не модно и не престижно. Верующие стали образцами для очень многих людей, потому что они были вынуждены плыть против течения. Потом случилась Перестройка.
Перестройка — это момент надежды, когда для церквей открылось очень много возможностей. Хотя поначалу многие не верили, что это продлится долго, боялись, что все вернется назад. Государство возвращало все храмы и монастыри. Церковь торопилась все вернуть, потому что не знали, будет ли дальше так, или опять все закроется. Изо дня в день все менялось коренным образом. Да, храмы возвращали, но в жутком состоянии и нужно было их до ума довести и организовать приходскую и монашескую жизни. А монашескую жизнь так просто не организуешь: нужна вековая традиция. Отсюда проистекают проблемы, которые до сих пор с нами. Но Перестройка в целом была достаточно светлой полосой для церквей и верующих с точки зрения надежд.
Причем не только Перестройка, но знаменитые 1990-е годы.
Сейчас 1990-е очень часто очерняют, демонизируют, говорят, что было плохо: мафия, коррупция, бандиты. Да, это все действительно было, но, с другой стороны, была абсолютная свобода. Никакого контроля не было со стороны государственных властей. Инакомыслящий человек мог открыто сказать о своих недовольствах. И за это не было никаких наказаний.
Потом, когда после Бориса Ельцина навели больше порядка, стало спокойно, но появились другие проблемы, которые сопровождают нас вплоть до сегодняшнего дня. И то, что сегодня происходит, — это такой же поворотный момент в истории России, как Перестройка.
События нам показывают, что есть очень серьезные проблемы, в том числе мировоззренческие и нравственные.
ИА Реалист: Имеете в виду события на Украине?
Иером.
Иоанн: В том числе и события, происходящие на Украине. Они имеют и будут иметь влияние на внутреннюю жизнь России, а также всего постсоветского пространства и Европы. Как историк Церкви я могу сказать, что и в прошлом были такие моменты, когда сгущаются тучи и кажется, что как будто время движется быстрее. Это, конечно, не так. Но что-то все равно меняется. Подобное ощущение часто сопровождает кризисные моменты. Мы сейчас проживаем абсолютно непростое время. Будем надеяться, что в результате это даст что-то положительное.
ИА Реалист: С какой эпохой в истории РПЦ можно сравнить нынешнее время?
Иером. Иоанн: Сложный вопрос. Мы переживаем эпохальное для Русской Православной Церкви время. Много раз святейший патриарх Кирилл говорил, что в последнее время мы открывали по одному храму в день. Так оно и было. А сейчас наступает, как мне кажется, другой момент, когда мы должны заботиться не о количестве храмов, а о качестве церковной жизни.
Ранее я упомянул, что в советское время верующие плыли против течения, а вот сейчас получается наоборот. Сейчас быть православным в России не только модно, «в тренде», но как будто навязывается «приказом по части» (улыбается). Но «приказом по части» вера никогда не получается. Вера — это свободный выбор свободного человека. Вера — это коренное изменение жизни, поведения человека. А когда это извне дается, то получается жалкая имитация, бутафория. Это строгие слова, но пришло время, когда мы (я имею в виду духовенство) должны серьезно задавать себе вопросы о качестве нашей церковной жизни. Прежде всего, духовенство, а потом все остальные.
ИА Реалист: Есть мнение, что гонения на Церковь в конечном итоге укрепили веру людей. Согласны с этим?
Иером. Иоанн: Как историк, я разделяю это мнение. Так было не один раз в истории Церкви. Эпохи гонений закаляют верующих. Когда все очень хорошо, когда объятия с государственной властью очень тесные, то начинаются внутренние церковные проблемы.
Например, в истории Церкви IV век был период легализации, а потом и принятия христианства — сначала в Армении, а потом и в Римской империи. Это замечательно, когда власть дружит с Церковью.
Но нельзя быть христианином только потому, что человек — русский, армянин или итальянец. Быть христианином — очень серьезная ответственность. Это означает руководствоваться христианской верой в каждое мгновение и каждом обстоятельстве жизни. Это процесс, очень непростой рост. Поэтому в периоды, когда было трудно, христиане становились намного сильнее, чем когда могли расслабиться. В жизни человека тоже так: когда все нормально, мы расслабляемся, а когда есть трудности, мы задаемся серьезными вопросами.
ИА Реалист: После серии диалогов Вы написали книгу о католикосе всех армян Гарегине I. Что Вас больше всего удивило в этом выдающемся человеке?
Иером. Иоанн: Мне кажется, что Армения не совсем поняла и оценила по достоинству католикоса Гарегина I.
Он был человеком мирового масштаба по своей эрудиции, образованию и по духовной жизни. Поэтому я написал про него книгу. Я намеревался сделать такую книгу из диалогов с каким-нибудь видным иерархом какой-либо восточной церкви. Я достаточно долго искал собеседника, и когда познакомился с католикосом Гарегином, понял, что это и есть тот человек, с которым я бы хотел обсуждать какие-то вопросы.
Потому что я понимал, что он будет говорить не конъюнктурно, а то, что на самом деле думает. Я мог задавать ему все самые разные вопросы как по истории Армянской Церкви и Армении, так и по истории Церкви в целом, о его личной биографии, и вопросы, которые задает себе каждый человек, независимо от того верующий он или нет: о смысле жизни, почему мы страдаем, почему мы умираем. Ведь если Бог есть любовь, почему Он может допускать такие вещи, как землетрясение в Спитаке, или Геноцид армян? Почему умирают дети? Есть вещи, которые я услышал от католикоса, и они меня поддерживают до сих пор.
Часть моего священнического служения — это детский хоспис. Умирающие дети. Я очень часто привожу слова Гарегина I родителям этих детей. Они не знают кто он такой. «Католикос» переводится как верховный патриарх, в Православной Церкви это слово не так часто встречается. То, что он говорил именно о страданиях невинного праведника, — это было настолько проникновенно, настолько глубоко, что до сих пор я задумываюсь. Я вовремя написал эту книгу, не зная об этом. Одну из последних глав — о страдании и смерти, мы записывали, когда были самые первые симптомы его болезни, которая за считанные месяцы забрала его жизнь.
Католикос был человеком очень глубоким. До сих пор его слова помогают, прежде всего, мне и родителям умирающих детей.
ИА Реалист: У истории каждого народа есть свой смысл. В чем, на Ваш взгляд, заключается смысл армянской истории?
Иером. Иоанн: Такие вопросы — это как разговоры о русской душе… (смеется). Наверное, у каждого народа есть свое специфическое призвание.
Вот в Библии мы читаем, как Бог призывает Авраама. И в его лице потом призывает весь народ Израиля. Как Бог призывает людей, так он призывает и народы. Поэтому есть особое призвание у каждого народа.
Так получается, что в армянской истории очень много тяжелых страниц. После книги о католикосе я написал книгу об истории Армянской Церкви, где об этом также идет речь. Был Геноцид 1915 года, однако проблемы, войны и истребления происходили в армянской истории значительно раньше.
Историческая Армения — а это пространство намного больше, чем Республика Армения — геологически является очень нестабильным регионом. Поэтому там часто происходят землетрясения, извержения вулканов и прочее. Бывшая армянская столица Ани была полностью разрушена землетрясением. И это повторялось много раз в истории Армении. Почему такая непростая у них судьба? Наверное, поэтому армяне такие загадочные, что часто задаются вопросами о своем предназначении, призвании, о том, что значит быть армянином.
Когда человек страдает, он задает себе серьезные вопросы.
Только тогда он начинает по-настоящему рефлексировать, обдумывать. Поэтому в Армении были замечательные писатели, художники и философы. Страдая, армянский народ был вынужден задавать себе такие вопросы.
Один из ответов на поставленный вопрос — это верность Богу. Не всегда христианская вера была причиной их страданий, но всегда была та сила, которая помогала выйти из положения.
Как часто бывает в истории, даже после испытаний всегда получается какое-то благо. Вот Геноцид, который породил диаспору. В диаспоре армяне проявили себя как не очень многие народы, они смогли выпустить корни в те страны, где жили, став полноценными гражданами и патриотами новой родины, оставаясь при этом армянами. Можно привести очень много примеров. Это очень увлекательно и жгуче актуально на фоне сегодняшних событий.
В «Послании к Диогнету», которое считается одним из первых текстов христианской литературы, говорится, что христиане — везде «пришельцы», даже у себя на родине они иностранцы, потому что их отечество — это Небо, Царство Небесное.
Существует такое понятие как «национализм». Обычно оно имеет отрицательное значение. Похоже, но более положительное понятие — «патриотизм», любовь к Отечеству. Но и это чувство может стать совсем отрицательным, когда человек превозносится, ставя свой народ и свою культуру выше всех. Значит, он будет недолюбливать, осуждать всех остальных, либо презирать, ненавидеть и уничтожать.
Христианин может дорожить своей Родиной, но он должен четко осознавать, что является гражданином другого Отечества — Царства Небесного. Как написано в Священном Писании, наше Отечество — это Царство Небесное.
Мне кажется, армяне сочетают патриотизм, который проявляется в любви к исторической Родине, христианский альтруизм и трезвый реализм. Ведь армяне обычно не остаются чужаками там, где они живут.
Я сам всю сознательную жизнь живу за рубежом. Уехав из своей страны еще подростком, я всегда жил за рубежом. Но тем не менее я продолжаю ощущать себя итальянцем. Считаю, что в духовном плане для христианина это очень важно.
Тем более если он всю жизнь не выезжал за пределы своей деревни. Поскольку христианин — это гражданин Царства Небесного, его Отечество находится на небесах. Сочетание этих двух вещей — свойство многих армян. Быть патриотом, любить свое Отечество, но и жить полноценной жизнью за пределами своей Родины.
ИА Реалист: В книге «Ислам непричастен к их деяниям» Вы через свидетельства араба Файеза эль-Гусейна даете понять, что причиной Геноцида армян был турецкий национализм. С этим не поспоришь. Хотя, наверное, здесь надо различать понятия «нацизм» и «национализм». Если турки убивали армян не как мусульмане, то они это делали как кто?
Иером. Иоанн: Они это делали в силу узкого национализма, экстремизма. Мой земляк итальянский писатель Луиджи Пиранделло говорил, что «все слова пусты, и мы их заполняем смыслом». Поэтому надо договориться о смысле слов. Нацизм — это когда ты превозносишь себя и свою культуру, и презираешь других. А есть патриотизм, когда ты просто любишь свою страну и ее культуру.
Помимо католикоса Гарегина I, в своей жизни я встретил еще одного замечательного человека — православного священника и мученика Александра Меня. Он в каком-то смысле открыл мне двери Православия, потому что именно в нем я увидел улыбающееся лицо Православия. Отец Александр говорил одну вещь, почти банальную, но очень важную: «Мы все любим свою маму. Любовь к маме не предполагает ненависти к матерям других людей» (улыбается).
ИА Реалист: Это гениально.
Иером. Иоанн: Увы, так иногда бывает с этим национализмом, который переходит в экстремизм. Это объясняет войны и очень много печали.
Думаю, турки истребили армян потому, что они придерживались государственного национализма. В силу своего крайнего национализма они решили убрать армян, которые своей неудобной общиной занимали центральную часть территории, которую турки уже считали своей. Армянская община в их представлении была слишком независимой, образованной и богатой.
Поэтому турки решили их убрать.
Конечно, роль еще играл тот факт, что армяне были христианами, но я, как историк, считаю, что это не была первопричина Геноцида. Турки в 1915 году убивали также тех немногих армян, которые исповедовали ислам. Кроме того, после армян они взялись за греков, сирийцев, ассирийцев. Позднее за курдов. Они хотели уничтожить все, что отличалось от общетурецкого. В этом как раз и заключалась беда.
ИА Реалист: Но их государство, построенное на крови, пока держится.
Иером. Иоанн: Да, пока держится, но с большими проблемами. Часто так было в истории. Я недавно посетил Стамбул. Очень люблю этот город. Для меня, как православного человека, это дорогой сердцу город. В его истории было много ужаса, связанного не только со взятием Константинополя турками.
Увы, мои предки венецианцы в 1204 году также взяли город, также насиловали и убивали. Это был Четвертый крестовый поход. Бывают такие места с тяжелой судьбой.
Тем не менее, это прекраснейший город во всех отношениях.
Так же и вся страна прекрасна. И ландшафт, и архитектура, и история — хоть и тяжелая. Там находится колыбель мировых цивилизаций. Армянское нагорье, Каппадокия… Те места, где с армянами жили и сирийцы, и ассирийцы. Слава Богу, я достаточно долго путешествовал по сегодняшней Турции, был в Западной Армении. Я видел всю историческую Армению — Ван, Ани, Карс и Диярбакыр [Тигранакерт – ИА Реалист]. Там все очень красиво, но с очень непростой историей.
ИА Реалист: Где проходит сегодня граница между язычеством и верой в Единого Бога?
Иером. Иоанн: В нашем сердце проходит эта граница. Мы все так или иначе отчасти остаемся язычниками. Мы должны каждый день вспоминать о том, что мы христиане, что мы выбрали Христа. В самом начале чинопоследования Крещения есть отречение. Человек должен отрекаться от Сатаны, «от всех ангелов его» и от всякого служения ему. Но это же отречение нужно повторять каждое утро в своем сердце, открывая глаза.
Язычество означает поклонение другим богам, но этими языческими богами могут быть деньги, здоровье, благосостояние и так далее. Или суеверие. Освобождение от этого и есть эта грань между язычеством и христианской верой.
ИА Реалист: Понимаем, что у Вас мало свободного времени, чтобы мечтать, но все же… О чем Вы мечтаете в свободное от службы время?
Иером. Иоанн: Я мечтаю о том, чтобы стать лучше. И не только мне, но и всем нам. Я итальянец, очень люблю армянскую культуру, живу в России. Я люблю и почитаю культуры итальянского, армянского и русского народов. Хочу, чтобы итальянцы, армяне и русские, чтобы мы все и другие народы стали лучше. Чтобы все мы жили в более цивилизованном и гуманном мире. Чтобы мы научились уважать друг друга. Когда мы думаем и поступаем по-разному, когда у нас разные убеждения, мы должны научиться сосуществовать и жить в терпимости, в уважении. Это моя главная мечта.
Каждая мечта для христианина — это одновременно и молитва, потому что мы верим в чудеса.
Поэтому может произойти такое чудо, что на самом деле все мы станем более терпимыми, цивилизованными и гуманными. Но, с другой стороны, мечта — не только молитва, она еще и призыв. Господь тебя призывает самому что-то делать, чтобы ускорить этот процесс. Когда ты можешь что-то доброе делать другим — своим и чужим — ты тем самым ускоряешь этот процесс гуманности и цивилизации.
Все знают, что в Евангелии есть одна притча, которая является словесной иконой. Она изображает и показывает, что означает быть христианином и просто человеком. Это притча о добром самарянине, которую Иисус Христос рассказывает, когда его спрашивают, кто является моим ближним. И вот он рассказывает о человеке, который шел из Иерусалима в Иерихон. Его избили и ограбили разбойники, оставив без всего. Далее все как в театре. Мимо проходят разные люди и по-разному реагируют. Первый проходит священник и ничего не делает, потом левит (диакон того времени). Все его видят и ничего не делают. Потом проходит самарянин, который по понятиям того времени считался иностранцем и еретиком.
Кто такой еретик? Тот, который верит неправильно.
Многие православные так смотрят на инославных — других христиан: на католиков, протестантов, армян… Они христиане, но не «наши». Они верят, но «не совсем правильно». Ровно также иудеи и галилеяне смотрели на самарян. Но этот еретик оказался единственным, кто понял, что значит быть ближним. Он взял на себя проблему другого человека, его горе, его несчастье, его болезни, его раны. Прохожий-самарянин не знает этого человека. Но он не только останавливается, чтобы перевязать ему раны, «возливая масло и вино» (антисептик того времени). Он берет его с собой в гостиницу, где остановился. На следующий день, видимо, незнакомому еще не стало лучше — и самарянин оплачивает для него гостиницу. И еще обещает дополнительную плату хозяину гостиницы, если тот еще истратится на постояльца.
Вот я часто задумываюсь: кто бы из нас так поступил с незнакомым? Сколько есть бомжей в Москве… максимум, что многие люди делают — оставляют им какие-то копейки и идут своей дорогой.
А самарянин поступил совершенно по-другому.
Такая крайняя забота о незнакомом человеке со стороны иностранца-еретика, которую нам в Евангелии показывает Христос, и означает просто быть человеком.
Поэтому вот моя мечта — чтобы я и другие могли приблизиться к такому образцу.
ХристианствоРусская Православная ЦерковьИстория АрменииВажноеАрмянский вопросАрмянская Апостольская Церковь
Марка 1:9-15 | Спешка – враг наших душ
Наша жизнь отмечена спешкойКуда бы мы ни шли, мы спешим. И где бы мы ни были, мы не можем присутствовать, потому что думаем о том, где нам нужно быть дальше. Нам стало известно об этом беспрецедентным образом, когда пандемия полностью остановила наши графики. Но я уже чувствую, как он снова поднимается.
Джон Ортберг написал в своей книге Soul Keeping, , что «спешка — великий враг наших душ». Он пишет:
Быть занятым — это состояние нашего внешнего мира (много дел). Спешить — проблема души.
Это настолько занято собой и тем, что я должен делать, что больше не могу полностью присутствовать перед Богом в себе и в других людях. Я не могу занять настоящий момент. Когда мы позволяем ему вытеснить Бога из нашей жизни, занятость переходит в спешку. . . Я не могу жить в Царстве Божием с торопливой душой. Я не могу успокоиться в Боге с торопливой душой.
Другими словами, наши души не могут процветать, когда они так торопятся. Возможно, если ваша душа чувствует, что она увядает, это может быть из-за спешки в вашей жизни.
На протяжении примерно 6 стихов в Евангелии от Марка 1:9-15 мы видим, как Иисус крестится, искушается в пустыне и проповедует евангелие Царства Божьего. Иисус кажется очень занятым и, возможно, даже спешит!
Фактически, одним из признаков Евангелия от Марка является частота, с которой Марк использует слово «немедленно». Он использует его 41 раз в 15 главах своего Евангелия. Но торопился ли Иисус? Неужели его душе угрожала спешка? Давайте исследовать.
Получение подтверждения Отца нашего
9 В те дни пришел Иисус из Назарета Галилейского и был крещен Иоанном в Иордане. 10 Как только он вышел из воды, он увидел, что небеса разверзлись и Дух сошел на него, как голубь. 11 И раздался голос с неба: «Ты Сын Мой возлюбленный; с тобой я очень доволен. Марка 1:9-11
Иисус крестился в присутствии огромной толпы на берегу Иордана (Марка 1:5). Моей озабоченностью в тот момент могло быть: «Что эти люди думают обо мне?» или нервы из-за того, что в этот момент вы находитесь в центре всеобщего внимания. Что, если я испорчу? Что, если я утонул? Что, если я задохнусь? Что, если я выставлю себя дураком?
Существует большая разница между самофокусом и самосознанием . Самофокусировка — это внутренняя обработка того, что внешний мир думает о нас в данный момент. Самосознание — это внутренняя обработка того, что происходит внутри — например, эмоций, мотивов, желаний, ценностей и личного характера.
Все вышеперечисленные эгоцентричные вопросы связаны не с тем, что мы присутствуем сами с собой, а с нашей попыткой предсказать, что происходит в сознании других людей. В этот момент мы полностью дезинтегрированы в самих себе.
Однако Иисус был полностью сосредоточен на небесах, Духе и голосе своего Отца. Иисус не заботился ни о себе, ни о том, что думали стоявшие на берегу о Его крещении Иоанном, ни о чем другом, кроме присутствия с Духом и Отцом. В присутствии Отца он мог полностью принять утверждение Отца: « Ты — мой возлюбленный Сын; с тобой я очень доволен. Как часто мы достаточно полно присутствуем с Отцом, чтобы полностью принять его утверждение: «Ты мой возлюбленный, с тобой Мое благоволение».
Сокращение процесса Божьей подготовки
12 Сразу же Дух погнал его в пустыню. 13 Он был в пустыне сорок дней, искушаемый сатаной. Он был с дикими зверями, и ангелы служили ему. Марка 1:12-13
В свете этой близости с Отцом, через Духа, Иисус гоним в пустыню, чтобы подвергнуться искушению.
Здесь важно помнить каждую крупицу того, что мы говорили о пустыне или глуши в нашем предыдущем отрывке. В пустыне Иисус будет с Богом, он начнет свое служение и будет готов к нему и там.
Хотя Иисус был голоден и подвергался великому искушению, он не спешил избежать этого момента. Иисус, возможно, буквально был в пустыне 40 дней, но более важно то, что 40 дней представляют : в еврейской традиции число «40» представляло идею «полноты времени». Иисус не был заинтересован в соблюдении минимальных требований по времени. Иисус находился в пустыне все время, необходимое для завершения Его подготовки.
Сколько из нас в спешке прервали Божью подготовительную работу в своей жизни, потому что нам «нужно было быть где-то еще?» Присутствуя даже в борьбе своего искушения, он испытал силу сопровождения ангелов Божьих и развил стойкость, чтобы стойко переносить свои страдания. Выносливость не развивается в спешке.
Благая весть о неторопливом Царстве
14 После ареста Иоанна Иисус отправился в Галилею, возвещая Благую весть о Боге: 15 «Исполнилось время, и приблизилось Царствие Божие.
Покайтесь и верьте в благую весть! ” Марка 1:14-15
Когда Иисусу пришла полнота времени, чтобы начать свое служение, Он начинает в городе Галилее. Там он возвещает благую весть Божию: близко Царствие Божие. Это было срочное сообщение, чтобы быть уверенным. Это все еще так. Но его безотлагательность не требовала, чтобы торопливая душа разделяла его. Это также не было посланием, чтобы поторопить наши души такими нагнетающими страх утверждениями, как: «Если бы вы умерли сегодня, куда бы вы отправились?»
Благая весть о Царстве — это весть, которую нужно смаковать и впитывать. Весть о покаянии требует исповеди. Но это признание, которое наши души стремятся дать, когда мы знаем, что это бремя будет снято с наших утомленных душ. Исповедание войти в Царство — это признание того, что нам больше не нужно жить так, как велит нам мир. Нам больше не нужно жить в его темпе, удовлетворяя его требования, идя на его компромиссы. Есть лучший путь, путь неспешного Царства Божия.
Как спешка несовместима с любовью
Пять лет назад Джон Марк Комер руководил мегацерковью, работал безумно много часов и был зависим от своего телефона, но он знал, что что-то не так в его душе.
Момент ага наступил, когда он понял, что решение этой проблемы заключается не в увеличении времени, , а в безжалостном устранении спешки из его жизни . Иоанн Марк понимал, что спешка несовместима с любовью, радостью и миром, которые лежат в основе видения Иисусом жизни в Царстве Божьем. Мы гордимся тем, что не отстаем, работаем быстрее, делаем больше и всегда доступны. Но если целью является быстрый темп жизни, то почему Иисус никогда не торопился? Безжалостное избавление от спешки — это манифест, призывающий замедлить темп, насладиться каждым днем и любить глубже, а не жить быстрее. Узнайте, как неторопливая жизнь может приблизить вас к Богу, к другим людям и к собственной душе. Это большая честь приветствовать Джона Марка сегодня на крыльце фермы…
гостевой пост Джона Марка Комера
Философ Даллас Уиллард однажды назвал спешку «величайшим врагом духовной жизни в наши дни» и призвал последователей Иисус к 
Когда я впервые столкнулся с его неторопливым видением жизни в Царстве Иисуса, оно затронуло мою душу.
И все же его виновник «великого врага духовной жизни» — это не то, что я ожидал.
«И грех, и занятость имеют одинаковый эффект — они обрывают нашу связь с Богом, с другими людьми и даже с собственной душой».Я живу в одном из самых светских и прогрессивных городов Америки, но если бы вы спросили меня, что является самым большим испытанием для вашей духовной жизни в Портленде? Не знаю, что бы я сказал — политика? Постмодерн? Прогрессивная теология?
Как бы вы ответили на этот вопрос?
Бьюсь об заклад, очень немногие из нас ответят по умолчанию «спешите».
И все же, чем больше я об этом думаю, тем больше я с этим согласен.
Корри Тен бум однажды сказал, что если дьявол не может заставить вас грешить, он сделает вас занятыми.
Ее логика верна: и грех, и занятость имеют одинаковый эффект — они обрывают нашу связь с Богом, с другими людьми и даже с собственной душой.
Часто мы не так думаем о «дьяволе» и его планах в нашей жизни.
Но по моему пасторскому опыту, угроза номер один для духовной жизни людей — это просто нехватка времени.
Люди слишком заняты, чтобы жить эмоционально здоровой, духовно богатой и яркой жизнью.
Что обычно отвечают люди, когда вы спрашиваете обычаев, как дела?
О, хорошо — просто занято .
Конечно, есть здоровый вид занятости, когда ваша жизнь наполнена важными вещами, не тратится на пустой досуг или тривиальные занятия. По этому определению сам Иисус был занят.
Проблема не в том, что у вас много дел; это когда у тебя слишком много дел, и единственный способ сохранить норму — поторопиться.
«Проблема не в том, когда у вас много дел; это когда у тебя слишком много дел, и единственный способ уложиться в норму — это поторопиться».
А спешка несовместима с жизнью в царстве Иисуса.
Подумайте об этом: что имеет наибольшую ценность в экономике королевства? Легко: любовь. Иисус сделал это кристально ясным.
Но любовь отнимает слишком много времени. Это знают все родители, а также все любовники и самые давние друзья. Нет короткого пути к любви. Без лайфхака. Нет убойного приложения.
Спешите и любите масло и воду: они просто несовместимы.
Все мои худшие моменты как отца, мужа, пастора, даже как человека, это когда я тороплюсь — опаздываю на встречу, отстаю от своего нереального списка дел, пытаюсь зубрить слишком много в мой день. Я источаю гнев, напряжение, критическое ворчание — антитезы любви.
Если вы мне не верите, в следующий раз, когда вы попытаетесь вывести из дома свою жену типа Б и троих малолетних, легко отвлекающихся детей, и вы опоздаете (тема, по которой у меня есть множество опыт), просто обратите внимание на то, как вы относитесь к ним.
Похоже ли это на любовь? Или это куда больше в духе волнения, гнева, едкого комментария, грубого взгляда?
Следовательно, в определении любви, данном апостолом Павлом, первый дескриптор — «терпеливый».
Есть причина, по которой люди говорят о том, чтобы «ходить с Богом», а не «бежать» с Богом. Потому что Бог есть любовь.
В своей книге Три мили в час Бог, покойный японский богослов Косуке Кояма обрисовал это следующим образом:
«Чем больше мы присутствуем в настоящем, тем больше мы благодарны за то, что есть, тем больше мы получаем радости».Бог ходит «медленно», потому что он есть любовь. Если бы он не любил, он бы пошел гораздо быстрее. У любви есть скорость. Это внутренняя скорость. Это духовная скорость. Это скорость, отличная от технологической скорости, к которой мы привыкли. Он «медленный», но он господствует над всеми другими скоростями, поскольку это скорость любви.
То же самое верно для радости и мира — двух других основных реальностей королевства.
Любовь, радость и мир — триумвират в сердце царства.
Все три больше, чем просто эмоции, это общие состояния сердца.
Это не просто приятные ощущения; это те люди, которыми мы становимся благодаря нашему ученичеству у Иисуса, который воплощает все три до бесконечности.
И все три несовместимы со спешкой.
Думай о радости. Все духовные учителя внутри и за пределами традиции Иисуса согласны с этим (как и светские психологи, эксперты по внимательности и т. д.): если и есть секрет счастья, то он прост — присутствие в данный момент.
Чем больше мы присутствуем в настоящем, тем больше мы благодарны за то, что есть , тем больше мы получаем радости.
«Еще раз: любовь, радость и мир лежат в основе всего, что Иисус пытается взрастить на почве вашей жизни. И все три несовместимы со спешкой. А мир? Нужно ли мне даже делать дело? Подумайте, когда вы торопитесь на следующее мероприятие, отстаете или опаздываете на рейс, чувствуете ли вы в своей душе глубокий шалом Божий? Заземленное, настоящее чувство спокойствия и благополучия? Конечно, нет.
Еще раз: любовь, радость и мир лежат в основе всего, что Иисус пытается взрастить на почве вашей жизни. И все три несовместимы со спешкой.
В нашей культуре медленность является уничижительным словом. Когда у кого-то низкий IQ, мы называем его медленным.
Когда обслуживание в ресторане паршивое, мы называем это медленным.
Когда фильм скучный, опять же, мы жалуемся, что он медленный.
Показательный пример, Мерриам-Вебстер: «умственно тупой: глупый: инертный от природы или вялый: ему не хватает готовности, быстроты или желания».
Сообщение ясно: медленно — плохо, быстро — хорошо.
Но в перевернутом царстве наша система ценностей переворачивается с ног на голову: спешка — от дьявола; slow — это Иисус, потому что Иисус — это то, чем любовь, радость и мир выглядят во плоти и крови.
Мы просто не можем жить с Иисусом в Его Царстве и жить на скорости.
Джон Марк Комер живет, работает и пишет в центре города Портленда, штат Орегон, со своей женой Тэмми и тремя детьми — Джудом, Мозесом и Сандей.
Он является пастором по обучению и видению в Бриджтаунской церкви и имеет степень магистра библейских и богословских исследований Западной семинарии. Джон Марк также является автором Меня зовут Хоуп , Лавология, и Гарден-Сити .
Кем ты становишься? Этот вопрос не давал покоя пастору и писателю Джону Марку Комеру. По внешним метрикам все оказалось удачно. Но внутри все было не очень. Поэтому он обратился за советом к доверенному наставнику и услышал такие слова: «Беспощадно исключите спешку из своей жизни. Спешка — великий враг духовной жизни». Это был не тот ответ, которого он ожидал, но он продолжает оставаться тем ответом, который ему нужен.
Слишком часто в современном мире мы лечим симптомы интоксикации вместо того, чтобы пытаться точно определить причину. Все больше голосов указывают на спешку или занятость как на корень большого зла. На страницах Беспощадное искоренение спешки вы найдете убедительные эмоциональные и духовные доводы против спешки и в пользу более медленного и простого образа жизни.
Он является пастором по обучению и видению в Бриджтаунской церкви и имеет степень магистра библейских и богословских исследований Западной семинарии. Джон Марк также является автором Меня зовут Хоуп , Лавология, и Гарден-Сити .